Идею об объединении двух лучших, но принципиально разных школ России — Военно-медицинской академии им.С.М.Кирова и СПбГУ — военные врачи воспринимают в штыки.

На этой неделе депутаты петербургского Заксобрания обратились к президенту России Дмитрию Медведеву с просьбой не уничтожать старейшее медицинское академическое учреждение страны — ВМА им. Кирова. На академию, пережившую шесть царей, три революции, Великую Отечественную войну, именно сейчас обрушились две проблемы, к которым привыкшие ко всему экстремальные военные медики готовы не были. Речь идет не только о переносе корпусов ВМА в область, в поселок Горская , но также о другой, не менее абсурдной, по мнению заинтересованных лиц, идее — об объединении ВМА с СПбГУ.

Примечательно, что инициаторами идеи об объединении диаметрально противоположных вузов были, в том числе, бывшие выпускники ВМА: нынешний директор НИИ скорой помощи им.Джанелидзе Сергей Багненко и бывший председатель Комитета по здравоохранению Смольного, а ныне декан стоматологического факультета СПбГУ Юрий Щербук. В качестве аргументов превалирует основной: якобы, Минобороны не нуждается в таком количестве военных врачей. Сами представители ВМА разбивают их, как говорится, одним залпом: да, за последние три года Минобороны действительно не заказывало военных врачей, но объясняется это тем, что эти три года действовал мораторий, ограничивающий прием в военные вузы. Уже в нынешнем году прием будет увеличен.

“Министр обороны Сердюков — смешно сказать — ни разу не был в ВМА! — возмущается в интервью “Росбалту” выпускник ВМА, анестезиолог-реаниматолог, прошедший путь от хирурга авиационной части до помощника начальника клиники общей хирургии по лечебной работе, отслуживший в Афганистане и Закавказье, заслуженный врач РФ, ныне — депутат Заксобрания Петербурга Сергей Анденко. — Но я категорически не понимаю, как можно разрушать саму суть военной медицинской науки, созданной в свое время Пироговым и вызванной реальными потребностями, боевыми действиями!”

Любопытно, что многие представители ВМА считают, что в качестве одного из основных аргументов в пользу “забрать и поделить” может быть определенная профессиональная зависть.

“Давно заведено, что университет не может в полной мере называться университетом, если у него нет полноценного медицинского факультета, — рассказывает “Росбалту” хрестоматийный врач-генерал, живое воплощение героев знаменитых пановских “Спутников” — член-корреспондент РАМН, заведующий кафедрой нормальной физиологии ВМА Владимир Самойлов. — Я очень давно присутствовал при споре руководства знаменитых в свое время тартуского и вильнюсского университетов, которые в полушутку спорили, чей университет “университетнее”. Победил тот, у кого был медицинский факультет. Но в Петербурге ситуация иная: дело в том, что в СПбГУ изначально никогда не было медицинского факультета, и именно потому, что в Петербурге было много медицинских вузов и отдельная, особняком стоящая ВМА. В начале 1990-х была попытка вновь организовать медфак при ЛГУ, причем его деканом предлагали стать как раз мне. Я хотел создать факультет, выпускающих врачей без права лечить — медико-биологический. Но идея не прошла, в итоге победила концепция учить нормальных врачей: гражданских и военных отдельно. Сейчас в СПбГУ и так два медицинских факультета. Зачем третий — непонятно”.

Особенно врачей возмущает, что с наследием Пирогова, Сеченова, Боткина, Павлова, Бородина поступают, как с дорогостоящей казармой, а с врачами-офицерами, вернувшими России миллионы граждан, — как с быдлом.

“Нас никто не спросил, хотим мы объединения или не хотим. Руководитель аппарата ректора СПбГУ сообщил, что “они в университете посоветовались и решили”, — говорит генерал медицинской службы Самойлов. — Видимо, эти ребята воспитаны в какое-то перестроечное время, им ничего не стоит взять чужое”.

Но дело не только в чужом. Врачи убеждены, что смешение двух принципиально разных не только профессий, но и подходов к делу, образу жизни, стилю работы, действительно угрожает в самом прямом смысле безопасности страны.

“Главное отличие военной медицины от гражданской — это не только лечить раны и болезни, но и организовывать медицинскую помощь большому количеству раненых в полевых условиях, — читает, как “отче наш”, доктор-депутат-офицер Анденко. — Как бы ни цинично звучало, но гражданский врач никогда не поймет, что такое медицинская сортировка на войне. Да, это приговор тем, кого невозможно вылечить. Но это и есть основополагающий момент военной медицины: спасти тех, кого можно спасти, не тратя драгоценное на войне время на тех, кто все равно не выживет. Я на всю оставшуюся жизнь запомню “картинку” моих афганских дней: по длинному-длинному коридору военно-полевого госпиталя идут хирург с анестезиологом, и быстро сортируют: этого — на рентген, этого — в реанимацию, этого… Если на войне работать по-другому, будет полный завал… Недавно на флот выпустили в качестве эксперимента разных врачей — военных и гражданских. Так гражданских еще неделю пришлось обучать, как на подводной лодке пользоваться туалетом. И это в мирных условиях! А что говорить, если речь пойдет о войне?!”

Учитель и коллега Сергея Анденко Владимир Самойлов, как преподаватель, по пунктикам раскладывает: “У нас больше учебных часов, чем у гражданских, за счет сокращенных каникул. Причем на 2,5 тысячи больше! Это как раз часы, которые тратятся на изучение экстремальной медицины. Но тут идет речь не только о ситуации в контексте боевых действий. Мы не только учим, но и воспитываем ребят. Я даже придумал афоризм: “Отсутствие воспитания — это воспитание того, что не надо воспитывать”. Все время внушаем, что есть некий подвиг человеческий… Говорят, что мы сейчас не воюем. Но только за последние несколько лет 12 наших воспитанников — военных врачей — погибли на поле боя. Понимаете, это все выработано веками. И мы это утратим. И замены не будет”.

По мнению военных врачей, невозможно просто переодеть гражданских медиков в шинели и отправить на войну или в иные горячие точки и при этом получить тот результат, который годами воспитывает в своих курсантах ВМА.

“У основы основ — военно-полевой хирургии — свои гигантские особенности в плане лечения раненых. То, что может сделать штатский врач в условиях обычной больницы, совершенно неприменимо на поле боя или даже просто в армейских условиях. У нас разные подходы к лечению. Часто мы вынуждены исправлять ошибки гражданских врачей, которые не по незнанию — просто в силу особенностей обучения и подхода к больному — не могут справиться с тем, что может выпускник ВМА”, — говорят медики.

Военные вспоминают, что накануне Великой Отечественной войны уже возникала идея “слить” военных врачей с гражданскими, но тогда здравый смысл возобладал. Иначе не было бы 17,2 млн спасенных военврачами на полях Великой Отечественной…

Любопытно, но с идеей объединения не согласны и гражданские врачи, имеющие непосредственное отношение к СПбГУ. Как сообщил “Росбалту” бывший на протяжении восьми лет деканом того же медфака СПбГУ Сергей Петров (кстати, сугубо гражданский врач, закончивший Первый медицинский), “система обучения тут и там диаметрально противоположные. Военные действуют четко по инструкции, приказу, у них должно быть все оперативно. В Университете, наоборот, мы заставляем думать над каждым пациентом, глубоко заниматься фундаментальными знаниями, если хотите — даже исследованием человеческой личности. Поэтому и “на выходе” получается совершенно разный “продукт”: военный врач готов к экстриму, а гражданский будет долго размышлять. У нас выпускник “штучный”, в ВМА — специально обученный и по-особому настроенный”.

С этим мнением согласен и Владимир Самойлов. “В ВМА всегда было триединство: фундаментальные науки, плюс практическая медицина, плюс клиники академии, где курсанты учатся не только в теории, но и на более чем реальной практике, — говорит генерал. — Они что-то говорят об объединении брендов… На самом деле это никакое не объединение, это полная утрата не только уникальных учебных заведений, но и престижа России”.

Позицию СПбГУ в вопросе возможного объединения “Росбалту” озвучил декан медицинского факультета, доктор медицинских наук, профессор Петр Яблонский.

“Я официально никаких заявлений об объединении вузов не делал, ученый совет эту тему тоже пока не обсуждал. Единственным выразителем мнения СПбГУ был ректор университета Николай Кропачев, — сообщил Яблонский “Росбалту”. — В этом объединении я вижу как плюсы, так и минусы, но в целом я абсолютно не поддерживаю тот истерический накал обсуждения, который сейчас происходит”.

По мнению декана, слияние — это всего лишь одна из возможностей объединения потенциалов двух учебных учреждений России.

“Это не кража авторитета ВМА, как сейчас преподносится. Дело в том, что изначально была историческая ошибка — создать университет без медицинского факультета, — говорит профессор. — Я вижу, что университет сейчас был бы весьма полезен общему делу. Наш СПбГУ сейчас первым в России уже реализует новый образовательный стандарт, мы готовим специалистов нового уровня, и университет может дать фору любому”.

Петр Яблонский говорит, что он уже давно не комплексует перед авторитетами профессии, но готов “внести свой голос в славящий ВМА хор”. При этом декан считает, что у ВМА сейчас есть ряд гигантских проблем, и он не считает возможным перекладывание этих проблем на других путем “истерики возле ВМА”.

Руководитель факультета пока не готов обсуждать, на каких условиях военные врачи “вольются” в университет, каким образом будет осуществляться подготовка и что вообще получится “на выходе”.

“Никакие технические вопросы этого возможного — повторяю, возможного, а не уже решенного — шага на ученом совете еще не обсуждались. Предполагаю, что этот шаг может создать и ряд трудностей, поскольку ВМА — это огромное хозяйство, это менталитет преподавателей, которые вряд ли воспримут либеральный дух СПбГУ и подходы к профессии. Но я готов встречаться и обсуждать, перспективы есть”, — заявил Яблонский.

Сейчас все зависит от решения правительства России, которому направлены предложения реформаторов.