Техноблогер Пол Миллер 1 мая совершил то, что многие сочли бы ритуальным самоубийством. Он ушел из Сети на год. В полночь выдернул шнур – и выпил шампанского.Миллер пишет, что не станет отшельником. Просто вернется лет на 20 назад. Прежде он тратил больше 12 часов в день, играясь со своими гаджетами – планшетом, компьютером, игровой консолью и смартфоном. Теперь – не будет. А для порно есть специальные журналы.

Респект таким парням. Даже в окружении миллиардов интернет-пользователей они не забывают о реальности, у них есть цель в жизни, они не опустили руки. А вы сидите за компьютерами и бессмысленно тратите свою жизнь. Но если серьезно, поступок Миллера мне близок.

…Все, что не убивает нас, делает нас сильнее. Особенно сильным меня сделала лыткаринская городская библиотека. В пятом классе я сидел в читальном зале. В шестом – обшаривал дядину библиотеку. В девятом – распечатывал реферат про свойства азота на матричном принтере. В одиннадцатом – использовал в качестве материала для работ диск с “Британникой”.

Мне было 20, когда я заглянул в нее в последний раз. Я вернул книги в библиотеку. Больше они мне не понадобились.

Библиотеки – это лишь один пример. Есть и другие. Возможность зайти в гости. Отсутствие вопроса “ты где?”. Необходимость использовать конечное число книг для получения знаний. Огромный авторитет учителей – гораздо больший, чем у Википедии. Детективы, авторы которых не забрасывают героев в подвалы и на необитаемые острова без сотового покрытия. Узость мышления в хорошем смысле этого понятия. Заср*нный подъезд заметить легче, если не задаешь поисковику сотен глупых вопросов об устройстве зарубежных государств и звездных систем.

Газеты. С утра получаешь информацию на целый день. Торопишься на пятый этаж; на бегу шуруешь в почтовом ящике. По телевизору “Что? Где? Когда?” – вопросы сложные! У особо умных – кроссворд из “Науки и жизни”, его разгадывают неделями, сообща.

Это не ностальгический стон. Глупо говорить, что мы потеряли некие добрые традиции. Правильнее сказать, что пропали некоторые степени свободы. Мы стали инфантильно спрашивать, как нам поступить. Действия координируем по телефону, через соцсети, чаты, форумы, имиджборды.

Во время “снежной революции” хипстеры хлынули на площади благодаря координации через группы соцсетей. Беспорядки в Лондоне организованы с помощью смартфонов BlackBerry. Арабская весна стала синонимом эффективного (или, по крайней мере, эффектного) применения Фейсбука и Твиттера.

Давайте отключимся на секунду от интернета. Представим, что у нас отобрали возможность спросить совета у френдов. Многие ли люди решились бы выйти на улицы без могучей поддержки кнопкой “Мне нравится”? Было бы кому-нибудь дело до того, что “Эхо Москвы” объявило об уходе Навального из оппозиции? Стали бы ждать айфоновского приложения “РосЯма” вместо того, чтобы лично, ножками дойти до ответственных за дефекты на дорогах?

Писатель Борис Акунин в прошлом августе вспоминал август 1991 года. Как он шел по улице, а навстречу – процессия москвичей, “огромная, многотысячная толпа”. И вот что я вам скажу про отключение интернета. Эта толпа вышла на улицы сама. Не спрашивая у поисковика совета. Не теребя приложения на смартфоне. Ни один человек в этой процессии не заручился парой лайков и не вошел в группу “ВКонтакте”. Он не шерстил сайты в поисках ревущих о революции текстов видных колумнистов.

Всегда. Во все времена. Люди шли на улицы. Они брали на себя всю полноту ответственности. Действовали без подсказок. Знали, на что идут. Просто потому, что не могли не выйти.

Координатор им требовался только в одном случае – когда требовалось строить баррикады. Но это совсем другая история.