28 апреля в Москву приехал Сергей Мохнаткин, помилованный президентом Дмитрием Медведевым. В Тверской области, где отбывал наказание Мохнаткин, его встречали несколько десятков человек – в том числе журналист и представитель организации “Русь сидящая” Ольга Романова. Ждать освобождения пришлось долго:

– Сергея Мохнаткина не хотели выпускать: был вопиюще нарушен не просто закон, а и закон, и Конституция. В таких случаях положено выпускать после двух дней, и по этому поводу есть специальный указ президента Путина, от 28 декабря 2001 года, № 1500 пункт 114. Там подробно расписано, как именно нужно выпускать помилованных президентом, а их не так уж и много, можно было бы выучить. Этого закона не знал никто; использовали идиотскую ведомственную инструкцию ФСИН, которая почему-то назначает главным за освобождение информационный центр МВД, то есть пресс-секретаря. С пресс-секретарем местного УФСИН нам очень повезло, Валентина Парфентьевна была прекрасна, реально помогала, перезванивала, но, пожалуй, она единственный положительный действующий герой в этой истории со стороны УФСИН. Из аппарата МВД так никто и не перезвонил, в аппарате губернатора были совсем нелепые ответы – обращайтесь в правительство. Это был ответ первого вице-губернатора по фамилии Дудукин, а фамилию действующего губернатора Тверской области я так и не знаю, и мне не охота его гуглить, потому что никто его в Твери не знает. Поэтому очень долго пришлось объяснять, устраивать какие-то хэппенинги.

Меня больше всего поразило поведение тверских журналистов из ВГТРК, которые спросили, что такое белые ленточки, что они символизируют. Дальше они начали спрашивать, есть ли среди нас журналисты, хотя было довольно много известных людей. Логотип компании РЕН-ТВ им тоже был совершенно неизвестен. Было все очень долго, очень мучительно, но удалось добиться свидания с Мохнаткиным, что тоже было чудом, причем чудом анекдотичным. Потому что устно в свидании отказали сразу. Я попросила письменно мотивировать, взяли час на подготовку мотивированного ответа, ничего мотивировать не смогли и справедливо рассудили, что легче дать, чем мотивировать, чтобы я потом не опубликовала незаконную мотивировку. И дальше совсем удивительное: мы с Сергеем Евгеньевичем Мохнаткиным почти два часа проговорили о роли науки в обществе, о статье академика Гинзбурга по этому поводу и о физике Валентине Данилове, уникальном человеке: Сергей Евгеньевич Мохнаткин был с ним знаком, когда Данилов был еще на свободе. Он сейчас будет его разыскивать и пытаться к нему приехать, потому что они родственные души, удивительно совпадающие люди. Вообще Мохнаткин очень добрый, светлый, умный человек и легко вписывается в молодежную компанию “белых ленточек”. Он там настолько сразу свой, что это просто удивительно.

– Сергей Мохнаткин – не политик и не активист оппозиции. Сейчас его имя стало известно сотням тысяч людей. Это известность не напугала его? Как он отреагировал, когда увидел, что столько людей интересуются его судьбой, что его встречают с цветами, журналисты берут интервью?

– Мохнаткин не верил до последнего момента, что его кто-то ждет. Когда я к нему пришла, он сильно удивился, хотя сразу меня узнал. Я ему сказала, что мы не уйдем, будем ждать, понимаем, что, скорее всего, выпустят не сразу, или через черный вход, или в неурочное время. Когда он приехал в Москву, он вспомнил, что несколько раз ему говорило руководство, что его никто не ждет, за дверями никого нет. Хотя мы старались кричать как можно громче разные кричалки, он не слышал. Пришлось в Москве для него с большим наслаждением повторить. Но зачем нужно было говорить, что ты никому не нужен, тебя никто не ждет? Мы с ним поговорили о том, выступит ли он на ближайших майских митингах. Он был очень растроган и сказал нам, что собирался просить о возможности выступить. Я думаю, что мы имеем дело с политическим активистом очень серьезного толка.

– В интернете появились лозунги “Свободу кошке Мохнаткина”. Что случилось с кошкой, почему ее не выпускают?

– Это очень печальная история. Сергей Евгеньевич Мохнаткин – человек одинокий, у него нет собственности, нет семьи. Он несколько раз занимался тем, что называется дауншифтингом, были большие в его жизни виражи и всегда осознанные. Человек с двумя высшими образованиями, большая умница, работал разносчиком пиццы тоже вполне сознательно. Такого философского плана человек. И вот он встретил кошку Цыгу, как он говорит, “брюнеточку”. У кошки Цыги сломана лапка, сами понимаете, кошке довольно сложно повредить лапку самостоятельно, поэтому здесь дело в человеческой жестокости. И эта кошка осталась на зоне. Животных на зоне по инструкциям держать нельзя. И не держать их тоже нельзя, потому что колонии, которые обычно стоят в чистом поле, сожрут мыши; поэтому на кошек часто закрывают глаза. Но дело в том, что при любой проверке кошек уничтожают самым жестоким образом, и заключенным остается прятать своих любимых кошек. Она осталась сиротой, эта кошка Цыга, и не может представлять ценности для других заключенных, потому что она на трех ногах, – и поэтому она уже не крысоловка.

По всем понятиям – и человеческим, и зоновским – Мохнаткин должен был забрать ее с собой. Есть такая старая добрая традиция, когда человек выходит из зоны, он забирает с собой свою кошку. Так у нас дома живет кошка Чуйка из пермской зоны – это большое счастье. Это бывает с каждым вторым освободившимся: если у него была кошка, он ее с собой забирает. Но руководство не позволило Мохнаткину это сделать из какой-то необъяснимой жестокости. Так что кошку необходимо вынуть, потому что для него это очень важно, это действительно родная душа. Он все время о ней думает, все время о ней говорит, и это понятно: существо, которое там осталось его ждать. Очень печально пошутил Сергей Евгеньевич, что он вернется в Торжок и скажет, что если ему кошку не отдадут, он вернется назад в зону, а этого уж начальство точно не хочет. Мохнаткин представляет собой ходячее отображение мерзейшей пословицы: “Ты что, самый умный?” Он ровно из этой серии: человек, которому слишком часто это говорили в жизни.