Скажи мне чего ты хочешь, и я скажу кто ты. И разговор наш завертится волчком вокруг моды, последних хитов сезона и традиций английского чаепития. Он будет ни о чем и обо всем, потому что мода нынче, это не только зеркало, отражающее быт, нравы и желания народа, но и форма, для их отливки.

Мы считаем, что мода следует нашим желаниям, но она их создает. Она говорит нам что носить, где жить и, в конце концов, какими быть.

Нынче в России модно быть богатым. И с рекламных щитов, вниз на улицы городов изливается бриллиантовый блеск виртуальной роскоши.

Русская мода диктует новый стиль поведения, определяет ценности бытия и, в конце концов, улыбчиво подсовывает иную мораль: “Ты не богат и это стыдно!”.

В Германии богатство скромно прячут от взглядов вездесущей улицы. И реклама очень точно воспроизводит эту социальную модель. Немецкая мода всё стремительнее уходит от подражания сильным мира сего, демократизируется, моделируя мир, разделенный не на богатых и бедных, но на разных и всяких.

Она расслаивает общество по возрастам, профессиональной принадлежности, интересам и хобби, национальным традициям. Здесь есть мода для детей до года и 5-ти лет, подростковая, пубертатная, молодежная, мода для перебесившихся, но ещё молодых, мода для среднего и пожилого возрастов, для панков, рокеров, голубых, розовых и зеленых.

Профессиональная мода наиболее консервативна, особенно на больших фирмах и производствах. Работая на крупном заводе у станка, Вам придется носить комбинезон и специальные ботинки с металлической защитой ступни. Кстати, работодатель должен оплатить работнику их покупку.

В каждом строительном супермаркете есть одежда для рабочих профессий. Выпускаются каталоги рабочей одежды на все случаи жизни, от трубочистов и плотников до обслуживающего персонала в аэропорту. И ношение её, это ещё один признак немецкого общественного порядка. И трубочист оденет всё черное с головы до ног, даже если он приедет к Вам на машине в обычном, неэкзотическом наряде, а штукатур будет весь в белом, как и пекарь. А вот столяр, это вообще особая история, начало которой было положено ещё в 17 веке. Столяра, если он ещё ученик, можно заметить на улице издалека по широкополой шляпе и посоху в руке, да ещё по странному, несовременному наряду. Он путешествует по стране в поисках рабочего места у мастера или у хозяина, который даст ему временную работу и бесплатную еду. Ведь настоящим столяром он сможет стать только проработав определенное количество лет у разных хозяев и получив после этого своё удостоверение мастера.

Современные профессии не столь экзотичны, но банковский или офисный служащий так же заметен в толпе, как и редкостный трубочист. Он тоже столь же черен и строен.

Офисная одежда международна и безлика. Но, если в России черный костюм – это принадлежность к элите, то в Германии это просто символ профессии.

А вот по улице идет баварка в прекрасном платье с кружевной нижней юбкой и вставкой из белого шитья. На голове у неё ловкая шапочка с пером, а на ногах тяжелые замшевые ботинки в цвет платью и шапочке. Такой наряд стоит во много раз дороже самого роскошного современного платья, ведь это – ручная работа и, как правило, эксклюзивный экземпляр. Но любителям можно найти такие наряды в обычных каталогах одежды, потому что баварские платья пользуются неизменной любовью не только баварцев, но и модельеров. На основе старинных моделей постоянно разрабатываются новые образцы мужской и женской одежды и носят их не только во время карнавалов и осенних праздников урожая, но и на приёмах в высшем свете.

Помните старый еврейский анекдот, когда школьница со слезами просит у папы национальный костюм на праздник в школу. А в ответ отец обращается к жене со словами:

– Ты слышишь, Сара, она просит норковую шубу!

Мы подсмеивались над отсутствием национальных традиций у советских евреев, предварительно хорошенько вычистив из их памяти все признаки этих самых традиций.

Но, для меня – какой русский или украинский костюм мог бы быть предметом национальной гордости?

Наверное – пионерский галстук.

Наши русские национальные костюмы были вытравлены европейской модой из обращения ещё в Х1Х веке, а во временных пределах СССР – интернациональной солидарностью.

Пожалуй, увидеть их на живых людях можно было только на сцене ансамблей Моисеева, “Березка” и “Советской Армии”.

Но чтобы увидеть на улице мужчину в шелковых украинских шароварах, или женщину в русском сарафане – такое даже в голову не могло прийти.

А здесь – пожалуйста, вон из машины выходит солидный господин в красных кожаных лосинах до колен, белой батистовой рубашке с пижмами и черном жилете. Его фетровую шляпу гордо украшает густая кисточка из козлиного хвоста. Видно, приехал домой после собрания какого-то земельного общества. Но, если честно, то такое экзотическое зрелище можно увидеть на улице не каждый день.

Национальный костюм, как и родной диалект, это предмет гордости любой немецкой семьи и, наверное, в каждом доме, если хорошо поискать можно найти старые предметы туалета, оставшиеся от прабабки или даже целое свадебное платье и праздничный костюм хозяйки.

Немцы вообще любят старину и трепетно её сохраняют. Не только в архитектурных ансамблях городов, но и дома. Старинная швейная машинка “Zinger” с ножным приводом, гордо занимает парадный угол в гостевой комнате и бережно будет передана по наследству дочке или невестке. Не беда, что уже давно никто в семье не знает, как ею пользоваться.

В Германии женщины не шьют и не вяжут, да и зачем тратить время, если можно купить вещь на любой вкус по сходной цене в магазине?

Шитьё на заказ очень дорогое удовольствие, которое может себе позволить только богатый человек, желающий не покроем, так самой возможностью индивидуального пошива доказать свою исключительность.

Если сословные границы в немецкой моде нынче отменены, то границы возрастных и субкультурных мод столь же непроходимы, как границы воюющих государств. Внутри же всё достаточно однообразно и каждый “петушок” точно узнаёт своего собрата по окрасу хвоста и гордой форме гребешка.

Вы никогда не спутаете тридцатилетнего с двадцатилетним, а уж тем кому за 50 давно пора обьединяться под знаменами неизменного застоя вечных английских блуз с отложным воротником, и перманентной завивки седых волос.

Желание выделиться, но при этом быть “как все” сильнее всего заметно в одежде и аксессуарах уличной толпы. Но, разделяя толпу по возрасту и профессиям, Вы врядли распознаете в её толще принца и нищего.

В этом основное отличие Арбата от Unten den Linden.

Роскошь присуща богатству, а богатством здесь привыкли не хвастать. Привычка эта давняя, основанная на протестантской религии и на памятных уроках Французской революции.

Власть и деньги часто стоят рядом, но нигде в мире эта близость не спрятана так глубоко, как в Германии.

Не могу забыть картину визита на Ивановскую ткацкую фабрику в конце 70-тых какой-то советской властной дамы. В окружении женщин в рабочих синих халатах она выглядела заморской дивой, впервые увидевшей реальную жизнь.

Все немецкие функционеры, включая женщин, выглядят необыкновенно демократично в своих помятых костюмах и однотипных, что женских, что мужских брюках. Вот только фрау Меркель чуточку изменила свой внешний вид и постепенно превратилась из дочки протестантского пастора в нормального европейского канцлера.

Роскошь в моде и в её рекламе, конечно же существует, но только в положенном для неё месте – на страницах журналов, лежащих в салонах гольф клубов, в маленьких модных бутиках или в виртуальных рамках голливудских репортажей, а с уличных стендов на Вас смотрит Мадонна, рекламирующая свитер за 25 € и это вселяет уверенность в том, что она такая же смертная, как и Вы.

Очень трудно выделить в немцкой толпе богатых людей, они спрятаны под защитным халатом демократичной одежды и за спокойным выражением лица, свойственным большинству прохожих.

Наверное, именно выражение лица выдаёт “нового русского”. Это он – “новый русский” обладает всеми благами, которые только могут помыслиться в России, в первую очередь волей, то есть безнаказанностью.

Это он – адресат рекламы самых дорогих вещей. Это его она восхваляет, демонстрируя мужчину, как “сильного”, а женщину, как обьект его сексуальных хотений, не более.

Тонко чувствуя эту потребность, российская реклама агрессивно навязывает мир роскоши и запредельных для обычного человека возможностей. При этом, категория богатства перестает быть экономической и перемещается в культовую область подсознательных, а значит неоспоримых желаний.

Выражение лица немецкой рекламы – семейное, а предлагаемый ею стиль жизни ориентирован прежде всего на семью и все сопутствующие ей радости и огорчения. Чего только стоит логин – ” Дети, это самое большое приключение Вашей жизни”, включенный в рекламный ролик Citroen.

И товары, которые в России служат для подтверждения престижа – машина, дом, французские духи, отдых на Мальдивах теряют здесь признаки фетиша не только из-за своей относительной доступности, но и потому, что рекламируются они иначе.

В немецкой рекламе вообще отсутствуют вещи, недоступные среднему классу. Здесь не рекламируют бриллианты и Rolls-Rois, собольи меха или путешествия на Quinn Elisabeth. Вам покажут и то, и другое, и третье, но не в рекламном ролике, а в документальном, так же, как свадьбу или день рождения в королевской фамилии или ежегодный европейский бал для молодежи из аристократических кругов.

Но то, что предлагает реклама всегда расчитано на массового, среднего потребителя.

Как-то в очередной кулинарной передаче, под названием “Прекрасный ужин”, где участие принимают пожелавшие этого зрители, героиней передачи стала дочь “нового русского” или властного функционера. Принимала она гостей в роскошной вилле, наполненной предметами подлинной роскоши. На огромных белокожих диванах красовались подушки в чехлах из настоящей норки и леопардовые пледы. Гости были заметно поражены этим видом и их восторгом мгновенно воспользовалась мебельная промышленность. Уже через месяц в огромных супермаркетах по 10 евро продавались такие же подушки в искусственном меху и леопардовые пледы по 15 евро.

То, что нравится среднему человеку, должно быть ему доступно. Вот мотто немецкой продажи, поэтому слоган “Ты можешь себе это позволить!” под духами, стоимостью в 30 € никогда не выглядит насмешкой.

Культовые лица Германии, будь то звезды поп музыки, кино или футбола авторитетно рекламируют не бриллианты и яхты, но дешевый тариф для электричества и телефонных разговоров.

Самые роскошные автомобили предлагаются в первую очередь, как средства для перевозки детей, собак и закупок или, как волшебный эликсир молодости, снимающий с Schon O”Connery годы, словно шелуху с лука. Попробуйте, и Вы тоже помолодеете как он, но врядли разбогатеете.

И, несмотря на то, что статус машины в стране очень высок, все равно реклама создаёт впечатление, что авто, это лишь средство для улучшения качества жизни и получения удовольствия, даже сексуального, но не фетиш власти и силы.

С автомобильной рекламой могут поспорить только банки, что предлагают свои услуги в кредитовании желаний клиента. Но даже здесь, предлагая устойчивый набор стереотипов богатства – яхту, Мальдивы и виллу, реклама нет-нет, да и посмеётся над ним. И вот уже блестят бриллиантовые зубы в улыбке счастливого обладателя “Easy Credit” и на автостоянке для служащих рядом с их машинами помахивает хвостом скаковая лошадь получателя кредита.

Вы посмеялись над нелепостью хотений, значит где-то умерили свои собственные.

Но сильнее всего видна Германия в своей повседневной одежде и макияже. Создаётся впечатление, что она любит себя такой, как она есть и ждет этого от всех окружающих.

“Я хороша своей естественностью!” – это лозунг каждой немецкой женщины и почти всех немецких девушек.

Русскому глазу трудно привыкнуть к практически полному отсутствию косметики на женских лицах. Это вовсе не значит, что она не пользуется спросом. Всевозможные средства для ухода за кожей, волосами и телом очень популярны, также, как духи или формообразующие гели для волос. Даже, отправляясь в лес на бег за здоровьем немец примет душ и обольется дезодором или одеколоном. Культ чистоты и ухоженности лица и тела столь же силен, как и призыв к естественности. Немцы стирают рабочую одежду практически ежедневно. Иногда эту процедуру оплатит вам работодатель, но только тот, у которого дела идут хорошо. Но, и дворник выходит на уборку в свежем комбинезоне и чистой рубахе, так уж он привык. А затраты на стирку он спишет по статье домашних расходов.

Трудно себе представить сколько усилий стоит эта естественность кожи, требующая постоянного и тщательного ухода, эти растрепанные прически с ощущением ветра в волосах, прозрачные челки, спускающиеся на глаза или умело выложенные косичкой волосы в проборах!

Только массированная реклама косметических средств, лезущая во все щели телевизионных передач, говорит о напряженном поле боя между желанием производителя продать новый чудодейственный крем и отсутствием у потребителя реальных успехов в борьбе с морщинами и возрастом.

Наверное именно борьба с возрастом заставляет немецких женщин отдавать предпочтение брюкам. Оюку увидишь крайне редко, что на молодой, что пожилой женщине. Даже почтенные старушки неизменно надевают брюки и летом и зимой. И, надо сказать, выглядят при этом действительно моложе.

По улицам немецких городов ходят люди в куртках, брюках, джинсах и рубахах, очень практично и просто одетые. Не сверкают золотом кольца, не блестят в ушах бриллианты. Дорогие украшения можно изредка увидеть на пожилой женщине, да и то в очень малом количестве.

Молодежь, как правило, увешивает себя стеклом и металлом бросовой цены, но, как правило, большинство ограничивается маленькими стекляшками в ушах и только.

Как-то я прочла высказывание московского модника о том, что магазины “Karstadt” и “С&N”, открывшиеся в Москве, его не вдохновили и он разочаровался в немецкой моде.

Так может говорить только человек, мало разбирающийся в моде и ещё меньше в стратегии завоевания иностранных рынков текстильной промышленностью.

Авангардные и эксклюзивные модели продаются не в огромных магазинах торговых сетей с указанными названиями, но в маленьких бутиках и скромных, по московским меркам, лавках. Они дороги и непонятны большинству потребителей, как любой авангард.

Впрочем, в свое время большевики под дулом маузера пытались навязать авангард массам, но массы придуманное для них искусство, как высокое так и прикладное, не полюбили. Одежда по эскизам Варвары Степановой, Александры Экстер или Эля Лисицкого вдохновляла преимущественно авторов театральных и кинопостановок.

Индивидуальная дизайнерская мода, авангард связаны в Германии с именами Дирк Шёнбергер и Бернхард Вильгельм . Вещи Шёнбергера, сдержанные в цветовой палитре (черный, белый, серый, защитный) но довольно оригинальные по покрою и силуэту можно приобрести в наиболее продвинутых бутиках Москвы и Санкт-Петербурга. Культовый и трудносводимый к какому-либо одному стилю Бернхард Вильгельм, равно как и его коллеги Штефан Шнайдер (Stephan Schneider), Луц Хюллер (Lutz Hueller), Маркус Люпфер (Markus Luepfer), Сабине Шумахер (Sabine Schumacher) или Бритта Штайльман (Britta Steilmann) менее известны широкой публике, но отнюдь не менее интересны. Эти личности и их творчество, по всей вероятности, и есть авангард немецкой моды, если предположить, что авангард это – не стиль и даже не какое-то однородное явление, и тем более не маргинальная мода, а дизайнерское видение, чутьё и умение реализовать сегодня то, о чем подумают завтра или послезавтра…

Но, продолжая работать с немецким контекстом, большинство немецких авангардных дизайнеров живут не в Германии. Немецкие фирмы хотят больших заказов на десятки тысяч, миллионы экземпляров… Здесь просто нет возможностей для производства индивидуальной дизайнерской моды. Безраздельно господствует идея маркетинга. В Бельгии или Франции такая возможность есть. В Париже и Антверпене существуют сильные лобби: дизайнеры, фотографы, стилисты, визажисты, которые друг друга поддерживают, мелкие производители текстиля, аксессуаров и обуви тоже к ним относятся. Существуют бизнесмены и фирмы, готовые инвестировать в коллекции молодых, подающих надежды дизайнеров. Только в таких условиях можно наладить маленький лейбл, производящий модные, качественные вещи…

Люди, и немцы не исключение, более восприимчивы к “диктату мнений”, нежели к диктату моды. В Германии вплоть до недавнего времени считалось, что не мода красит человека, а, наоборот. То есть, интеллектуалу, дескать, вообще не пристало тратить время на размышления о своём внешнем виде… Этим, несколько равнодушным отношением к моде, немцы до сих пор отличаются от итальянцев или французов.

Да, произнесешь “итальянский стиль” и сразу возникает образ элегантно одетого человека. Начиная с политиков, вплоть до простых людей на улице, итальянцы, как правило, больше немцев следят за внешним видом. Посмотрите на немецких политиков… Комментарии излишни.

Немецкий дизайн в мире все ещё часто отождествляется с “Баухаусом”, фирмой “Браун” или Ульмской школой. Сдержанный, суховатый, практичный, функциональный дизайн товаров “Made in Germany” плюс высококачественные материалы. Что же касается моды, то, наверное, вплоть до 80-х годов, единственным знаменитым немецким кутюрье был Карл Лагерфельд, в творчестве которого мало прослеживается связь с немецким контекстом, разве что интерес к прусской униформе, строгость, подтянутость силуэта в его последних коллекциях. Но, в остальном, когда речь заходила о немецкой модной одежде, на ум приходили, в лучшем случае, “Адидас – три полоски”, “Пума”, спортивные куртки и ботинки для турпоходов… То есть практичная, ноская удобная одежда.

Мотивация у покупателей авангардного эксклюзива бывает самая разная. Некоторые покупают только “Бернхарда Вильгельма”, потому что им очень симпатичен его мир. Другим нравятся нестандартные вещи, нравится комбинировать их по собственному усмотрению. Фанатов, которые покупали бы вещи только одного дизайнера не так уж много. А уж тех, кто захотел бы “выделиться” в толпе с помощью его вещей, так и совсем мало. Есть куда более дешевые и броские способы привлечь к себе внимание масс.

Дизайнерские вещи дороги: начиная от 200-250 евро за рубашку или майку, 300 евро за штаны, 500 евро за курточку. Высокая стоимость, учитывая особенности производства и необходимость отграничиться от массовой моды, понятна. Но даже прилично зарабатывающему бюргеру экипироваться на сезон с ног до головы от любимого дизайнера просто не по карману.

Чаще всего поклонник дизайнерской моды приобретает две-три вещи в сезон, то, что особенно понравилось и комбинирует с тем, что есть. По отношению к средним заработкам эта мода весьма дорогая, и позволить её себе могут только люди, относящиеся к моде, как к главному способу самоопределения. Но они ошибаются в этом, потому что на самом деле их самость определяет модный дизайнер точно так же, как лицо немецкой улицы определяют супермаркеты повседневной одежды.

Когда я слышу вопрос модника или модницы о том, каков будет модный цвет в следующем сезоне, то могу с уверенностью сказать – тот, который выберут ведущие модельеры.

Но они выберут не только цвет, но и навяжут стиль, взгляд и образ жизни излишне доверяющего им покупателя.

Но, более всего Германия славится качественным pret-a-porte, а не смелыми экспериментальными находками авангарда. Ни одного легендарного дома Hot Couture, таких, как Шанель или Диор, но сколько магазинов готового платья по всему миру.

Помните, у Райкина – “К пуговицам претензии есть?”.

Так вот, для немецких портных в платье нет несущественных мелочей, все очень важно: сколько процентов шерсти в смесовой ткани, сколько отверстий в пуговицах, на месте ли петля, точно ли сошлись полоски. А главное – “Чтоб костюмчик сидел!”.

Продукция германских дизайнеров совершенно не подвержена модным прихотям одного дня. Ханс Фридрихс – один из “отцов-основателей” немецкой моды выразился жестко: “Мы не делаем моду, мы одеваем женщин”.

Они смогли найти хороший баланс между модой и традиционностью, выпуская практически вневременную одежду для всех, которая не завоюет подиум, но мировой рынок готовой одежды – несомненно.

Посмотрите, эти вещи выглядят очень традиционно, порой даже немного провинциально. Но эта провинция благополучна, довольна собой и знает, чего хочет. За нее уже проголосовали деньгами миллионы покупателей по всему миру. Потому что классика существует всегда, она сама по себе, как воздух, как чувство цвета, она дает свободу движению и простоту в выборе. Можно сказать, что классика – это, прежде всего, уважение к человеку.

Все остальные только говорят о демократизме, создавая рубища из золотой парчи и приклеивая на щеки манекенщиц хрустальные слезы. Немецкая мода – это не высокое искусство, а высокоразвитая промышленность. Немецкие модельеры – это не те, кто создает предметы роскоши для тщеславных единиц. Они одевают миллионы. Кажется, что им вообще не знакомо понятие “роскошь”. А вам никогда не казалось, что роскошь разменивает человеческое достоинство на мелочные признаки ложного превосходства?

Ответьте на этот вопрос, и Вам станет понятно, почему немецкая мода не для русских.