До Ельцина самые разные силы предлагали стране свои программы

Двадцать лет тому назад СССР вступил в завершающую фазу кризиса, окончившегося его распадом.

В августе 1991-го состоялся печально известный августовский путч, который многие считают спланированной провокацией, призванной устранить КПСС от власти. А в сентябре 1991 года происходит самороспуск конституционной структуры – Съезда народных депутатов СССР. Это были времена триумфа ельцинцев. Между тем, еще до прихода к власти самого Ельцина самые разные силы предлагали стране свои альтернативы.

1. «Совесть нации» и «отец перестройки»

Отношения внутри «демократического движения» никогда не были особо теплыми, хотя лидеры всячески демонстрировали свое единство. Так, «совесть нации» академик Андрей Сахаров недолюбливал брутального аппаратчика Ельцина, проявляя вполне диссидентскую бдительность. Ему был более по нраву «мягкий» Михаил Горбачев, соответствующий имиджу либерального политика европейского типа. (В то же самое время «широким массам» этот имидж как раз не подходил, им был по нраву «народно-авторитарный» Ельцин.) Между двумя этими «столпами перестройки» даже установилось нечто вроде политического союза. Так, на Первом съезде народных депутатов СССР (1989 год) Горбачев часто предоставлял слово Сахарову, что злило «консервативное большинство». Историк А. Шубин замечает: «Горбачев демонстрировал таким образом миру, что он открыт к диалогу с «мировым общественным мнением». В качестве ответной любезности Сахаров заявил о поддержке Горбачева. Но добавил: «Моя поддержка носит условный характер». Западные наблюдатели ценили связку Горбачев-Сахаров: «Они борются, стараясь как можно меньше ранить друг друга… Сахаров будет говорить много дольше, чем те пять минут, которые ему были выделены, и Горбачев прервет его только тогда, когда ситуация станет выходить из-под контроля, и зал начнет грохотать». («Парадоксы перестройки»)

Впрочем, и сам Ельцин тогда готов был если не к союзу, то к некоторому компромиссу с Горбачевым. Так, «лидер демократии» отказался выставлять свою кандидатуру на пост председателя ВС СССР (его выдвигал Геннадий Бурбулис), заявив самоотвод. Причем мотивировал он это решением XIX конференции КПСС (1988 год) о необходимости совмещения советских и партийных должностей – дескать, генсек Горбачев и должен быть председателем ВС. «Демократические обожатели Ельцина были разочарованы такой мотивировкой: «Странно было слышать от столь самостоятельно мыслящего человека, что он подчиняется нелепому указанию» КПСС… Ельцину в данном случае важно было продемонстрировать лояльность Горбачеву, чтобы попасть в Верховный Совет, но Горбачев уступки не оценил». («Парадоксы перестройки»)

Возможно, проживи Сахаров еще год-два, и Союз ожидала бы совсем иная судьба. Хотя вряд ли она была бы лучше – скорее, наоборот. Известно, что академик-диссидент выступал за максимальную конфедерализацию СССР.

В разработанном им проекте конституции «Союза республик Европы и Азии» (п. 25) читаем: «Первоначально структурными составными частями Союза Советских Республик Европы и Азии являются Союзные и Автономные республики. Национальные автономные области и Национальные округа бывшего Союза Советских Социалистических Республик. Бывшая РСФСР образует республику Россия и ряд других республик. Россия разделена на четыре экономических района – Европейская Россия, Урал, Западная Сибирь, Восточная Сибирь. Каждый экономический район имеет полную экономическую самостоятельность, а также самостоятельность в ряде других функций в соответствии со Специальным протоколом». Горбачев в конце перестройки придерживался примерно таких же взглядов. Его «Ново-Огаревский проект» также предусматривал максимальную децентрализацию. Союзное руководство было не прочь усилить автономные республики РСФСР в пику руководству российскому, которое перешло под контроль ельцинцев.

Руслан Хасбулатов, бывший председатель Верховного Совета РСФСР утверждает: «…Весной 1991-го, во время Ново-Огаревского процесса, М. Горбачев предложил поднять статус всех 19 автономных республик до уровня союзных. Это означало неминуемый распад Российской Федерации».

2. Маневры демократов

В развитии сахаровской концепции государственного строительства активное участие принимал Анатолий Собчак, который до конца стоял за сохранение Союза – разумеется, в его конфедеративной форме. Даже и в декабре 1991 года он пытался помешать Ельцину и его команде осуществить роспуск СССР.

Впрочем, свою игру этот деятель пытался вести и раньше, в 1990 году. Как утверждают некоторые активные участники тогдашней политической борьбы, Собчак активно контактировал с «Центристским блоком». Это объединение было создано демократическим деятелями, пытавшимися составить альтернативу ельцинскому демдвижению. (В деятельности ЦБ активное участие принимал Владимир Жириновский.) Один из лидеров коалиции, руководитель «неостолыпинского» Российского Народного Фронта Валерий Скурлатов вспоминает: «…Вместе с соратниками по антиельцинскому Центристскому блоку (Воронин, Жириновский, Бокань и др.) сговаривался с Собчаком, чтобы он в противовес Ельцину выставил свою кандидатуру на выборах президента РСФСР 12 июня 1991 года. Честолюбивый Собчак откликнулся и приехал к нам в Москву в Комитет защиты мира близ метро Проспект мира (кольцевая), где мы заседали, и согласился на выдвижение. Мы договорились, кто какие правительственные посты займёт, если Собчак победит Ельцина и станет первым российским президентом. Впрочем, после событий 13 января 1991 года в Вильнюсе и Риге, в организации которых наш Блок принимал самое активное участие, Собчак размежевался с нами, но факт остается фактом – он пошел на союз с нами, а это серьёзно».

Подобно Сахарову, Собчак недолюбливал бывшего персека МГК, стремительно шедшего к власти. В декабре 1989 года он признавался: «Выступления Ельцина на съезде и на московских митингах мне не нравятся: популистский напор в них порой берет верх над здравым смыслом; я считаю, что политика это не украшает». Зато Сахарова Собчак сравнивал с Сергием Радонежским. (Подмечая эти факты, А. Шубин констатирует, что объединиться вокруг Ельцина антиельцинских либералов вынудила смерть академика.)

В 1991 году «демократы»-ельцинисты выигрывали политическую гонку, но их выигрыш вовсе не был таким уж очевидным, как это кажется сегодня. На президентских выборах 12 июня 1991 года Ельцин получил 57 %, однако у 43 % избирателей было иное мнение – а это десятки миллионов человек.

Налицо было тяготение многих россиян к сильной, харизматической, «авторитарной» личности, но далеко не все считали такой личностью Ельцина. Показательно, что малоизвестный тогда Жириновский получил сразу 7, 8 % – как только его показали по ТВ – во время предвыборных дебатов.

Непростая ситуация складывалась в российском Верховном Совете. Здесь в борьбе за кресло спикера сошлись – сторонник Ельцина Р. Хасбулатов и Сергей Бабурин, уже тогда стоявший на державно-патриотическим позициях. Во время первого тура голосования в июле 1991 года Бабурин получил 400 голосов, и ему не хватило поддержки всего 46 депутатов. А второй тур состоялся уже после августовского путча, и вроде бы антиельцинские фракции «Коммунисты России» и «Агропромышленный союз», прежде поддерживающие Бабурина, проголосовали за Хасбулатова. Что ж, многие депутаты – коммунисты, «левоцентристы» и т. д. – дорого заплатили за этот свой «оппортунизм» в 1993 году. Хотя, конечно, не так дорого, как их рядовые сторонники, погибшие у Белого Дома.

3. Демократы-державники

Внутри самого демдвижения существовали серьезные разногласия между «либералами» и «державниками» – умеренными и радикальными. Первые были представлены упомянутым выше ЦБ, Демократической партией России (Николай Травкин), Российским христианско-демократическим движением (Виктор Аксючиц) и Конституционно-демократическая партией – Партией народной свободы (Михаил Астафьев). Весной 1991 года последние три создали свой блок «Народное согласие», бывший чем-то вроде государственнической оппозиции внутри «Демократической России». В этом плане весьма характерна позиция ДПР, которая была за сохранение Союза, поддерживала Приднестровье, выступала против прибалтийских националистов. Если либералы сформировали межреспубликанский «Демократический конгресс», выступающий за раздел СССР, то ДПР (вместе с Демпартией Таджикистана, Демпартией Туркменистана и т. д.) образовала «юнионистскую» Объединенную демократическую партию (ОДП).

Однако, внутри демструктур существовали и более радикальные державники. Так, в ДПР возникла Русская фракция (В. Потапов), выступавшая с откровенных национал-патриотических позиций.

Однако, уже на первом партийном съезде было запрещено создание фракций по «национальному признаку». В результате, фракция покинула ДПР, уйдя в свободное плавание.

Кроме того, часть членов ультралиберального «Демократического союза» (Валерия Новодворская) образовала Ассоциацию «Свободная Россия», которая также выделилась в отдельную структуру.

4. Патриоты за РСФСР

Русское патриотическое движение отличалось аморфностью, его идеология была весьма размыта. Какая-то конкретика была присуща, пожалуй, только монархистам, сумевшим создать такие относительно влиятельные структуры, как Национально-патриотический фронт «Память» (Дмитрий Васильев) и Союз «Христианское возрождение» (Владимир Осипов). Остальные пробавлялись абстрактным патриотизмом, который мог бы подойти для самых разных режимов. При этом кто-то больше склонялся к национал-коммунизму, кто-то жаждал вождя типа Столыпина и Франко, кто-то, вообще, не имел какой-либо идейной ориентации.

«Память» и другие «уличные» патриоты вызывали отторжение у «респектабельных» патриотов, которые чурались всяческого радикализма. «Умеренные» группировались вокруг Союза писателей РСФСР, чье руководство было настроено достаточно державно. Накануне выборов народных депутатов РСФСР «респектабельные» патриоты объединились в «Блок общественно-патриотических движений России» (Клуб народных депутатов СССР, Всероссийский фонд культуры, Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, Объединенный фронт трудящихся, Товарищество русских художников, Общественный комитет спасения Волги и др.). В его рамках была предпринята попытка создать этакий советско-дореволюционный державно-патриотический синтез, основанный на консерватизме. Показательно, что воззвание блока завершалось перифразом Столыпина: «Вам нужны потрясения, а нам нужна Великая Советская Россия!» Причем под Россией здесь явно имелась в виду РСФСР (а не СССР, чьи границы как раз и совпадали с границами исторической России). Патриотический блок был солидарен с демократами, которые выступали за усиление суверенитета республики.

В предвыборной программе «Демократической России» утверждалось: «Русский народ… ущемлен, наравне с другими народами Российской Федерации, в своих национальных чувствах».

После подобную позицию будут критиковать – и неоднократно, утверждая, что «российский патриотизм» вёл к развалу Союза. Между тем, нельзя забывать о том, что, согласно конституции, СССР был объединением именно суверенных государств. (Гл. 9. Ст. 76: «Союзная республика – суверенное советское социалистическое государство».) Пока монополия на власть была у КПСС, то об этой суверенности не вспоминали, но как только партия вступила в полосу политического кризиса, то центр власти стал смещаться в сторону государственных структур. Вот тут-то и подняли тему обретения реального суверенитета.

При этом вопрос о ликвидации самой суверенности на каком-то серьезном уровне никак и никем не поднимался. И если бы даже его подняли, то речь пошла бы о радикальном пересмотре советской конституции и ликвидации СССР. Могут возразить, что это была бы «правильная» ликвидация – в пользу создания единого унитарного государства. Возможно, что такое государство и было бы создано, хотя, надо повторить – какой-либо серьезной силы, выступающей за его создание, на тот момент просто не было. Но возможно, что события стали бы развиваться по совсем уже губительному «югославскому сценарию». В любом случае, подавляющее большинство державников выступало за сохранение СССР – в том или ином варианте. Сторонники же унитарного государства лишь грезили о нем, осознавая необходимость мыслить в категориях реал-политик.

В 1990 году «Комсомольская правда» большим тиражом опубликовала программный труд Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию». Он вызвал большой резонанс, но, в основном, в плане критики. Этот своеобразный манифест не устраивал как демократов, так и патриотов-державников (не говоря уже о коммунистах).

Солженицын выступил против империи (СССР), но призвал к созданию Российского Союза на основе трех славянских республик – РСФСР, Украины и Белоруссии. Таким образом, он не потрафил демократам, которые были либо против любого Союза, либо за обновленный децентрализованный Союз на базе 15 республик.

Не были довольны и традиционные державники, однозначно выступающие за империю – пусть даже и в форме СССР.

Отрицательную реакцию вызвала политическая программа Солженицына, который предложил модель самобытной демократии, сильно отличающейся от западных образцов. Она, в частности, предусматривала радикальную департизацию политической системы – особенно, в области государственного управления. Были и другие оригинальные предложения. Вот одно из них: «…Прямые всегосударственные выборы законодателей в центральный парламент не могут быть плодотворны. Только выборы трех-четырехстепенные могут провести кандидатов и уже оправдавших себя и укорененных в своих местностях. Это будут выборы не отдаленных малознакомых людей, только и пофигурявших в избирательной кампании, но выборы по взаимному многолетнему узнаванию и доверию. В конце первого (или даже второго) избирательного срока проводятся выборы третьей ступени: областного земского собрания. Их производят

уездные земские собрания (и земское собрание областного города): из

своей изученной среды выделяют отведенную им для области

пропорциональную долю на весь следующий срок: сами же после этого

подвергаются очередному переизбранию. Составленное так областное земское собрание тут же заменяет собой облсовет, вместо облисполкома формирует для исполнительных действий областную земскую управу, само же, в долготу принятого избирательного срока, собирается только на очередные сессии, а в промежутках члены собрания живут в своих уездах… Чем авторитетнее будет областное земство — тем, соответственно,

сильней самостоятельность и самопопечение автономных национальных

республик и областей… Естественно предложить, чтобы в конце следующего срока областные земские собрания выделили бы из себя делегатов в Палату Союза (заменяющую Совет Союза) Всеземского Собрания (заменяющего Верховный Совет депутатов), а сами были бы по тому же принципу переизбраны уездными собраниями».

Демократы и подавляющее большинство патриотов не поддержали Солженицина. Но его идеи подошли «диссидентам» из обоих лагерей. В 1990 году возникла Республиканская народная партия России, основанная бывшими функционерами ленинградской «Памяти». РНПР (Николай Лысенко) практически с самого начала решительно разорвала с «православно-монархической архаикой», взяв курс на создание национальной, демократической и, в то же время, самобытной Российской Республики. И здесь очень кстати оказалась программа Александра Исаевича. В результате, РНПР объявила себя «партией идей Солженицына». А к ней примкнули радикальные национал-демократы – Русская фракция ДПР и Ассоциация «Свободная Россия». Так возник Национально-республиканский блок, костяк которого составила РНПР, в течение нескольких месяцев превратившаяся в достаточно многочисленную структуру. (Особенно сильна она была в северо-западном регионе.)

Неизвестно, как развивалось бы «движение Солженицына», однако августовский путч и торжество ельцинцев очень сильно дискредитировали идею демократии как таковой.

РНПР, переименованная в Национал-республиканскую партию России, перешла на правоавторитарные позиции, склоняясь к корпоративизму в духе Франко и Перона.

5. Коммунисты, вперед?

В 1989-1991 годах возникла достаточно мощная коммунистическая оппозиция – как Горбачеву, так и Ельцину. Основные силы группировались внутри КПСС – Инициативное движение коммунистов, Марксистская платформа, Большевистская платформа. Этим фракциям даже удалось продвинуть своих представителей (Алексей Сергеев и др.) в ЦК на последнем, XVIII съезде партии. Впрочем, существовали и внепартийные организации – Объединенный фронт трудящихся (ОФТ), движение «Единство – за ленинизм и коммунистические идеалы», Марксистская рабочая партия-Партия за диктатуру пролетариата и т. д.

Единомыслия в рядах коммунистической оппозиции не наблюдалось. Так, если БП стояла на позициях красного фундаментализма, сохраняя верность «ленинско-сталинским» принципам, то МП поддерживала десталинизацию и выступала за политический плюрализм и т. п. ОФТ же склонялся к национал-коммунизму. При этом он выступал за выборы от производственных округов (от предприятий). Их планировалось проводить – наряду с выборами по территориальным округам. (В некоторых районах такие выборы проводились – в порядке эксперимента.)

Но, конечно, наибольшим организационно-политическим ресурсом располагала Коммунистическая партия РСФСР (Иван Полозков), созданная в июле 1990 года. Руководство этой партии (в него входил и нынешний лидер КПРФ Геннадий Зюганов) пыталось соединить идеи коммунизма и русского державничества. «Почти сразу же РКП взяла курс на формирование союза русских националистов и коммунистов, – пишет В. Соловей. – Однако в отличие от коалиции весны 1990 г. новое объединение должно было выступать не под красным, большевистским знаменем, а под умеренно националистическими и, главное, государственническими лозунгами. Иными словами, речь шла о версии имперского национализма, которая не была бы окрашена в идеологические цвета. Вдохновителем и закулисным дирижером этого блока выступал секретарь новой компартии по идеологии Геннадий Зюганов. Формирование право-левой коалиции шло в два этапа. Первый – февраль 1991 г., когда по инициативе и под эгидой ЦК РКП состоялась конференция националистов, национал-большевиков и неокоммунистов «За великую, единую Россию». По итогам конференции был сформирован совет, которому отводилась роль координирующего органа проектируемого «правого блока». Однако вскоре идея широкого внепарламентского движения под эгидой российских коммунистов на время была отложена. РКП сделала ставку на парламентские методы борьбы…» («Национал-радикализм». // Политические партии России: история и современность»)

Но все надежды оказались тщетными. Руководство КПРФ было слишком зависимо от горбачевского руководства. «Второй этап Учредительного съезда КП РСФСР состоялся 4-6 сентября, – пишет А. Шевякин. – Главный документ «Программа действий Компартии РСФР не был не только принят, но и даже не поставлен на голосование. Этому противодействовал М. Горбачев. И. К. Полозков уступил напору… и согласился на то то, чтобы КП РСФСР ориентировалась в своей деятельности на документы XXVIII съезда КПСС – Программное заявление «К гуманному, демократическому социализму» и Устав КПСС». («Как убили СССР»)

Незадолго до путча И. Полозков ушел с поста первого секретаря ЦК, который чуть было не занял Г. Зюганов, твердо стоящий на позициях русского державничества. Но, как утверждают очевидцы событий, Кремль провел кандидатуру Валентина Купцова, в очередной раз продемонстрировав – «кто в доме хозяин».

Впрочем, твердые коммунисты продолжали надеяться на аппаратную революцию (или контрреволюцию), готовясь в внеочередному съезду КПСС, на котором планировалось сместить Горбачева.

Здесь их также ожидала неудача – грянул августовский путч, смешавший все карты. Коммунистическая оппозиция имела множество сторонников, но в плане массовых акций какой-либо инициативой не владела, полностью уступив ее демократам. Коммунисты выглядели и вели себя как консерваторы, всячески пытающиеся избежать любого намека на дестабилизацию (при этом сама дестабилизация шла полным ходом). В то же самое время, демократы позиционировали себя как революционная, пассионарная сила, решительно взламывающая «прогнивший строй». Вот почему им удавалось вывести на улицу десятки и сотни тысяч людей, устраивая грандиозные митинги и шествия.

Лишь после августа 1991 года и запрета КПСС коммунистам стало, что называется, нечего терять. Возникли новые, уже совершенно отдельные, политические структуры – Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП), Всесоюзная коммунистическая партия большевиков (ВКПБ), Российская партия коммунистов (РПК) и т. д. И уже 7 ноября 1991 года (до роспуска СССР и гайдаровских «реформ») коммунисты всех оттенков вывели на Манежную площадь в Москве 50 тысяч сторонников, устроив первую массовую акцию. (Дальше будут грандиозные митинги и демонстрации 1992-1993 годов.) Однако, печально известные Беловежские соглашения коммунистические силы встретили на удивление спокойно, не устроив каких-то серьезных массовых акций. Судя по всему, в глубине души они уже смирились с официальным роспуском давно уже распавшегося (де факто) Советского Союза.

Нельзя пройти мимо того факта, что внутри коммунистического движения существовало и «проельцинское» крыло. Еще в январе 1990 году внутри КПСС возникла т. н. «Демократическая платформа», стоящая на позициях, близких к социал-демократическим. Летом 1991 году часть этой платформы образовала Демократическую партию коммунистов России (ДПКР). Во главе новый партии стал Александр Руцкой, начинавший свою политическую карьеру в державно-патриотическом Обществе русской культуры «Отечество». (В Белоруссии местных демкоммунистов возглавил нынешний президент республики Александр Лукашенко). «Демократические коммунисты» поддержали Ельцина, причем Руцкой пошел с ним на президентские выборы кандидатом в вице-президенты. Тем самым определенная часть коммунистов оказалась как бы дезориентирована, проголосовав за будущего могильщика СССР. (Почти сразу же после путча ДПКР была переименована в Народную партию Свободной России.)

Альтернатива Ельцину так и не состоялась. Дело в том, что сами альтернативные силы так и не смогли объединиться, составив некую программу преобразований. Кроме того, у коммунистов, патриотов и национал-демократов не оказалось хоть сколько-нибудь харизматического лидера, способного воодушевить массы, разбуженные перестройкой.

А ельцинисты сумели создать самый широкий фронт, который включал в себя и либералов, и демократов-державников (ДПР), и демокоммунистов, и социал-демократов. Харизма Ельцина притягивала к нему даже его противников – таких, как А. Собчак. Победа демократов не была предопределена, но она стала вполне закономерной.