«Уважаемый президент Чечни. Никакого укороту нет на ваших парней. Хамят, русских девчонок хватают, мужиков бьют. Приезжайте и разберитесь…

«Уважаемый президент Чечни, здравствуйте. Это письмо из Астраханской области, село Яндыки. Наступило лето, и к нам в гости приехала молодежь с Кавказа. Мы знаем, что вы их держите в строгих правилах, но почему они ведут себя плохо у нас. Как бы нам хотелось, чтобы вы приехали и посмотрели. Укороту нет никакого… Мы были на реке. Когда собрались уезжать с пляжа, одному из молодых кавказцев показалось, что мы не так едем. Такие слова: «Вы, русские суки!»… Мне орал в лицо – я тебя в… А ему-то всего лет 15».

Это письмо Татьяна Рузаева послала на два адреса – на сайт президента Чечни и в редакцию «Комсомольской правды». Президент – человек занятой и пока не ответил.

Глава местной администрации Сергей Соболев:
– У нас все мирно, спокойно:10 процентов калмыков, 10 процентов чеченцев, 75 процентов русских. Никто ни с кем не воюет, никто никого не обижает. Были погромы и поджоги в 2005 году (см. «Досье «КП»), когда сошлись чеченцы, калмыки и русские, но с тех пор все забыто. Все виновные уже давно сидят. Драки бывают, не скрою, но опять же – выпили, силы девать некуда, вот и машут кулаками.

– У нас нет преступлений на национальной почве. Есть только пьяные хулиганы, – добродушно рапортует Геннадий Кутепов.
– А это тоже хулиганы сожгли? – мы стоим напротив пепелища, как с кадров военной хроники: посреди обугленных кирпичей торчит печная труба.

Оказывается, это следы погромов шестилетней давности. Калмыки и русские пожгли чеченские дома, и хозяева туда так и не вернулись. А мне жжет сердце письмо Татьяны Рузаевой, два печатных листочка в нагрудном кармане куртки. Как-то не вяжутся ее жалобы с всеобщей мирной картиной. Но Татьяна сама же нам все и разъяснила.

– Наши местные кавказцы ведут себя тихо. А вот от их гостей Яндыкам ничего хорошего. Они ходят стаями. Могут зацепить любого русского или калмыка. Только и слышно от них: «У нас есть деньги, нам все позволено, у нас все куплено». В магазине могут отпихнуть и купить без очереди, запросто хватают любую понравившуюся девчонку. Особенно если та по глупости в бар пришла.

Мы сидим в доме Рузаевых, и Татьяна по очереди с сыном ругают гастролеров с Кавказа.

– Да просто пройти по улицам уже нельзя, – включается Женя Рузаев.

Женину обиду понять можно. В том «пляжном» конфликте его – здорового парня, не вылезающего из качалки – за пять минут уложил щупленький чеченец.

– Я сначала даже не понял, как это получилось. Я-то сильный. А тут эта малявка меня валит – и я уже на земле. Он прям как курс молодого бойца спецназа прошел, – сокрушается Женя.

Обижаются Рузаевы и на местных.

– Когда били меня и Женьку, никто из русских, кто был на пляже, не встал на его защиту. Испугались. Словно мы чумные. А к этому чеченцу уже через пару минут на машинах подмога приехала. Стыдно даже как-то за своих. Всегда считалось, что мы народ, а на деле оказалось, что каждый сам по себе, – с обреченностью в голосе говорит Татьяна.

Когда мы приехали в Яндыки, кавказские гости уже вернулись на родину. А Заурбек Дадагов остался. В Яндыках его семья живет больше 20 лет. Шесть лет назад, когда в селе начались погромы, хотели вернуться в Чечню, да их не пустили. Оказывается, в Ичкерии совсем не привечают тех, кто в первую чеченскую кампанию бежал в Россию. Заурбек все-таки уехал, жил у родственников, но в Яндыках мать, сожженный дом надо отстраивать. Этим он сейчас и занимается.

– У нас в Грозном спиртное запрещено, курить нельзя. За порядком следят очень жестко. Старших все слушают, не перечат. Старейшина – это сила, – Заурбек разговаривает с нами, не отрываясь от дела: мешает в корыте цемент. – Сюда же приезжают отдыхать, кутить и отрываться. У них есть деньги. И за них все можно получить, в России можно. Вот вы говорите – с девчонками плохо себя ведут. А если она пьяная, танцует полуголая, а потом на шею ему бросается при виде денег, как к ней можно относиться?

– А старейшины в Яндыках на них повлиять не могут?

– Я их слушаю, потому что по совести живу, а вот другие уже нет. Но это не мои гости, мои так себя не ведут, – открещивается от шумных собратьев Заурбек.

И сами старейшины расписываются в своем бессилии.

– Теперь молодежь «Дом-2» смотрит, пиво пьет, а не старших слушает, – разговор состоялся перед сходом, вокруг меня собирается кружок из старейшин: чеченцев, русских, калмыков. – Теперь не воспитывает ни семья, ни школа. В пустые головы очень просто забивается всякий хлам. Ведь интересных секций и кружков в поселке очень мало. К тому же и работы толком хорошей не найти. Вот и зависает молодежь в барах, пропивая последние деньги. Смотрит с завистью на приезжих чеченских мачо с деньгами. Сейчас главное, чтобы только мелкими драками все и ограничивалось. Плохой мир лучше доброй ссоры.