Ровно 70 лет назад началась блокада Ленинграда

Ровно 70 лет назад началась блокада Ленинграда. В этот день жители города вспоминают всех, кто не дожил до долгожданной победы. Те, кто видел блокаду, до сих пор не могут без слез рассказывать о страшном голоде и бомбежках.

Улица Кольцовая в Петербурге всегда была застроена дорогими коттеджами, а 70 лет назад здесь были деревянные дачи рабочей интеллигенции Ленинграда. Блокада выкосила всю улицу на 74 дома. Дачи умерших разбирали на дрова, чтобы хоть как-то согревать город. На целый километр Кольцовой остался только один дом. Он теперь тоже как будто памятник страшной блокаде.

Осколок, пробивший крышу, картину и застрявший в стене, никто никогда не пытался достать. Этот дом сам по себе мог бы стать экспонатом блокадного музея. В саду летом выращивались хилые овощи, в гостиной штабелями спали родные и близкие, спасающиеся от бомбежек в центре Ленинграда, на кушетке умер отец, за столом при свете коптилки маленькая девочка все 900 блокадных дней писала дневник. Сейчас уже бабушка со слезами перечитывает свои детские тетрадки.

– Мне и Геле 2,5 ложки гороховой каши с луком – вкусно. Бабенька отдала свою порцию маме. У нас кончился сахар, – читает вслух записи в дневнике Татьяна Рудыковская.Очень коротко, с ошибками, наивно, в обычных ученических тетрадках. Эта последняя фраза – про кончившийся сахар – в черной рамке. Внизу приписка – беда. Таких рамок удостаивались только самые важные события. Зимой 42-го голодные соседи украли любимого пса.

– Борзик исчез, мама пошла искать и не нашла, Борзик исчез, в скобочках – съели. Спилили нашу березу, но мы отстояли верхушку с ветками.

Восьмилетняя Таня решила – это будет короткий победный дневник. Вокруг кричали – немцев закидаем шапками, и к новому году война закончится. Но получился по-детски непосредственный и страшный дневник питания. Каждый день, очень скрупулезно, что и сколько ели. Маленькой девочке это было очень важно.

– Геля принес ведро очистков, ели кислые щи и котлетки из очистков.

Эти котлетки Танина семья называла лепешками №1. Очистки брали у солдат, обманывали – говорили, что для собаки. На лепешках протянули всю зиму, и только сравнивая несколько Таниных тетрадок, можно понять – силы заканчивались. Ровный четкий почерк в ноябре 41-го, мелкие каракули – в феврале 42-го. В феврале же умер глава семьи.

– В сорок минут девятого умер папа. Мама подходила к нему ночью, он не мог уже говорить, только улыбался, а из глаз текли слезы.

Между страниц лежат настоящие девичьи сокровища. Вырезанные из бумаги снежинки и билетики на детские елки. Бесценный подарок, тем более, что там, на елках, всегда давали подарки – пару пряников и кормили супом. В 1942 году впервые отметили рождество.

– Был Александр Михайлович, рассказывал про Иисуса Христа, было тепло, потому что горела елка. Елки брат всегда приносил и мы жгли свечи.

В десяти тетрадках теперь вся правда о блокаде. Как в маленьком деревянном домике на краю Ленинграда пыталась выжить ленинградская семья. Как дети мечтали, что кончится война и можно будет объесться белой булкой. Как впервые встречали праздник победы – конечно, со слезами на глазах.

– Только папочка не дожил до этой радости. Я смеялась, а слезы капали, капали…