Сегодня Ивана Охлобыстина можно запросто увидеть на улицах Костромы – здесь снимается новый художественный фильм “Соловей-разбойник”, актер играет главную роль. В свободное от съемок время он общается с городской элитой, знакомится с жизнью костромичей. С ним встретилась и корреспондент “Трибуны”.

– Иван, ваш приезд в Кострому связан с предстоящей президентской кампанией?

– Нет, мы снимаем художественный фильм “Соловей-разбойник”. Интересный сценарий, яркое кино в стиле современных “неуловимых мстителей”. Нам удалось договориться с хорошими артистами – в главных ролях помимо меня Евгений Стычкин, Оксана Фандера, Александр Стриженов, Мария Голубкина и другие. Фильм дает отличный драйв – там есть пальба, стрельба, смешные сцены, но при этом он получается весьма целомудренным – такой приключенческий боевик в стиле советского кино. Президентская тема меня застала уже здесь – так сложились звезды. Наверное, сейчас возникла такая ситуация, когда каждому приличному человеку после 45 лет нужно сделать что-то важное для страны. Ситуация, схожая со сценой из фильма, когда все бойцы убиты, а единственный оставшийся в живых повар идет с гранатой на фашистский танк.

– Вас не останавливает то, что православная церковь высказала негативную оценку вашего намерения баллотироваться в президенты?

– Она не негативную оценку высказала, а напомнила элемент социальной доктрины о том, что священнослужитель не может принимать участие в выборах, если это не критическая ситуация. Сейчас церковь оценивает, та ли это ситуация, когда этим догматом можно поступиться. Думаю, что если Синод скажет мне “да”, то где-то порядка 17% голосов уйдут ко мне. Я вижу свою задачу не в том, чтобы обязательно стать президентом, а в том, чтобы мне удалось донести до сознания россиян легитимность некоторых понятий, иначе нам не избежать кровопролития. Я имею в виду понятие “национал-патриотизм”. Сейчас самый острый вопрос – национальный. Не решить его нельзя, а отдать его на откуп другим – значит допустить кровь, ведь наверняка в этом вопросе будут какие-то спекуляции, и в этом случае моя предвыборная кампания могла бы стать буферной частью. А церковь всегда была буферной частью в обществе, то есть она всегда прикладывала все усилия к миротворчеству.

– Почему именно “национал-патриотизм”?

– Да, вот такой странный на первый взгляд выбор. Можно было бы назваться другим каким-то термином. Например “Самая гуманная и любимая партия на свете”. Но нет. Я выбрал именно “национал-патриотизм”, потому что люди истосковались по своей национальной традиции… Мы забываем, что мы русские, стесняемся своей национальности, мы разобщены. Вот посмотрите, когда дерется мусульманин – остальные мусульмане прибегают и встают на его защиту. Когда дерется русский, остальные русские разбегаются. Такова сегодняшняя ситуация.

На мой взгляд, нужно уже переходить от кухонных рассуждений в какие-то другие плоскости. Раньше это было невозможно, но сейчас есть новые схемы общения – есть Twitter, есть Facebook и так далее, которые дают возможность людям высказываться. Раньше, чтобы тебя услышали, нужно было ехать в Москву, и еще неизвестно, как тебя воспримут. А теперь любой человек из самой дальней глубинки может высказаться на весь мир и будет услышан.

– Что бы вы хотели донести до россиян? Какие идеи?

– Мои взгляды выражены в “Доктрине 77”. Это мироустройство, построенное на самых простых принципах – что нужно не брать чужое, что нужно быть милосердным, ведь для русского человека на первом месте всегда стоит потребность кого-то защищать. Это наша базисная задача – мы поставлены защищать мир. Русский может быть только героем или святым. Все остальное – это отклонение. Русский человек – это, прежде всего, миротворец. Русские – это нечто панэтническое. Нужно, чтобы каждый себя осознал самостоятельной единицей, чтобы у людей была мечта построить идеальное государство.

– Тем не менее вы поддерживаете введение закона о легализации оружия.

– Да, я за легализацию короткостволов. Ведь у бандитов они есть, у всех, кто там наверху, они есть, а у приличного гражданина их нет. А если какой-то псих угрожает убить ребенка? Что делать? Я считаю, что как гражданин России, по Конституции, я должен иметь право носить оружие. Вспомните американский фильм “Бешеные псы”, где действовали банды подонков. Кто их остановил? Женщина-домохозяйка, глупенькая, нелепая, с пудреницей. И вот она вытащила из бардачка автомобиля пистолет и прострелила брюхо бандиту. И дальше у них начались неприятности.

Вот давайте посмотрим, какие могут быть последствия у этого закона? Ну за 10 лет перестреляются все дураки, а дальше ситуация уравновесится. Все равно потерь будет гораздо меньше. Лично я ношу оружие постоянно. И это не значит, что я агрессивен. Ситуация может возникнуть самая банальная – бездомные собаки, хулиганы. А у меня шестеро детей. И вот, между хулиганом и пистолетом я выберу пистолет. И считаю, что любой здравомыслящий человек, будь у него возможность, поступит так же.

– Иван, почему вы считаете, что россияне вас поддержат?

– Я общаюсь с народом и чувствую, что меня понимают. Вот тут, на стадионе, за час я собрал 200 подписей. Я искренне уважаю людей, и люди это чувствуют. Все сочувствуют, все согласны, все поддерживают.

Сейчас наше государственное устройство дало трещину. Трещина в том, что те люди, которым мы доверяем как депутатам нести наше мнение в правительство, не выполняют свою функцию. Во власти должны быть авторитетные люди – этакие старейшины. Чтобы они вышли на площадь, послушали, чем недоволен народ, а потом все донесли до президента, и чтобы президент к ним прислушивался. Тогда будет связь между властью и народом, тогда будет услышан голос регионов. Пока регионы – это такие удельные княжества, а столица живет своей жизнью.

Вот я декларирую себя монархистом. И это не бред, не подумайте, что я где-то плохо припарковался и головой ударился о руль. Нет, со мной все нормально. Я исхожу из элементарной биологии. Вот живет в деревне семья -мама, папа, дальше кум, сват, брат. И вот кто-то из этой семьи уезжает в Санкт-Петербург и становится сапожником, другой выбивается в министры. Но связь с деревней, с семьей, все равно остается. Так возникают определенные сетки. И всю Россию покрывают эти самые сетки. Это та же самая клановость. Это нормально, это было всегда. Вот посмотрите, кто живет в Москве? Богатые люди из всех регионов России. В Москве есть представители практически всех регионов. И у этих людей сохранилась связь со своими семьями, со своими кланами. И нужно, чтобы эти ниточки в итоге сходились на самый верх, тогда власть имущие будут слышать народ, понимать его нужды и вести правильную политику.

Это мое видение государственного устройства. Хотя, если честно, политик из меня никакой. Вся эта политическая акция задумана для того, чтобы породить в обществе желание думать. Если в нашем обществе будет желание на кухнях не водку жрать и засыпать в одночасье, а хотя бы растянуть длинный разговор, то это уже будет победа. Я вообще-то за аристократический национал-патриотизм. Почему аристократический? В моем понимании аристократы – это люди, обладающие самой высокой моралью. Верещагины, Жуковы, Гагарины – вот это аристократы. И такие люди и должны у нас управлять страной.

– А вам не кажется, что в нашей стране монархия уже в какой-то форме существует?

– Она всегда существовала и существует. Брежнев, к примеру, тоже был монарх. Но он не был помазанником Божиим. Когда был Брежнев, мы кланялись пустоте, у нас не было веры в душе. А когда народ выбирает царя, а церковь его помазывает, это уже авторитет, он говорит от лица Бога, потому что чего хочет монарх, того хочет Бог. Царь правит народом, который его избрал. Он помазан и имеет сакральную власть делать это. Это уже другое, это уже кланяться не бумажке, а Божиему помазаннику.

– Вы верите, что возможно вернуть эту систему?

– Она будет, как бы это ни казалось сейчас фантастикой. По моим наблюдениям, нет более исполняемой сферы, нежели фантастика. Главное, чтобы люди понимали, что идеал должен быть прекрасен, красив и доступен. И самое важное – абсолютно мотивирован. Это то, что я называю “Империум” – идеалистическое понятие общей мечты. Стремление к правде должно доходить до уровня фанатизма, а дальше все должны делать профессионалы. Прежде всего, профессионалы должны быть во главе отдельных ведомств. К примеру, военным министром не должен быть гражданский человек. Управлять армией может только солдат.

– Тем не менее вы считаете, что священник может управлять государством?

– Бывают исключения из правил. Хотя сам я исключений не люблю, они путают всю схему. Я по первому образованию оператор электронно-вычислительных машин, и потому у меня есть тяга к систематизации. Но сложилось так, что я оказался в нужное время в нужном месте, и у меня есть возможность это декларировать. Просто сейчас все боятся, все поджали хвосты, но кто-то должен встать на позицию борца и отстаивать правду! Мои предки во многих поколениях были военными, даже участвовали в войне с Наполеоном, видимо, потребность защищать есть у меня в генах. И сейчас пришло время, когда это качество стало востребовано.

Хотя чем дольше я занимаюсь политикой, тем больше понимаю, какая это грязь. Меня сейчас топчут в Интернете. Там такая жуть была, что просто фу-фу-фу… А недавно прочитал в Интернете, что отец Димитрий Смирнов встал на мою защиту. А он человек резкий, он врать не будет, его за это ценит армия (он возглавляет отдел по связи с армией). И вот, он очень хорошо обо мне отозвался. Меня это порадовало. Значит, все же я на верном пути.

– Если президентом стать не получится, вернетесь ли вы к служению в церкви?

– Я очень рассчитываю на это, потому что только в церкви я чувствую себя комфортно. Я уже так набегался, уже до такой степени осознал все вершины возможного негреховного удовольствия, что уже подустал. Знаете, шоумены не отдыхают на праздниках. Они отдыхают, когда по грибы идут в трениках с оттянутыми коленками, и все это бесконечно беспокойно.

А церковь – это хорошо. Там все понятно. Там ощущение вот этого великого, при котором ты присутствуешь, там добрые хорошие люди, которых я искренне люблю и понимаю, они все мне как родственники.

Когда верстался номер

Известный актер и священник Иван Охлобыстин, ранее заявивший о намерении баллотироваться на пост президента России, сообщил, что отказывается от задуманных ранее планов, “смиряясь перед мнением Святой Церкви”.

“Я не могу быть президентом, но я могу предложить нации вернуть в избирательные бюллетени пункт “против всех”. Нация имеет право и на такой выбор”, – добавил несостоявшийся кандидат в президенты.