День 1 мая – чуть ли не единственный в году, когда во многих европейских городах можно увидеть сцену, которая стала привычной для жителей центра Москвы. На улицах появляются бойцы специальных отрядов полиции в полной боевой экипировке и с собаками. Нередко можно увидеть автозаки и водометы. Все дело в том, что в этот день на улицы европейских городов по традиции выходят ультралевые: анархисты, антиглобалисты, борцы за права всех, кого только возможно, – от гомосексуалистов до животных. И практически никогда вся эта разношерстная публика не ограничивается мирными акциями протеста против тех, кого она считает воплощением абсолютного зла.

Томаш Моравчек – студент одного из вузов Праги, а по совместительству – «красный скинхед». Так он не без гордости называет себя. Черная майка и красные шнурки на кедах – налицо все атрибуты популярной в Чехии молодежной субкультуры. Его маленькая комнатка в университетском кампусе отчасти напоминает сувенирную лавку у Карлова моста, где продают шапки-ушанки с красной звездой и прочую советскую атрибутику. Но только отчасти. Наряду с плакатом грозящего капиталистам Че Гевары есть фото журналистки Анны Политковской. В «пантеоне мучеников» за правое дело, который существует в мозгах чешских ультралевых, оба этих человека гармонично сосуществуют друг с другом.

«Я был в вашей стране. У вас считается, что Первомай – это или день официозных демонстраций профсоюзов, или обычный выходной, когда люди едут в деревню и в отпуска. А это неправильно, это пережиток советского тоталитарного режима, когда от простого человека ничего не зависело», – втолковывает мне 19-летний Томаш. Он объясняет, что Первомай – единственный день в году, когда «трудящиеся», к каковым он, видимо, себя причисляет, «могут заявить о своих правах» и показать «фашистам», кто в Чехии хозяин. Первомайский «дебют» Томаша пришелся на 2010 год. Тогда анархисты и ультралевые попортили немало крови чешским полицейским. Они устроили драку прямо в центре Праги неподалеку от концертного зала «Рудольфинум». Под горячую руку попал оператор телеканала NOVA, которого «красные скинхеды» приняли за обычного скинхеда из-за короткой стрижки.

И все же по сравнению со своими собратьями из Германии чешские ультралевые выглядят пай-мальчиками. 1 мая в Германии порой происходят настоящие сражения между полицией и «демонстрантами», как в периодических приступах политкорректности именуют в местной прессе участников уличных столкновений под красными флагами. Число пострадавших в таких «демонстрациях» часто исчисляется десятками. Разбитые витрины магазинов и сожженные машины, уничтожение которых – нередко с помощью «коктейлей Молотова» – стало фирменным знаком анархистов Европы. Особенно буйно отмечают 1 мая в Берлине и Гамбурге, являющихся европейскими «столицами» уличных «леваков» еще с двадцатых годов прошлого века.

В этот Первомай, как пишет чешская пресса, к охране порядка в столице соседнего государства будут привлечены свыше двух тысяч берлинских полицейских. До прошлогоднего показателя (две с половиной тысячи стражей порядка, выведенных на городские улицы) может и не дотянуть. Но ряды берлинских ультралевых хулиганов будут очень интернациональными. Так, ожидается и небольшой десант чешских анархистов.

Таких, как Томаш, в Чехии довольно много. Не сотни, но десятки тысяч – точно. Во всяком случае, сайты чешских «леваков» в местном Интернете достаточно популярны. В прессе отмечают, что левые идеи, казалось, навсегда ушедшие в прошлое после падения коммунизма, находят все больший отклик среди молодежи. Причем среди образованной молодежи. Образовательный уровень молодых европейских ультралевых выше, чем ультраправых. Среди последних – значительно больше выходцев из рабочих окраин и футбольных хулиганов. А среди ультралевых достаточно часто можно встретить студентов и детей из довольно состоятельных семей.

Работающий в Чехии психолог Анжей Покутный, изучающий феномен европейских ультралевых, отмечает в беседе с «НИ», что бессмысленно объяснять рост их популярности исключительно социальными причинами – ухудшением экономической ситуации или ущемлением чьих-то прав. «Чаще всего это своеобразная форма подросткового бунта, способ показать, что ты – не такой, как все. Со временем это проходит, и «левак» превращается в «буржуа», – говорит он.

Гляжу на Томаша и не могу сказать, что уважаемый психолог так уж не прав. Томаш очень сожалеет, что не может поехать в Берлин. Но у него уважительное событие: знакомство с родителями любимой девушки. Так что его личный план на ближайшие выходные таков: сначала демонстрация, потом – общение с родителями. «Вот женишься, потом пойдут дети. Неужели и тогда будешь ходить на демонстрации?» – спросила я его. «Буду», – упрямо отвечает Томаш. Но через некоторое время, подумав, добавляет: «А вообще-то не знаю».