Хотя в Эстонии многие ожидают от России извинений за прошлое, главное все же назвать преступления преступлениями.

Представленная рабочей группой при президенте Дмитрии Медведеве программа десталинизации вызывала противоречивую реакцию, как в России, так и за рубежом, в том числе и в Эстонии. Многие считают, что это очередной пропагандистский проект, который никто всерьез и не собирается претворять в жизнь.

Для скептического отношения есть основания: разговоры о политической модернизации, о которых Дмитрий Медведев говорил, начиная со своего избрания президентом, в основном так и остались разговорами. Свобода слова существует только в интернете, Ходорковский по-прежнему в тюрьме, политическая деятельность против властей сразу же называется экстремизмом.

Однако авторы программы убежденно заявляют, что президент ее одобрил и что уже идет работа по ее реализации. Если это и в самом деле так, то первые результаты мы сможем увидеть еще до намеченных на декабрь парламентских выборов.

Именно предвыборная ситуация позволяет надеяться, что на этот раз намерения администрации президента являются серьезными. Дело в том, что одним из наиболее серьезных конкурентов «Единой России» в борьбе за избирателей является Коммунистическая партия Геннадия Зюганова.

Антикоммунистическая кампания разворачивалась в СМИ России всегда перед выборами и, возможно, что в нынешнем году ее характерной чертой станет именно упомянутая программа десталиниззации.

В отличие от распространенного ошибочного мнения, «партия власти» относится к выборам очень серьезно: В Кремле понимают, что масштабная фальсификация итогов голосования может вызвать массовые протесты, поэтому предпочитают обеспечить победу «Единой России» другими средствами. Если рассматривать программу десталинизации одной из частей выборной борьбы, то в этом свете шансы на ее полную реализацию довольно велики.

Нет также оснований сомневаться, что в отличие от политтехнологов, авторы программы искренне верят в необходимость переосмыслить тоталитарное прошлое. Даже если программу используют как средство в предвыборной борьбе, ее потенциальное революционное значение для политической системы России от этого не уменьшается.

Ранее в центре выборной борьбы были империалистические и ура-патриотические лозунги антикоммунистической пропаганды: коммунистов обвиняли в уничтожении великой России и принесением интересов россиян в жертву мировой революции.

Если же на сей раз антикоммунистическую пропаганду направят на признание преступлений сталинского режима и примирение с соседями, то политическое воздействие кампании окажется прямо противоположным и, возможно, значительно более глубоким.

Следует признать, что некоторые предложения рабочей группы поневоле вызывают неизбежную тревогу. Коммунисты совершенно справедливо предостерегли, что установление запрета для государственных чиновников на высказывание одобрения тоталитарным режимам может быть использовано для репрессий против инакомыслящих.

Опыт многих государств Европы показывает, что грань между спорными мнениями и экстремистскими заявлениями узка и поэтому ее не всегда можно однозначно прописать в законе. Оценка прошлого должна остаться объектом свободной дискуссии, а людей, даже государственных чиновников, нельзя наказывать за то, что у них те или иные представления об истории.

Ответственность за подобные оценки истории, которые общество считает неприемлемыми, должна быть политической и моральной, но не дисциплинарной, административной или тем более криминальной. В противном случае под угрозу ставятся основные принципы демократического общества, а именно: право на свободу выражения мыслей.

В Эстонии многие по-прежнему ожидают от России извинений за оккупацию, депортации и иные преступления сталинского режима. На основе предложений рабочей группы на это надеяться особо не приходится. Авторы документа не делят жертв тоталитарных режимов 20 века по национальным, гражданским или религиозным признакам. По их мнению, совершенные сталинским режимом преступления являются преступлениями против всех европейцев и общеевропейских ценностей.

Бессмысленно давать оценку, кто пострадал больше: эстонцы, украинцы, поляки или русские. Главная задача заключается вовсе в том, чтобы назвать вещи своими именами, назвать преступления преступлениями и почтить память жертв без деления их на своих и чужих.

Подобный подход вызовет в Эстонии неизбежно у многих огорчение, но мне он кажется единственно возможным и верным. Что бы кто-то из нас ни думал о нравственной ответственности России как государства за сталинские преступления, нынешние россияне не считают себя или своих соотечественников ответственными за события более чем полувековой давности.

Параллели с опытом Германии не очень убедительны как потому, что прошло уже слишком много времени и сменилось несколько поколений, так и потому, что сталинский режим репрессировал людей не во имя России и русских, а во имя идеи коммунизма. У тех россиян, которые считают себя и своих соотечественников жертвами коммунизма, именно такая позиция.

Но главный аргумент закючается в том, что если предложения рабочей группы будут успешно претворены в жизнь, это будет означать окончательный отход России от Советского союза. Признания Сталина преступником, вне зависимости от того, что он сделал Советский союз сверхдержавой, позволит наконец почувствовать гордость за свою страну – чувство, само собой разумеющееся у всех современных людей – и отойти от великодержавной имперской идеи.

Эстония и другие страны бывшего социалистического лагеря, очевидно, никогда не дождутся официального извинения современной России за деяния, свершенные другим государством и в иные времена. Но вместо этого открывается возможность действительного изменения России, если она на государственном уровне признает несовместимость империалистической идеологии и европейских ценностей.

Этот шаг сделал бы для обеспечения безопасности Европы гораздо больше, чем десяток междунардных договоров и был бы гораздо большей гарантией принания независимости Эстонии, чем произнесенное сквоь зубы извинение.