Образовательные стандарты грозят оставить страну без музыкантов

Художественное образование в России традиционно считается одним из лучших в мире.

Музыкантов и артистов балета в нашей стране воспитывают в особых школах с самого юного возраста, и такой системы взращивания талантов больше нет нигде. Но очень может быть, что скоро она исчезнет – новые образовательные стандарты, которые сейчас обсуждаются в Минобре, грозят разрушить устоявшуюся схему.

Многолетние традиции

Центральная музыкальная школа (ЦМШ) при Московской консерватории была основана в 1935 году, и с самого начала в ней готовили будущих профессиональных музыкантов. В свое время ее заканчивали Спиваков, Плетнев, Ашкенази, Ростропович, Рождественский и другие выдающиеся артисты. ЦМШ была (и остается) одним из немногих в мире учебных заведений, где дети осваивают искусство игры на инструменте одновременно с навыками чтения и письма.

В сетке расписания специальные музыкальные дисциплины занимают едва ли не больше места, чем общеобразовательные предметы – плюс к моменту выпуска из ЦМШ ее ученики получают колоссальный опыт концертной практики. “Иногда в год юные музыканты выходят на сцену чаще, чем некоторые взрослые концертирующие музыканты – хотя такие варианты руководство школы старается пресекать”, – рассказывает заместитель директора ЦМШ по учебной работе Вера Каменева.

“Идут разговоры о том, что, предлагая профессиональное образование с нуля, мы перегружаем детей, нарушаем права ребенка, что эта нагрузка сказывается на здоровье. Но большой вопрос, что хуже для талантливых людей – не реализовать свой талант или быть более загруженными, чем все остальные дети. Чайковских, конечно, мало, но они все же рождаются на этой земле”, – говорит замдиректора ЦМШ, которая сама окончила школу и параллельно с административной деятельностью преподает в школе специальность “фортепиано”.

Образовательная программа школы, как указано на ее сайте, была “великолепно разработана и сбалансирована” специально для взращивания талантов с самого нежного возраста. Эти слова звучат несколько пафосно, но руководство ЦМШ и ее выпускники считают, что в них нет никакого преувеличения: “Больше десяти процентов наших учащихся – иностранцы. Они приезжают к нам, несмотря на то, что стоимость обучения постоянно возрастает. Бывали случаи, когда у детей был выбор между Джульярдской школой (одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства – прим. “Ленты.ру”), где бы им платили стипендию, и ЦМШ, где они вынуждены сами платить за обучение, – и они выбирали нашу школу”, – рассказывает Вера Каменева.

Российским гражданам попасть в ЦМШ немногим проще, чем иностранцам – детям нужно пройти серьезный творческий конкурс. Обычно все поступающие в школу первоклассники уже умеют играть на том или ином инструменте, а многие из них два или три года занимались в дошкольных группах при школе.

Жесткие правила отбора и обучения действовали в школе много лет, но со следующего года ЦМШ в своем привычном формате может закончиться. Согласно новому закону “Об образовании” и прописанным в соответствии с ним образовательным стандартам, которые сейчас проходят утверждение в министерстве образования, профессиональное обучение в России может начинаться только с пятого класса – а обучение в ЦМШ и есть не что иное, как получение профессии. Формально школа при консерватории является учреждением СПО – среднего профессионального образования, то есть колледжем, причем колледжем, обучение в котором начинается с первого класса.

Со следующего года классы с первого по четвертый в ЦМШ должны превратиться в обычные, без всякого излишнего профессионализма. Соответственно, и поступать в них смогут все, кто живет рядом со школой и успел вовремя подать документы, а не только прошедшие творческие испытания музыкально одаренные дети. Серьезное обучение музыке, дающее возможность выпускникам ЦМШ поступать в консерваторию и другие высшие музыкальные учреждения, формально должно будет начинаться только с пятого класса.

Новая беда

Повышение возрастного порога профессионального образования, как объясняют чиновники Минобра, продиктовано исключительно заботой о детях – чрезмерная нагрузка на младших школьников, неизбежная при освоении любой профессии, и тем более профессии музыканта, грозит подорвать их здоровье. Возможность негативных последствий для здоровья от слишком интенсивных занятий музыкой признают и в ЦМШ: многочасовое сидение за инструментом и стресс во время выступлений – неизбежные составляющие обучения в школе. Но чтобы снизить возможные неблагоприятные последствия, администрация планирует в будущем не сокращать часы, выделяемые на музыку, а увеличить количество физкультуры, танцев и других предметов, которые бы “разгружали” детей.

“Втиснуть” дополнительные часы чего бы то ни было новые образовательные стандарты позволяют – они включают большую вариативную часть, которую школы могут использовать по своему усмотрению. В ЦМШ намерены заполнить эти часы специализированными предметами, в которых в школе недостатка нет. “Министерство образования считает, что мы должны добавить часы на общеобразовательные дисциплины, а мы как раз наоборот стремимся к тому, чтобы сократить их и дать больше возможности детям заниматься музыкой”, – говорит Каменева. При этом замдиректора ЦМШ по учебной работе уверяет, что подготовка у воспитанников школы ничуть не хуже, чем у детей, обучавшихся в неспециализированных образовательных учреждениях: “Основная часть наших выпускников, конечно, поступает в музыкальные вузы, прежде всего, в Московскую консерваторию. Но они также идут и в МГИМО, и в МГУ, и в другие вузы. Возможно, они не смогут без дополнительных усилий сдать экзамены на естественные факультеты, но чуть-чуть позанимавшись с репетитором, поступят и туда”, – говорит Каменева.

Увеличение возраста, с которого можно начинать профессионально готовить детей к их будущей специальности – не самый большой недостаток новых стандартов, считает проректор Академии переподготовки работников культуры, искусства и туризма (АПРИКТ) по учебной и организационно-методической работе Софья Максимова, которая также принимала участие в разработке правил, по которым будут жить школы. Едва ли не хуже – отсутствие возможности отбирать наиболее талантливых детей с самого юного возраста. “Первые три-четыре года обучения в таких школах – это время отбора, и важно дать возможность специализированным школам более свободно искать себе детей”, – говорит она. Далеко не все из тех, кто сейчас поступает в первый класс учреждений, подобных ЦМШ, доучивается до последнего звонка или хотя бы до средней школы – и это с учетом того, что в специализированные десятилетки попадают отнюдь не случайные дети.

Теоретически, у школ, подобных ЦМШ, остается возможность сохранить конкурсный отбор в младших классах – необходимость проведения вступительных испытаний можно прописать в уставе, если присвоить школе статус лицея или гимназии. “Мы пытаемся максимально комфортно устроиться в прокрустовом ложе”, – грустно подытоживает сложившуюся ситуацию Каменева. Как вариант, можно обеспечить ситуацию, когда учащиеся дошкольных курсов (которые есть практически при всех подобного рода школах) будут успевать подать документы чуть раньше остальных детей. Разумеется, такая возможность официально нигде не прописана.

Меньшее зло

Нынешние стандарты были не первыми – вариант, обсуждавшийся еще в 2010 году, вообще предписывал начинать профессиональное образование только с 15 лет, а всех детей младше этого возраста принимать в школы на общих основаниях. Публикация этих стандартов вызвала огромный резонанс в культурной среде – представители специализированных музыкальных и балетных школ однозначно называли их приговором отечественному образованию в сфере искусств.

Против “убийственных” стандартов тогда очень активно выступали не только музыканты, но и артисты балета. Николай Цискаридзе и пианист Николай Петров даже ходили на совещание с замминистра образования, где премьер Большого театра “гнул ноги перед чиновниками”. Петров рассказывал после, что они пытались объяснять законотворцам “что гениев, неважно – в музыке или в балете, воспитывают с 4-5 лет. Да, это сложно, жестоко, у детей нет детства. Но другим образом не покорить этот небосклон”.

В итоге в образовательных стандартах так называемого “второго поколения”, принятых 17 января 2011 года, возраст начала профессионального обучения был оставлен на уровне первого класса. “Это большая победа”, – говорит Вера Каменева, “Цискаридзе приходил к нам первого сентября и рассказал педагогам, родителям и ученикам о том, что мы могли потерять все”. Однако обсуждающиеся сейчас стандарты “третьего поколения” вновь поднимают возраст, с которого дети могут начать осваивать профессию, до пятого класса.

Кажется, сейчас представители балета всем довольны – проректор Московской государственной академии хореографии по научной работе Ирина Борзенко рассказала, что необходимые специализированные часы преподаватели вписали в вариативную часть. Решили танцоры вопрос и с отбором учеников – в первый класс МГАХ можно попасть на общих основаниях, а с четвертого начинаются творческие испытания – одновременно с началом специального образования. Возможно, общие основания для приема в первый класс все же не совсем общие, но утверждать это наверняка, разумеется, нельзя. “Мы люди очень законопослушные и подчиняемся стандартам “, – говорит Борзенко и уточняет: “Мы получили, что хотели. А что музыкантам не повезло – ну, это их дело”.

Решение

Возникает вопрос, как так получилось, что новые образовательные стандарты оказались совершенно неподходящими для специализированных школ, значение которых для страны огромно даже несмотря на то, что таких учебных заведений в России всего 29. По мнению Владимира Блинова, который участвует в координации процесса написания стандартов, причина появления столь неудобных правил объясняется нерасторопностью заинтересованных лиц – а именно Министерства культуры, в подчинении которого находятся специализированные школы, и творческих союзов.

“Можно внести поправки в стандарты, можно изменить закон – все это вполне реально, но кто-то должен выступить с инициативой. Взять, например, медиков – они не хотели перехода на бакалавриат и магистратуру в своей отрасли и добились сохранения специальностей. Но для этого пришлось приложить серьезные законотворческие усилия”, – объясняет Блинов. “Сейчас, когда в законе “Об образовании” четко прописано, что профессиональное образование может начинаться только с 15 лет, Министерство юстиции, которое принимает все образовательные стандарты, не пропустит документ с нарушением этого возрастного ценза”, – добавляет он.

По мнению Блинова, сейчас самое время попытаться отменить неудобные ограничения – в настоящее время обсуждается очередная версия закона “Об образовании”, и в нее можно попытаться внести необходимые поправки. Оптимальным решением для десятилеток, где детей обучают различным видам искусств, стало бы присвоение таким школам особого статуса. “Если в законе будет прописано, что такие школы не подчиняются общим стандартам, то обучать там детей и принимать их на конкурсной основе можно хоть с трех лет”, – говорит Блинов и приводит в пример МГУ. Московский государственный университет выбил себе право существовать вне общих рамок, апеллируя к тому, что в его стенах готовят будущих ученых и этот процесс не может регулироваться какими-то едиными для всех стандартами.

Максимова поддерживает точку зрения Блинова. По ее мнению, новые стандарты неудобны всем учебным заведениям, так как они не содержат вариантов. “Прописывать стандарты для школ искусств надо было отдельно, так как их особые правила отбора и ранней профессионализации были придуманы не просто так – на самом деле, они более гуманны к детям, чем новые нормы. В течение первых лет обучения школа выбирает себе тех детей, которые попросту способны выдержать повышенные нагрузки”, – объясняет Максимова.

Выбить особый статус для ЦМШ мечтает и руководство школы. Пока нынешний закон “Об образовании” остается в силе, администрация готовит новый вариант образовательных стандартов, который надеется отдать в минобр в конце сентября. “Написание этих бумаг отнимет чудовищно много времени”, – говорит Каменева. “Раньше, еще до появления всех этих стандартов не было такого бесконечного потока бумаг, и, ничего, все справлялись, школа работала, выпускала множество талантливых музыкантов и у всех было время заниматься творчеством”, – замечает она.