15 сентября Верховный суд Белоруссии начнет рассмотрение, пожалуй, самого громкого уголовного дела в истории страны — о жутком взрыве в минском метро.

В гибели 15 человек обвиняют двух жителей Витебска — 25-летних Дмитрия Коновалова и Владислава Ковалёва. Токарь и электрик якобы сделали не имеющую аналогов в мире бомбу, на дело пошли в пьяном виде, а мотивацией было “гипертрофированное чувство собственного достоинства”. По версии следствия, до взрыва в метро витебчане совершили множество других взрывов и поджогов. Корреспондент “МК” съездил на родину бомбистов и выяснил, что приписываемые им злодеяния в Витебске никого не впечатляют, следователи берут во внимание только те показания свидетелей, которые их устраивают, а большинство витебчан сочувствуют Ковалёву и Коновалову.

Тихая Белоруссия такого не знала никогда. Днем 11 апреля на станции «Октябрьская» минского метро прогремел страшный взрыв. В результате на месте погибло 11 человек, еще четверо скончались в больницах. Пострадавшими считаются 387 человек. В Белоруссии было взорвано не просто метро, а представление о стране как оплоте стабильности, безопасности.

На следующий день после теракта были задержаны уроженцы Витебска 25-летние Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалёв. Только перечисление статей, по которым их обвиняют, занимает несколько строчек. На днях в Интернет белорусскими властями было слито «Постановление о передаче уголовного дела прокурору для направления в суд». Оказывается, преступную деятельность витебчане начали еще в 2000 году, когда обоим было по 14 лет! Начинали они якобы с хулиганских взрывов в подъездах, поджогов машин. Так постепенно доросли до теракта в подземке. Белорусские СМИ уверенно пишут о давно сложившемся тандеме отморозков, долгие годы терроризировавших Витебск, а затем Минск.

Террор районного масштаба

На месте оказывается, что свои злодеяния Коновалов и Ковалёв совершили в одном районе города — Марковщине (или ДСК). Здесь же они и жили. Это самая окраина города, жизнь здесь как будто остановилась в советском застое. Бабушки в пуховых платках сидят на лавочках и неспешно общаются. Мужчины в потертых шляпах сдают стеклотару. Органично смотрятся огромные очереди за продуктами, в особенном дефиците мясо. Сразу за соседними панельными пятиэтажками, где жили Коновалов и Ковалёв, собственно город кончается, и начинаются сельские дома, огороды.

Первым делом я отправляюсь на место первого взрыва. По версии следствия, он произошел в многоквартирном доме по 1-й улице Бядули в 2000 году на лестничной клетке между этажами. Якобы отсюда началась кровавая поступь террористического тандема. Я уже предвкушаю сочные подробности леденящего кровь преступления, но хозяин пострадавшей квартиры с порога остужает мой журналистский пыл: «Я и не обратил на тот эпизод никакого внимания! У меня тогда дверь была обтянута обивкой. Так вот как-то раз я заметил, что обивка поцарапана как будто гвоздем или стеклом. Я и не понял, что произошло, а соседи сказали, что слышали хлопок. Теперь говорят, что тут чуть ли не теракт прогремел. Странно…».

Дмитрий Яцко, так зовут потерпевшего, чередует слова с сочным матом, но все-таки приглашает пройти на кухню. Худощавый мужчина удивлен, откуда в милиции узнали о его поврежденной двери. Потом уже вызвали в прокуратуру, где оценили ущерб по ценам 2000 года: «У нас тут народ такой. Все время что-то портят. Жуткая вонь была, когда резиновые поручни в подъезде подожгли, — два этажа в копоти были!». Задним числом действия Коновалова и Ковалёва квалифицированы как «особо злостное хулиганство», а также «умышленное уничтожение и повреждение имущества».

Иду по следующему адресу. В 2001 году Коновалов и Ковалёв в доме на улице 39-й Армии якобы тоже что-то взорвали. Однако того инцидента никто не помнит. Следующее злодеяние подростки совершили в 2002 году. Как следует из материалов дела, пьяный Коновалов взорвал самодельное взрывное устройство на фасаде здания библиотеки Якуба Коласа. На книги покусился!

У порога меня встречают сразу две заведующие. Женщины просят не называть их имен. «Помню, утром приходим на работу, а на стекле след, как от пульки, — маленькая дырочка. А по краям она вроде опалена. Мы тогда милицию вызывали, но те не отреагировали. Сейчас мы удивились, когда узнали, что по этому факту было дело возбуждено. Стекло нам только в прошлом году на День библиотекаря заменили».

Библиотекари показывают аналогичную дырочку в соседнем стекле. По их словам, местные подростки хулиганят постоянно. «Я, например, говорю подростку, что книга истрепана. На следующий день обязательно напакостят! Швырнут что-нибудь, грязью измажут. Но больше всего у нас в районе всегда доставалось продуктовому магазину. Подростки после дискотеки шли и постоянно колошматили там стекла!».

Теперь дырочка в стекле оценена как злостное хулиганство, совершенное группой лиц. А вот визит следователей произвел на библиотекарей сильное впечатление: «В мае из Минска прикатили. Ни слова не сказали, оцепили здание и принялись фотографировать. Я их просила хотя бы представиться. Один в ответ мне ткнул ксивой: «Иди работай!».

Следующий приписываемый террористам «подвиг» они совершили в 2004 году. Якобы из хулиганских побуждений Коновалов пытался поджечь киоск «Витебскоблсоюзпечати». Раздраженная продавщица в ларьке гаркнула корреспонденту «МК», что работает недавно и ничего не знает. Согласно материалам дела, взрывное устройство хотели установить под крышу. Однако никакой выемки там нет, просто зацепиться не за что. Прямой угол железных конструкций посторонних предметов не предполагает.

А вот другое преступление, о котором с таким остервенением сообщают белорусские журналисты и следователи, — поджог автомашины «РАФ» во дворе дома № 8, корпус 2, по улице Репина. Но и тут разочаровываюсь. Люди пироманам благодарны! По словам жильцов дома, «РАФ» давным-давно гнил во дворе и раздражал всех. Местные бомжи полюбили именно около машины ходить в туалет. Спалил машину, считают, кто-то из жильцов дома: «Да этому человеку спасибо сказать надо! Утилизировали металлолом».

Белорусские силовики обвиняют двух ребят еще и в двух взрывах в центре Витебска в сентябре 2005 года. Погибших тогда, по счастью, не было. Однако, как стало известно корреспонденту «МК», тогда у Коноваловых… уже были обыски. Дело в том, что в городе трясли всех часовщиков — бомбы были с часовым механизмом. Геннадий Коновалов, отец обвиняемого, работал в часовой мастерской. Однако даже по горячим следам улик найти не удалось.

Возникает логичный вопрос: зачем силовики из малозначительных эпизодов раздувают нечто большее, притягивают детские пакости к действительно жуткому теракту? Напрашивается ответ: устойчивых доказательств на Коновалова и Ковалёва недостаточно, обвинение не чувствует себя уверенно. Поэтому для общественности создается образ 25-летних обезумевших от злодеяний мясников. Чекисты с хитрым прищуром как бы говорят: «Нет, это не случайно: схваченные парни — не первые попавшиеся! Это закоренелые преступники».

«Дима полностью изолирован»

Пообщаться с родителями самих обвиняемых не так-то просто. Сотрудники спецслужб делают все, чтобы оградить их от внешнего мира. Коноваловы так запуганы, что не открывают дверь посторонним, бросают телефонную трубку, если слышат незнакомый голос. За Коноваловыми неустанно ходят 2 сотрудника в штатском. Они дежурят у подъезда и сопровождают их даже в магазин за хлебом, даже на прогулку с собакой. Вместе с Дмитрием Коноваловым в апреле задерживали и отвозили в Минск на допросы его отца Геннадия и брата Александра. Говорят, c Геннадием так поработали за решеткой, что он полностью поседел. Запуганы и друзья Димы. Также побывавший в СИЗО 23-летний Илья Колосов бросает трубку. Естественно, прослушиваются телефоны родных и близких.

А вот и дом, где жил Дмитрий Коновалов, — пятиэтажка, квартира на первом этаже. Окна занавешаны, только заботливо выращенные цветы виднеются через плотную ткань. На двери Коноваловых установлена сигнализация — красный огонек означает, что дома кто-то есть, зеленый — отсутствуют.

Соседка Коноваловых Валентина Лысова, как любая уважающая себя пенсионерка, в курсе происходящего в подъезде: «Как-то пришел дядька Гены. Сидел со мной на скамейке, хотел у них переночевать. Гена поздоровался, но домой не пустил. Сказал, что гостей принимать ему не положено. Сотрудники их везде сопровождают. У меня как-то часы сломались, и я его попросила починить. Но он сказал, что и работать не может. Его, видимо, уволили. И документов у него нет, все документы, сказал, забрали».

По словам Валентины Михайловны, несмотря на обилие предъявляемых обвинений, к Коноваловым все относятся хорошо. Ни злобы, ни попыток мести не было и в помине. Особенно возмущает соседей сильный пресс в отношении родителей: «Ну разве они могут отвечать за взрослого сына?»..

Сотрудники в штатском, конечно, вездесущи, но не слишком внимательны. Корреспонденту «МК» удалось перемолвиться с мамой главного обвиняемого, Людмилой Коноваловой. Видно, что женщина доверилась судьбе и бороться за сына не будет. Она не верит в свои силы.

— От Димочки ни одного письма не пришло, ни одного свидания нам не разрешили. Он полностью изолирован. Я ему посылки посылаю, но даже не знаю, доходят они или нет. Это просто ужасно. Я сердечница. Как только узнала, что сына арестовали, сразу в больницу слегла. Целый месяц лечилась. Вот уже 4 месяца на таблетках. Моего мужа тоже увозили в Минск, но он мне ни слова не сказал, что с ним там делали. Наверное, запретили…

— Мог Дима быть причастен к взрыву?

— Я не верю в это.

— Почему вы не бьете в колокола? Не обращаетесь за помощью?

— Уверена, что решение по ребятам уже принято. Президент назвал их виновными сразу после задержания. Силовики, руководители спецслужб только покорно кивали головой. Пару раз звонили какие-то журналисты. Я бросала трубку. Сказать мне нечего — я ничего не знаю.

— Говорят, в подвальном отсеке вашей квартиры Дима оборудовал лабораторию для изготовления взрывчатки…

— Ничего такого не было.

Удалось корреспонденту «МК» пробраться и в подвал дома Коноваловых. Устройство подземелья своеобразное — каждой квартире предназначен свой небольшой отсек. В основном там хранят мешки с картошкой или рухлядь, которую жалко выбрасывать. Как в крохотном помещении, без специальных условий могла быть оборудована лаборатория для изготовления уникальной взрывчатки?

«Буду бороться до победы»

Мать второго подозреваемого — Влада Ковалёва — более общительна. Белорусские СМИ к страданиям женщины интереса не проявляют, и она с радостью приглашает корреспондента «МК» к себе домой. В комнате Владислава сейчас пусто. Здесь остался только диван, стол с компьютером и книжная полка. На столике импровизированный мемориал — крошечная фотография Влада, сделанная незадолго до задержания, иконы и цветы. Мать Владислава молится о вызволении сына.

Голые стены, плинтусы оторваны при обыске. Тогда, в апреле, вынесли почти все, даже одежду. Из компьютера достали жесткий диск. Забрали многие книги и бумаги. По одному обыску протокол был составлен, в другой раз следователи пришли, когда Ковалёвой дома не было. Отчиму Влада сказали не высовываться из кухни. Были обыски и в минской квартире, и в витебской, и даже в родной деревне матери Ковалёва. Любовь Ковалёва первым делом показала письма, которые сын ей пишет из застенков.

Послания Владислава написаны на обычных тетрадных листах от руки. Сначала писем было мало, но после того, как следственные действия закончились, их стало больше. Первое пришло 23 апреля, а последнее — 18 августа. «Некоторые места в письмах бывают замазаны. Кто-то вычеркивает то, что считает лишним, — говорит Любовь Ковалёва. — Влад пишет, что у него все хорошо. Он не голодает, на прогулку их выводят на пару часов, у него есть сокамерники. Иногда в письме даже шутит: мол, в кризис лучше посидеть в тюрьме». В одном из первых посланий Ковалёв написал: «Я сдаваться не собираюсь. Все будет отлично». В письме от 8 августа он написал: «Я не унываю. Буду царапаться до победы. Тем более что шанс есть». Он ни в чем не сознался.

В основном же Ковалёв пишет о быте в СИЗО, о том, что ждет в передачах и как их правильно ему переправлять: «Фрукты лучше не посылай, их разрезают, и приходится быстро уничтожать. Лучше перешли денежкой, я тут через магазин закажу». Ни одного свидания с сыном матери не разрешили, но увидеться им все же довелось. Влада привозили в родной район для следственного эксперимента. «Я пошла в магазин. А Влад что-то показывал возле того самого киоска „Витебскоблсоюзпечать“, который якобы поджечь хотели. Было много милиции, к нему не подпустили, но он меня увидел. Несколько минут я смотрела на него издалека. Он улыбался и махал мне рукой», — рассказывает Любовь Ивановна и не может сдержать слез.

Влад Ковалёв хотел заняться коммерцией, мечтал открыть в Минске интернет-кафе. А пока работал в белорусской столице электриком на «Минских электросетях». Он планировал пойти на бизнес-курсы и уже оплатил их. «Влад много читал, — говорит Ковалёва и показывает мне книжки „Как открыть свой бизнес“, „Как выиграть на бирже“. — Я очень радовалась, что он стал самостоятельным. Я думала, что ему улыбнулась удача…»

— А чем он увлекался?

— Он любил музыку. В 16 лет я подарила ему гитару, он самостоятельно выучился на ней играть.

У Ковалёвой осталась и характеристика из школы, подписанная директором и классным руководителем. «Юноша очень спокойный и застенчивый. По характеру стеснительный, уравновешенный, скромный. В коллективе дружен» — говорится в документе.

Кстати, в школе, где учились Коновалов и Ковалёв, до сих пор не дают никаких комментариев об их прошлом. Говорят, директора школы после визита КГБ госпитализировали на «скорой». Директор Витебского завода тракторных запчастей, где токарем работал Коновалов, был уволен. Коновалов и Ковалёв учились в параллельных классах. Интересно, что, по словам одноклассников, ни один из них — вопреки многочисленным сведениям — не отличался успехами в химии.

Владислав Ковалёв проходит как соучастник Дмитрия Коновалова, в некоторых эпизодах он даже не упоминается. По словам родственников, с Коноваловым они не были лучшими друзьями. Как же они встретились в Минске?

— Это случайно произошло, — уверяет Ковалёва. — Влад жил в Минске с ноября. Дима приехал туда только в апреле. Как они могли, живя в разных городах, готовить взрыв? Влад Диме даже не дал свой новый номер телефона. Они в последнее время совсем не общались. Но Влад использовал старую витебскую сим-карту, чтобы в Интернет выходить. Благодаря этому Дима ему дозвонился. К нам домой друзья Влада часто приходили, но Дима за весь прошлый год только один раз летом появился. Я с Димой почему-то не ладила, он мне казался легкомысленным.

— Вы общались со следователями?

— Да, еще весной у меня оказался номер следователя. Я ему позвонила, он был очень любезен. Он меня успокаивал. Говорил, что у меня есть семья, есть еще дочь. Фактически намекал, что о Владе надо забыть. Когда я отказалась от государственного адвоката и наняла своего, тон следователя стал совсем другим, не таким любезным.

— Как вы сами думаете, мог Влад сделать такое?

— Не мог он этого сделать. Я абсолютно уверена в своем сыне. Никаких мотивов у него тоже не было.

Друг и одноклассник Влада Ковалева по имени Сергей называет того отзывчивым и добрым парнем: «Он всегда приходил на помощь. Я получил травму на работе, меня на стройке плитой придавило, я инвалид с тех пор. Влад первым из друзей ко мне в больницу пришел. Самые большие передачи были от него. Мы с ним очень тесно общались как раз в тот период, когда якобы начались первые взрывы, — в начале 2000-х годов. Если бы он действительно чем-то подобным занимался, то обязательно обмолвился бы. Но ни разу такого не было! Он вообще был далек от политики. Я был просто в шоке, когда узнал, что его подозревают в теракте».

— А Коновалова ты знал?

— Нет, с ним особо не общались. Помню только, что он любил спать после работы. Думаю, ему тоже не до изготовления бомбы было.

Сергея, как и всех, кто мало-мальски знал задержанных, не обошли вниманием силовики. «Меня сразу вызвали в КГБ, потом в Первомайское РУВД. Откатали отпечатки пальцев, хотя они уже были в базе. Взяли слюну на ДНК. Так весь наш район перелопатили». По словам Сергея, на суд из Витебска поедут 40 свидетелей. Отбирались они специфически: «Ни меня, ни родственников, сестру Влада не взяли, хотя лучше нас его никто не знал. Дело в том, что мы даем положительные показания, а следователи собирают на ребят только негатив. Я знаю, что о нем хорошо отзывалась хозяйка минской квартиры, его соседи в Витебске и Минске, друзья, родственники. Никого из них не вызвали на суд».

Дело о взрыве в минском метро будет рассматривать первый заместитель председателя Верховного суда судья Александр Федорцов. Процесс вроде бы будет открытым, однако в белорусских реалиях это еще ничего не значит. Зал на громких процессах оккупируют чекисты и активисты БРСМ (проправительственная молодежная организация).

Напомним, уже 13 апреля президент Александр Лукашенко на экстренном совещании поведал, что преступление раскрыто: «Все эти негодяи работают кто токарем, кто электриком. Они дали свои показания. Они признались в совершенном террористическом акте». А значит, на стороне обвинения будут не только собранные доказательства, но и слова президента. Сможет ли суд пойти им наперекор? В случае отрицательного ответа Дмитрию Коновалову и Владу Ковалёву грозит высшая мера наказания. Расстрел. В Белоруссии на смертную казнь моратория нет.