Хотя прошло много лет со дня окончания кровавой войны, немцы еще очень далеки от того, чтобы окончательно разобраться с Гитлером. Но почему это прошлое не проходит? Почему Гитлер остается уникальным, хотя Сталин совершил вполне сравнимые преступления?

«Опять Гитлер, и конца этому нет» – в течение десятилетий немцы произносили эти слова со вздохом смирения. Тем самым они хотели сказать, что они уже слышали о Гитлере более чем достаточно, и не стоит пытаться узнать о нем что-то еще. Подобный подход отражает желание подвести окончательную черту под национал-социалистическим прошлым.

Одновременно существует значительное количество людей, в том числе и обладающих влиянием в общественной жизни, в интеллектуальных кругах и в средствах массовой информации, которые твердо убеждены в том, что было бы неправильно подводить под этим прошлым жирную черту. Поэтому желание закрыть тему, связанную с Гитлером, оказалось иллюзорным.

Не проходит и недели без того, чтобы средства массовой информации не привлекли внимание ко времени правления Гитлера. Вызывающие споры книги и документальные фильмы становятся предметом жарких обсуждений, а важные даты, в том числе такие как «Хрустальная ночь», регулярно предоставляют повод для напоминаний. Новые разоблачительные данные об определенных личностях, профессиональных группах или предприятиях становятся достоянием общественности. Во всех этих случаях пламя морального противостояния вновь раздувается, тогда как тлеющий жар предыдущих баталий еще не успел остыть.

У всех этих событий, разумеется, есть и политическое измерение. Вызывающие сожаление выходки правых экстремистов, использующих национал-социалистическую символику по время совершении актов насилия, а также прославление ими Гитлера и связанную с его режимом жестокость, повсюду являются поводом для газетных заголовков и рассуждений на тему о том, какие ответные меры следует предпринять. Еще и поэтому оказывается, что подвести черту под Гитлером и национал-социалистическим прошлым невозможно.

Кроме того, споры относительно таких актуальных политических проблем как предоставления убежища или неловкие заклинания по поводу немецкой «ведущей культуры» свидетельствуют о том, что современность никогда нельзя будет полностью отделить от эпохи Гитлера. А по ту сторону границы свое дело делает Йорг Хайдер (Joerg Haider) для того, чтобы тень Гитлера стала еще длиннее.

Но почему Гитлер отбрасывают такую гигантскую тень? Почему интенсивное обращение ко времени Гитлера не сходит на нет и не становится просто элементом исторического коллективного сознания? Почему, если воспользоваться формулировкой Эрнста Нольте (Ernst Nolte), речь в данном случае идет о «прошлом, которое не хочет проходить»? И не удивительно ли, с другой стороны, наличие ожиданий относительно того, что с этим прошлом уже можно покончить?

Гитлер сильнее повлиял на исторические судьбы Германии, чем любой другой человек в истории этой страны, включая Бисмарка. Он оставил Германию разрушенной и оккупированной врагами, превращенной в груду руин, разделенную на две части, которые в течение 40 лет вели друг против друга идеологическую войну. Он оставил после себя страну, несущую на себе позорное клеймо, поскольку во время его правления нападению подверглись самые основы человечности и цивилизации. Если не считать вождя гуннов Атиллу и монгольского полководца Чингисхана в те темные и далекие времена, то можно сказать, что ни один правитель не оставил такого исключительно деструктивного и исключительно негативного наследия, как Адольф Гитлер.

Он был не только главным зачинщиком уникального геноцида, но он также начал самую разрушительную войну в истории человечества, жертвами которой стали 50 миллионов человек. Поэтому он сам позаботился о том, чтобы национал-социалистическое прошлое не было забыто миллионами его жертв во всем мире, а также представителями многих государств, воевавших против гитлеровской Германии.

Никто не оказал такого влияния на 20-й век, как Гитлер – хотя он сделал это абсолютно негативным образом. Однако в Германии интерес значительно превосходит то, что иногда в других странах представляется как совершенно нездоровое или зловещее слепое восхищение по поводу ужасов национал-социалистического прошлого. Даже спустя много лет после этих событий для многих родившихся позднее немцев исключительно важно понять, почему Гитлер стал возможен, почему он не был остановлен и каким образом мог произойти вызванный им «цивилизационный разлом», почему так много немцев верили Гитлеру и поддерживали его политику, приведшую к катастрофе, и, наконец, каким образом их собственные семьи были втянуты в подобные бесчеловечные деяния. Поэтому и удлиняется тень Гитлера.

Вероятно, Германии еще предстоит пройти длинный путь, однако, с точки зрения стороннего наблюдателя, можно сказать о том, что предпринятые попытки и достигнутые результаты, несомненно, достойны признания. Это тем более справедливо, если сравнить их с тем, как другие страны обращались с неприятными эпизодами своего прошлого. Австрия, которая почти не были затронута процессом денацификации и которой удалось представить себя в роли «первой жертвы» Гитлера, была выведена из состояния самодовольства только после дела (Курта) Вальдхайма (Kurt Waldheim). Преступления сталинизма вызвали в России значительно меньше попыток самокопаний, тогда как французы до последнего времени, как правило, вообще избегали глубокого анализа своего мрачного прошлого в период существования режима Виши.

В отличие от этого проведенный в 1989 году – спустя 100 лет после рождения Гитлера – по заказу журнала Der Spiegel опрос показал наличие некоторых ободряющих признаков того, что постоянное и интенсивное изучение национал-социалистического периода в средствах массовой информации, а также в исторической науке оказалось продуктивным. Почти две трети опрошенных выразили свое несогласие с мнением о том, что, если бы Гитлер умер в 1938 году – об этом написал Йоахим Фест (Joachim Fest) в своей биографии Гитлера, изданной в 1973 году, – то его бы считали величайшим немцем всех времен.

За три года до проведения этого опроса в общественной жизни Германии начался спор историков, и это были важные моральные и политические дебаты относительно уникальности преступлений, совершенных немцами против человечности во время правления Гитлера, и в первую очередь речь шла о холокосте. В ходе возникшей полемики определенную роль играло представление о том, что национал-социалистическое прошлое представляет собой препятствие на пути создания «здорового» национального чувства.

С тех пор прошло уже много времени – была разрушена Берлинская стена, и чувство национальной идентичности немцев оказалось перед новыми вызовами. В результате поглощения населения и территории бывшей ГДР Федеральной Республикой оно вновь оказалось под давлением. В воссоединенной Германии, особенно в ее новых федеральных землях, где воспитание с целью умаления значения национал-социализма и восхваления западноевропейской интеграции по понятным причинам имело свои недостатки, получили более широкое распространение ксенофобские тенденции, и связано это было с душевными шрамами, полученными после поглощения этой страны Западной Германией.

Все это временами приводило к открытой ксенофобии и прославлению национал-социалистического прошлого. За пределами Германии еще существуют опасения относительно того, что увеличившая свои размеры Германия со столицей в Берлине скоро начнет играть своими мускулами в Европе. И старое чувство национального превосходства, которое связывается с национал-социалистами, может возродиться. Поэтому тень Гитлера в результате воссоединения Германии не стала короче.

Спустя немало времени после высказанных опасений относительно того, что может случиться коллективный провал памяти, и Гитлер тогда исчезнет в тумане истории, его преступления забудутся или, по крайней мере, приобретут относительный характер, а сознание немцев будет «очищено» от воспоминаний о нем, развитие, как оказалось, пошло в противоположном направлении.

С Гитлером надо еще будет разбираться.
…