Откуда деньги, РПЦ?

…Тебе ж шитья пойдет аршин, где деньги, Зин? – были слова из юмористической песенки Высоцкого.

Здесь проблемы посерьезнее будет: Русскую православную церковь (РПЦ) не только обшивают.

РПЦ вкусно кормится. Ее сиятельные владыки раскатывают на дорогих лимузинах.

Для церковных служителей строят дворцы, особняки, виллы.

Откуда деньги, РПЦ?

За годы, прошедшие после развала СССР, РПЦ стала мощной финансово-хозяйственной структурой, которая распоряжается, вероятно, миллиардами долларов.

Но из-за отсутствия единого бюджета и скрытности иерархов точно оценить размер ее богатства не берется никто, выяснила британская телерадиокорпорация BBC.

Оценить бюджет церкви сейчас крайне сложно, признается Николай Митрохин, научный сотрудник центра изучения Восточной Европы Бременского университета.

Митрохин – один из очень немногих российских исследователей, кто, не принадлежа к РПЦ, пристально ее изучает.

По его словам, в конце 90-х и начале 2000-х в РПЦ шла информационная борьба между двумя группировками, и в ходе этой борьбы в прессу просачивались документы, на основании которых можно было оценивать финансовые дела церкви.

А теперь информация по большей степени закрылась: люди научились скрывать даже те куцые данные, которые можно было найти ранее.

Оценить бюджет РПЦ мешает и то, что его фактически нет: каждый из более 30 тыс. ее приходов – самостоятельное юридическое лицо.

Каждая из 160 епархий тоже имеет свой бюджет, а Московская патриархия – свой.

Патриархия совершенно закрыла всю статистику, откуда они берут деньги, остается большой тайной.

Митрохин думает, что это – пожертвования от псевдогосударственных организаций типа “Газпром” и, может быть, даже частично прямое государственное финансирование.

10 лет назад Митрохин оценивал доходы РПЦ в целом примерно в $500 млн.

Теперь, наряду с общим ростом экономики России, Украины и других стран русского православия “в долларах или евро цифры выросли чуть ли не на порядок”. То есть, в десять раз.

Московская патриархия (МП) утверждает, что, помимо пожертвований, получает доходы в основном от двух предприятий: фабрики церковной утвари “Софрино” и гостиницы “Даниловская” при Свято-Даниловом монастыре в Москве.

МП участвует, по крайней мере, в двух банках: совет директоров небольшого (активы 4,15 млрд руб.) банка “Софрино” возглавляет директор одноименного церковного предприятия Евгений Пархаев.

В акционерах банка “Пересвет” (активы – более 50 млрд руб.) числятся Московская патриархия, ее отдел внешних церковных связей, а также Калужская епархия.

Тесно связан с церковью был и Международный банк Храма Христа Спасителя.

В 2008 году его переименовали в Bankhaus Erbe.

Ныне банк никак не афиширует сотрудничество с церковью, но его руководство осталось прежним.

Участие в банковском деле может вызвать недоумение у поверхностно знакомых с религией людей, которые слышали, что христианство запрещает давать деньги в рост.

Секретарь экспертного совета “Экономика и этика” при Московской патриархии Павел Шашкин объясняет, что христианство, действительно, запрещает ростовщичество, но очень многие христианские церкви участвуют в банковских операциях, и никакого противоречия в этом не видят.

Для участия в других коммерческих проектах церковь несколько лет назад создала центр инвестиционных программ (ЦИП) РПЦ.

В 2007 году ЦИП, по сообщениям СМИ, провел в Берлине, Брюсселе и Лондоне презентации своих проектов, которые включали инвестиции в строительство жилых и офисных зданий в Москве и других городах, а также создание агропромышленных предприятий при монастырях.

В РПЦ сейчас действует почти 800 монастырей.

Митрохин полагает, что скрытность относительно финансовых дел – это традиция церкви, идущая с советского времени.

Сейчас, по мнению эксперта, вместо государства источник неприятностей церковники видят в общественности, в СМИ и в независимых исследователях.

Кроме того, иерархи не хотят “возбуждать лишний интерес” у верующих и низовых церковных активистов и не провоцировать дискуссию о методах зарабатывания и целях расходования средств.

По оценке Шашкина, пожертвования – от платы за так называемые требы (от крещения до отпевания) до крупных сумм от богатых жертвователей – составляют не менее 80% церковных денег.

Благодаря скрытности или по другим причинам, скандалов вокруг денег РПЦ в последние годы стало гораздо меньше, чем в 90-е.

Тогда самой громкой историей было получение церковью в середине 90-х от государства квот на беспошлинный импорт сигарет и вина в порядке “гуманитарной помощи”.

Этим бизнесом, как сообщалось, промышляли ведущие деятели РПЦ, включая патриарха Всея Руси Кирилла.

В конце 1996 года льготы отменили.

Скандальным получилось и восстановление главного храма РПЦ – Храма Христа Спасителя в Москве.

Сбор пожертвований на храм, который восстанавливали в 1994-2000 годах, приобрел привычный для российских условий вид: чиновники попросту требовали с предпринимателей “дань” на храм.

Теперь, на взгляд Митрохина, церковь “не очень много” зарабатывает на этически сомнительных вещах: “Алкогольные и табачные скандалы были делом конца девяностых, с тех пор никакой новой информации о таких уж крупных общественно осуждаемых делах не было”.