13 апреля в Стамбуле должны пройти переговоры между Ираном и “шестеркой” международных посредников, странами-членами членами “группы 5+1” по ядерной программе Тегерана. О готовности Турции принять у себя встречу “шестерки” с Ираном турецкий премьер заявил еще в марте во время визита в Тегеран, но окончательное решение было принято только вчера. В преддверии этого события внешнюю политику России в контексте иранского вопроса обсуждали российские эксперты.

Глава думского комитета по международным делам Алексей Пушков

Если ситуация с Ираном пойдет по наихудшему сценарию, а для этого есть предпосылки, то Госдума будет рассматривать заявления по поводу иранской ситуации, которая для нас чрезвычайно важна. Сейчас на столе несколько сценариев, и среди них и так называемый военный сценарий решения иранской проблемы, причем, судя по заявлению ряда государств, он становится все более вероятным, и это, естественно вызывает большую тревогу. Многое будет зависеть от тех переговоров, которые должны начаться по иранской проблеме 13-14 числа. Прежде всего, представляется исключительно важной сама динамика развития ситуации иранской ядерной программы. Приведет ли она к военному сценарию и станет ли 2012 год годом новой войны? Честно говоря, мы от войн несколько устали. Все войны инициированы примерно из одного центра и происходят они с завидной регулярностью, и если бы Россия не использовала право вето по Сирии, дважды, при поддержке Китая, нельзя исключить, что военный сценарий сегодня реализовывался бы и в Сирии. Поскольку и некоторых государств господствует такая логика – мы сначала начнем какую-то форму интервенции, а потом уже будем разбираться, что делать с этим государством. С Ираком разбираются до сих пор, никак не разберутся. С Афганистаном разбираются уже одиннадцатый год, и тоже никак не разберутся. Как бы ни стал Иран еще одним государством, с которым будут разбираться после принятия соответствующих решений. Это первая проблема.

Вторая проблема – каковы намерения самой иранской стороны, потому что, хотя твердых доказательств продвинутой работы над ядерным оружием нет, вопрос, чего добирается Иран, существует. Хочет ли он стать ядерной державой? Хочет ли он стать пороговым государством, имеющим технология для создания ядерного оружия, но не создающим такое оружие? Ряд государств в современном мире являются пороговыми государствами, которые могут создать такой вид оружия, но сознательно отказываются от этого. Или Иран занимается исключительно мирной программой, и ему приписывают намерения, которых у него нет. Мы должны исходить из того, что существует договор о нераспространении ядерного оружия, Иран – часть этого договора, он несет определенные обязательства по этому договору. Поэтому, РФ, принимая активное участие в обсуждении этой проблемы, заинтересована в том, чтобы иметь ясное представление относительно того, куда движется иранская ядерная программа.

И третий момент – как должна себя вести Россия в этой ситуации. Есть разные формы воздействия на развитие событий. Есть дипломатические формы, есть политические формы, есть механизмы санкций. До сих пор РФ категорически отвергала так называемый военный сценарий. Из всего, что говорилось российскими официальными лицами, можно было сделать вывод, что мы готовы поддержать самые разные формы доведения нашей точки зрения и точки зрения наших партнеров до Ирана, кроме военной. Вот эта форма и поддержка со стороны РФ, во всяком случае до сих пор, для РФ была исключена. Нет оснований полагать, что что-то изменилось в этом отношении. Однако ограничимся ли мы неподдержкой? Или мы можем сделать что-то еще, чтобы предотвратить военный сценарий? Поскольку военные сценарии ведут не к решению проблем, а к их обострению. Мы это видим и на примере Ирака, Афганистана, Ливии, и поддержка вооруженной оппозиции в Сирии тоже ведет к обострению проблем, фактически срывается политический диалог. Даже теоретическая возможность диалога в Сирии срывается поддержкой вооруженной оппозиции из-за рубежа. Если все решается на поле боя, то о каком внутрисирийском диалоге может идти речь? Все решается на поле боя. Нам говорят, что, с одной стороны, поддерживают миссию Аннана, а с другой будут выделять 12 млн дол. на поддержку вооруженной оппозиции в Сирии. Это как вообще? Как быть в связи с этим в случае с Ираном и каковы возможности РФ? Мы здесь входим в сферу национальных интересов, которые не ограничиваются исключительно суммой подходов к иранской проблеме, они более широкие. И здесь наши общие национальные интересы должны быть взвешены и соотнесены с теми интересами, которые у нас есть по иранской проблеме.

Экс-руководитель главного управления международного военного сотрудничества Минобороны РФ, президент Академии геополитических наук Леонид Ивашов

Не ядерное оружие является основной причиной готовящегося удара. Ядерное оружие, после лишения монополии на его наличие и применение, является самым мирным оружием, сдерживающим фактором. Проблема Ирана и вообще этого региона состоит в монополии одной стороны на ядерное оружие. Это Израиль, США, Британия и т.д. Не верно говорить, что появление у Ирана ядерного оружия -катастрофа. Нет, будет и регион стабильным, и будет возможность искать другие пути сотрудничества. Чего хочет Иран? Геополитические цели и интересы Ирана в том, чтобы обеспечить себе безопасное развитие. И конечно, у Тегерана есть претензии на какое-то лидерство или более высокий статус в исламском мире. Другого ничего он не хочет, тем более наносить удар, тем более ядерный. Это был бы конец государству, конец целой цивилизации.

Вице-президент Центра политических исследований Евгений Бужинский

Что касается военного пути решения иранского вопроса – это путь в никуда. Во-первых, он трудно осуществим с чисто военной точки зрения, нанесения удара израильскими ВВС, которые имеют на своем вооружении самолеты F-16, плечо перелета очень большое, несколько дозаправок. У Израиля нет мощных бомб для поражения заглубленных объектов. Конечно, США могут им все это поставить, но чисто с военной точки зрения ситуация крайне сложная и результат она вряд ли даст. Нет ни у кого точной информации, где находятся места, где Иран осуществляет свою ядерную программу, если таковые есть. Они под землей, так что полностью уничтожить иранские ядерные объекты нереально. Последствия – это консолидация иранского общества. Наоборот, если такая программа у Ирана есть, она будет только ускорена и, в конце концов, реализована. Хотим мы этого или нет, но ядерное сдерживание пока никто не отменял. Ядерное сдерживание прекрасно работало в худшие годы холодной войны. Ядерное сдерживание работает между Индией и Пакистаном. Оно могло бы работать и на Ближнем Востоке, может быть, тогда бы Иран и Израиль могли бы пойти на какие-то меры, транспарентность, заключение соглашений, что сейчас, конечно, невозможно.

Заместитель директора Института экономических стратегий РАН Александр Исаев

Что касается военной составляющей нашего разговора, то она не исключена, но, возможно, отодвигается. Генсек НАТО заявил, что НАТО пока не планирует удар по Ирану. Но что же произойдет, если этот удар состоится? Таким способом можно подвигнуть Иран к обладанию ядерным оружием. Потому что Тегеран тогда неизбежно выйдет из договора, заявив, что это договор его ни от чего не защищает, и он будет вынужден заниматься производством ядерного оружия. Это одна из бед, которая последует, если удар будет нанесен.

Кроме того, санкционный режим, который активно внедряется против Ирана, это не катастрофическое для него развитие событий, но достаточно тяжелое, и действительно отражается на иранской экономике и уровне жизни населения, на простом иранце. В то же время постоянные ограничительные меры, которые против Ирана предпринимается, подталкивают Иран к взаимодействию с региональными государствами, и в том числе первую очередь с Россией, потому что мы имеем очень большое поле для развития хороших экономических связей. Иранцы уже вкладывают хорошие средства в строительство астраханских портов. Идет разговор о том, чтобы развивать экономические отношения между северными регионами Ирана и южными регионами России. На севере Ирана создана специальная рабочая группа по работе с Россией, активно идет работа на дагестанском направлении, иранцы видят его удобным путем для транспортировки своей продукции в Россию и другие страны. И России это выгодно. Буквально 12 или 13 числа предполагается визит губернатора одной из провинций (Гилян) в Махачкалу. Другие моменты – в нефтяной сфере мы можем поставлять оборудование, и технологии, которые не попадают под санкции. Это широкое поле, которое может в условиях нынешнего санкционного режима открывается для России, потому что Иран, в этом плане, действительно, наш очень перспективный партнер.