Вопреки единодушному мнению педагогической общественности о неприемлимости ЕГЭ, вопреки массовым протестам всей педагогической общественности против введения ЕГЭ, вопреки конституционным правам российских граждан на образование, вопреки интересам народа и вопреки геополитическим стратегическим интересам российской цивилизации, наше правительство несколько лет назад приняло циничное и деструктивное решение о введении выпускных экзаменов в средней школе в форме ЕГЭ и о приеме в вузы на основе результатов школьных ЕГЭ.

Не сдавшие ЕГЭ не получают аттестат о среднем образовании и тем самым лишаются права на высшее образование. Это решение – беспощадный нож в сердце высшего и среднего образования. Когда пытаешься оценить это решение, невольно в голову приходят незабвенные образы Салтыкова-Щедрина – Топтыгин на воеводстве, градоначальники города Глупова. Не без оснований возникает и некая ассоциация с колониальными планами Гитлера, согласно которым низшая раса славян должна владеть начальными навыками письма и чтения, а также знать четыре простых арифметических действия и не более того.

По коварному замыслу авторов закона о ЕГЭ, его введение убивает сразу двух «зайцев». Во-первых, оно практически лишает права на высшее образование значительную группу учащихся средних школа. Во-вторых, поскольку не сдавшим ЕГЭ не дают аттестат, это решение фактически лишает значительную часть нашей молодежи права и на среднее образование, четко прописанное в нашей Конституции. Конституционный суд кладет под сукно тысячи обращений протеста и игнорирует явное конституционных прав граждан на образование.

Как всегда, деструктивная сущность данного решения нашего правительства прикрыта фиговым листком благих намерений. Таких благих намерений два. Первое – введение ЕГЭ, якобы полностью ликвидирует коррупцию в процедуре поступления в вузы. Второе- введение ЕГЭ, якобы предоставит равные возможности и права всем учащимся им всем абитуриентам при поступлении в вузы. Оба этих прикрытия или официальных обоснования ЕГЭ являются сознательной ложью.

Что касается первого соображения, то ЕГЭ вовсе не ликвидирует коррупцию, коррупция просто сместится на уровень школы. Кроме того, катастрофическая демографическая ситуация с молодежью привела сегодня к парадоксальному явлению: конкурс абитуриентов за поступление в вузы фактически сменился конкурсом вузов за привлечение немногочисленных абитуриентов. Этот конкурс вузов все более напоминает борьбу без правил и обрастает весьма специфической коррупцией.

Что касается второго соображения, то, даже ребенку ясно, что условия и качество образования в современной российской системе образования неравны. Огромная реальная разница обусловливается критическим состоянием многих дотационных российских регионов, нищенским финансированием образования во многих регионах. Поэтому провинциальным школам сегодня практически невозможно конкурировать со школами крупных центров, и особенно столичными. Разница в качестве образования сегодня в значительной степени определяется имущественным положением учащихся.

Повышенные требования ЕГЭ не по силам выпускникам слабых школ. Бедным слоям населения не по силам оплачивать репетиторов для подготовки к ЕГЭ. Вместо равенства, декларируемого защитниками ЕГЭ, мы имеем беспощадный инструмент социального неравенства, отстранения бедных от высшего образования.

Поэтому, введение ЕГЭ изначально обрекает слабые провинциальные школы на проигрыш, а жители российской провинции, особенно дотационных регионов практически изначально ставятся в проигрышное положение. Вместо политики, направленной на компенсацию реального неравенства учащихся и неравенства качества образования, наше правительство решило устроить всем отсев по завышенным меркам усложненного ЕГЭ, ориентированного на уровень лучших учащихся самых богатых и сильных школ.

Реальная и главная цель закона о ЕГЭ всем очевидна – технично сократить количество вузов. Нет абитуриентов – нет вузов. Нет вузов – нет проблем и затрат по их финансированию. Богатая незначительная часть российского общества сможет обеспечить своим детям получение высшего образование в немногих оставшихся вузах. Подавляющая часть бедной молодежи практически навсегда отсекается от высшего образования. Это некий циничный социальный расизм. Куда денутся педагоги закрывшихся вузов, интеллектуальная элита нации? Этот вопрос совершенно не волнует наших ретивых реформаторов. Пусть идут себе куда хотят, переквалифицируются в дворников или мелких бизнесменов.

О действительной деструктивной сущности ЕГЭ, как инструмента сокращения вузов, цинично заявляет сам министр образования, для которого устная директива президента о пятикратном сокращении количества университета – прямое руководство к действию. Все остальное – здравый смысл, конституционные права граждан на образование, интересы всей российской системы образования, мнение и интересы педагогической общественности – все это – пустое. Главное для него – выполнить директиву президента – сэкономить на высшем образовании.

Характерно, что в данном случае политика нашего правительства идет в прямо противоположном мировым тенденциям направлении. Во всем мире, даже в самых слаборазвитых странах Африки, правительство всемерно заботится о расширении системы высшего образования, об увеличении доступности высшего образования. Во всем мире взят курс на достижение практически всеобщего и непрерывного высшего образования. В соответствии с этим курсом расходы на высшее образование неуклонно растут во всем мире. А мы идем своим, парадоксальным, противоречащим мировым тенденциям и простому здравому смыслу путем – урезаем систему высшего образования скальпелем ЕГЭ.

Деструктивная политика реформаторов российского образования переходит все границы здравого смысла. И это вызывает у нас три риторических вопроса: 1.зачем нам нужно такое правительство, которое уничтожает систему высшего образования и интеллектуальную элиту страны? 2.Сколько мы еще будем терпеть это правительство? 3.В чьих интересах действуют наши реформаторы?

Эти вопросы, по нашему мнению являются риторическими потому, что время бессильного негодования и пассивного терпения должно, наконец, пройти. Приходит время активного, практического сопротивления деструктивной политике реформаторов. Сегодня, если вузы хотят спасти самих себя, они должны перейти к активным формам сопротивления деструктивной политике наших реформаторов. Для них как никогда актуальным становится классический афоризм: «В борьбе обретешь ты право свое». Мы бы только его уточнили: В совместной, дружной борьбе вузы сохранят свое главное право – право на жизнь.