Весьма разноречивые оценки вызвал в кругах российской оппозиции поступок 36-летнего москвича Андрея Бородина, который 23 апреля с. г. явился на приём к судье Елене Ивановой с топором. Ранее судья Иванова продлила срок ареста участницам группы Pussy Riot, обвиняемым в панк-молебне “Богородица, Путина прогони” в храме Христа Спасителя.

По сообщениями информагентств, внешне событие выглядело так: “Мужчина подошёл к находящимся у кабинета судьи людям, спросил, как передать ходатайство судье. Не получив ответа, он зашёл в кабинет к Ивановой, через какое-то время оттуда стали доноситься крики и призывы на помощь”.

“Я зашел в кабинет, – рассказал сам Бородин на суде, решавшем вопрос о его взятии под стражу, – достал топор и потребовал отменить решение о продлении ареста музыкальной группе Pussy Riot”.

Топор, по его словам, он заранее спрятал на территории суда. “Такие топоры везде продаются”, – заметил он.

По его мнению, власть в России, включая и судебную систему, “захватили захватчики”. “Я жалею о том, что не смог убить судью Иванову, – заявил Бородин журналистам в суде. – Судья Иванова бросает в тюрьму невиновных людей, продляет им сроки ареста”.

Как закончится “дело Бородина”, пока неясно, хотя по статье 295 УК РФ (“посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие”) ему грозит от 12 до 20 лет лишения свободы, или пожизненное заключение. Однако в фольклор посетитель суда с топором уже вошёл.

Свежий анекдот в тему:

“Приставов, пропустивших в Таганский суд посетителя с топором, уволят”.

Так и представляется:

– Э, мужик, здесь здание суда вообще-то. Ты куда с топором?!

– Рубить правду-матку.

– А. Ну, проходи.”

Тем не менее, как ни странно, многие никак не могут найти место человеку с топором в российской действительности, недоумевают и дивятся странному “юридическому казусу” в Таганском суде. Некоторые оппозиционеры даже поспешили объявить Бородина провокатором от РПЦ, специально подосланным, чтобы скомпрометировать Pussy Riot. А адвокаты, защищающие интересы арестованных участниц Pussy Riot, комментируя этот инцидент, предположили, что действовал психически больной человек.

“Но если выяснится, что нападавший был вменяем, – заявили защитники, – его нужно жёстко наказать”…

А ведь можно сказать и так – этот персонаж в отечественном фольклоре существовал давным-давно (помните все эти бесчисленные анекдоты: “Спасибо, у меня с оптическим… Сабелькой надо было, сабелькой!” и т.д.), а сейчас он только обрёл своё очередное материальное воплощение. Существовал он и в российской истории, причём во множестве лиц…

Самое известное из этих лиц – несмотря на внешнее несходство, – это, пожалуй, лицо… Веры Засулич, русской марксистки, 24 января 1878 года стрелявшей в петербургского генерал-губернатора Фёдора Трепова. Она мстила чиновнику за порку, которой был подвергнут по его приказу политзаключённый-студент Боголепов, покончивший с собой после этого наказания. Генерал-губернатор был ранен (и до конца жизни страдал от полученного ранения), а террористка – оправдана 31 марта судом присяжных. (Хотя факта своего покушения на генерал-губернатора она не отрицала).

Конечно, для такого исхода потребовалось стечение множества редких и даже исключительных обстоятельств – чтобы власти неожиданно решили передать политическое дело обычному суду с участием присяжных (больше такой оплошности они уже не совершали), чтобы судьёй-председательствующим оказался не кто-нибудь, а знаменитый юрист Кони, не побоявшийся после сенсационного оправдательного вердикта присяжных освободить подсудимую прямо в зале суда… И если бы Засулич немедленно, тотчас после освобождения, не отбили от жандармов соратники-революционеры и не переправили её за границу, – нет никакого сомнения, что в тот же день она вновь оказалась бы за решёткой, и на этот раз так счастливо оттуда бы уже не вышла…

Если сравнивать между собой дело Веры Засулич и дело Андрея Бородина (думаю, есть все основания для подобной параллели), то мы увидим, что между ними имеется немалое сходство. Оба “народных мстителя” выступили в качестве “заступников” не за себя, а за других – невинно арестованных, которые в их глазах выглядели “слабыми” и поэтому достойными защиты. В одном случае это был несчастный выпоротый студент, в другом – брошенные за решетку участницы панк-группы.

Есть и отличия – в XIX веке всё сочувствие “передового общества” было на стороне террористки с пистолетом, а сейчас, наоборот, и адвокаты арестованных, и другие оппозиционеры только и думают, как бы отречься от неудобного персонажа с топором. То объявляют его психически больным, то требуют “жёсткого наказания”, то называют “провокатором РПЦ”…

А ведь, в сущности, что сделал Бородин? Он расчехлил и вытащил на свет божий старинное орудие – тот самый Топор, к которому ещё полтора столетия назад звал Русь Николай Гаврилович Чернышевский. Сколь ни мало политкорректно избранное Бородиным орудие “реформирования судебной системы”, но нет сомнений, что в народе его поступок вызовет и уже вызвал живую волну сочувствия. В рядах “общественности” – отношение иное, тут скорее преобладает осуждение…

А ведь будь иначе – то, чем чёрт не шутит, уголовный процесс с участием присяжных мог бы закончиться и по “прецеденту Засулич”. Тем более, что защищать Бородина гораздо легче, чем Засулич, – ведь никакого физического вреда судье Ивановой он не причинил (в отличие от террористки, реально и серьёзно ранившей генерал-губернатора). А интеллигенция тем временем предпочитает устраивать молебны в защиту Pussy Riot в храме Христа Спасителя. Вернее, попытки молебнов – ведь вход в храм преграждают “хоругвеносцы” и прочая разгневанная “православная общественность”, а желающих помолиться исправно задерживает и увозит в околоток полиция.

Автор этих строк уже писал, что реальный массовый молебен в защиту Pussy Riot ничего не стоило провести в день последнего многотысячного митинга на Новом Арбате – достаточно было с трибуны призвать собравшихся сразу с митинга пойти помолиться в ХХС, который находился в двух шагах оттуда. Попробовали бы тогда “хоругвеносцы” помешать этой абсолютно законной и мирной акции! Или в отечественных храмах теперь дозволено молиться только о “властях богохранимой страны нашей и воинстве ея”, но никак не о “страждущих и пленённых”?

Поступок Бородина, каким бы экстравагантным он на первый взгляд ни казался, с исторической точки зрения был неизбежен. История свидетельствует, что если мирные формы протеста не приносят плодов, заканчиваются громким пшиком, – то в качестве главного орудия преобразования общества непременно возникает Топор. Притом заметим, что пока он возник всего лишь как предупреждение, как символ, – и крови на нём ещё нет.

Проследим за разыгрывающейся на наших глазах исторической “шахматной партией”. Первый ход: мирная и абсолютно ненасильственная акция Pussy Riot – и ответ на неё: арест и нависшая над её участницами угроза семилетнего срока. Второй ход: не-мирная, но бескровная акция Андрея Бородина – и ответ на неё: угроза пожизненного срока.

Какой следующий ход сделает История? Нетрудно догадаться… Услышит ли кто-нибудь это предупреждение?

Не похоже. Ведь уроки истории учат только тому, что никого не учат…