Бесстрашные и злые: кто делает новую уличную политику в столице?

Несогласованная акция оппозиции под условным названием “Бессрочные гуляния” началась утром 7 мая на Манежной площади. Несмотря на жесткое противодействие ОМОНа, гуляния продолжались трое суток практически без перерывов – и не завершились до сих пор. “Лента.ру” пытается понять, кто делает новую уличную политику в столице и что с этим всем будет дальше.

Казалось, что “Снежная революция” – волна гражданской активности, охватившая Москву и Россию минувшей зимой – закончится шествием оппозиции 6 мая. В нем должны были принять участие только самые стойкие; неслучайно многие члены оргкомитета митингов “За честные выборы” со спокойным сердцем на майские праздники покинули столицу. Однако акция собрала десятки тысяч людей и завершилась жестким столкновением с полицией, чего не бывало прежде. На следующий день сотни оппозиционеров вышли на улицы Москвы, чтобы уже с них не уходить.

В День Победы были осуждены лидеры оппозиции Сергей Удальцов и Алексей Навальный, оба получили по 15 суток за “неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции”. Обезглавленное движение, тем не менее, не захлебнулось: более или менее постоянный гражданский лагерь встал на Чистых прудах, возле памятника казахскому поэту Абаю Кунанбаеву. Правоохранительные органы, не дававшие протестующим расслабиться ни на минуту на протяжении всех майских праздников, взяли тайм-аут.

Мирный радостный многотысячный протест сменился менее радостным и более жестким сопротивлением небольшой команды активистов. Ее условные фронтмены вроде бы не очень понимают, что делать дальше и насколько хватит сил; и это главное слабое место “Бессрочных гуляний”. Сильная их сторона – в том, что власть тоже не знает, как быть с протестующими, но явно ощущает исходящую от этих людей угрозу.

Активисты

По оценке корреспондента “Ленты.ру”, который провел длинные майские праздники вместе с оппозицией, активных участников, то есть завсегдатаев несанкционированных акций – в общей сложности около двух тысяч человек. При этом одновременно на улице находятся обычно не более 700-800 из них. Каждое перемещение граждан с одной площади на другую (и обязательное в этом случае “винтилово”) приводит к тому, что 50-100 активистов оказываются в автозаках, а затем в ОВД. Впрочем, после муторного оформления документов почти всех отпускают. И оппозиционеры (некоторым из них пришлось за три дня неоднократно побывать в полиции) с ликованием возвращаются на бульвары.

Две тысячи человек – это намного больше, чем бывает на Триумфальной площади во время “Стратегии 31”, которые обычно собирают сотню радикалов с ощутимым опытом политической борьбы. Состав участников – тоже гораздо сложнее. Тут есть и группы левых, и группы правых; и анархисты, и антифа; и студенты, и журналисты; и “креативный класс”, и пенсионеры. Но вовсе нет радикалов, которые, скорее всего, нынешнюю игру “белоленточников” в революцию презирают. Почти все новые уличные оппозиционеры участвовали в “снежной революции”, способны отличить первую Болотную от второй, носят белые ленточки, хотя знают, что полиция хватает, в первую очередь, именно таких.

В целом, эта группа напоминает сотрудников среднего московского офиса, выехавших на пикник – с пенками и пледами, бутербродами и гитарой, чаем в термосе (да, выпивать во время акций запрещено; впрочем, можно в кабаке в промежутке). Поют, едят, весело проводят время. Политические убеждения: “Россия без Путина”, не больше того. Но и не меньше.

Всех их можно обвинить в том же, в чем, как правило, обвиняют участников “снежной революции”: слишком далеки от народа, сытые “рассерженные горожане”. Горожане действительно не бедствуют, но в этом трудно обнаружить компромат и уж тем более антинародность. Можно сколько угодно иронизировать по поводу их убеждений и методов ведения борьбы. Главное, что важно понять: в результате “снежной зимы” в Москве появились две тысячи новых гражданских активистов, мобильных и не боящихся выходить на несанкционированные шествия, готовых тратить на них свое свободное время, обладающих существенным набором общих взглядов, скажем, на жизнь страны.

И на этот раз – по-настоящему бесстрашных. “Давайте винтить милиционеров”. “Давайте проведем для региональных ментов экскурсию по столице”. “Давайте аплодировать автозакам”. Так они говорят. Потому что им нечего бояться. Ведь даже Удальцов не боится.

6 мая, во время разрешенного шествия до Болотной площади, протестующие граждане продемонстрировали, что могут на самом деле превратиться в “рассерженных горожан” (это неточное, явно преувеличенное определение придумал когда-то Владислав Сурков). Джинн был выпущен из бутылки в считанные мгновения, и на некоторое время показалось, что его уже сложно будет запихать обратно, сколько ни бей резиновой дубинкой по голове. Толпа показала свои природные свойства: вчерашние “хипстеры” вооружились палками, кусками асфальта и всем, что под руку попало. Мирный протест, который должен был закончиться вместе с интронизацией Владимира Путина, и правда закончился, но тем, что перестал быть, строго говоря, мирным, войдя в какую-то новую фазу.

Однако уже на следующий день, поступившись старым принципом “законного сопротивления”, активисты вернулись к подчеркнуто мирному протесту: “Мы гуляем, в этом нет ничего нелегального”. При этом людей, оказавшихся 7 мая сперва на Манежной, а затем на многих других площадях Москвы, объединяет именно полное отсутствие страха перед вероятным столкновением с полицией. Это бесстрашие, плюс способность оппозиционеров удержать себя в руках и не превратиться в радикалов, укрепляют костяк уличных активистов, привлекают новых участников, вынуждают даже тех, кто пока держится в стороне, испытывать к протестующим симпатию и сочувствие.

Уличные активисты подпитывают себя азартом, ощущением собственной правоты: когда скандируют “Россия без Путина”, если рядом нет копов; когда бегут наутек от “космонавтов” по бульварам и переулкам; когда чувствуют себя героями, потому что других героев не предвидится.

Вот вещь очевидная, но требующая того, чтобы быть сказанной. Проще всего власти было бы сделать вид, что нет никаких “гуляний”. Но власть не сделала вид и тоже рискнула – и применяя силу, и опять отправив за решетку Удальцова с Навальным, потому что она на самом деле ощущает угрозу, исходящую от этой горстки людей.

Активисты, готовые вновь и вновь возвращаться на площади, убегающие по бульварам от полиции, ежедневно накапливающие опыт реальной борьбы с правоохранительными органами, – авангард новой уличной политики. Но “Бессрочные гуляния” принадлежат не только им.

Прохожие

Это неправда – утверждать, будто на улицах Москвы орудует кровожадная банда, желающая встать майданом возле Кремля и повесить его обитателей на столбах. Те активисты, о которых шла речь выше, лишь вероятно готовы к каким-то открытым стычкам с полицией. Главное их качество заключается в том, что они всерьез настроены на профессиональную политическую борьбу, пусть даже единственное пространство для нее – улица.

Задержание оппозиционера на Чистых прудах.

Но в гуляниях принимают участие и те, кто бы хотел, чтобы протест продолжался по возможности легально. В конце концов, почему 7 мая 2012 года вдруг оказалось, что гулять по улицам Москвы нельзя? Эти люди, в общем, и не собирались на Манежную площадь, которая должна была стать очередной Триумфальной. Они мимо проходили, но не смогли остаться в стороне.

Неслучайные прохожие: они тоже за “Россию без Путина”, тоже участвовали в гражданских акциях минувшей зимы. Они оказываются на бульварах в группе протестующих граждан время от времени, редко – дольше нескольких часов, еще реже – ночью. Участники этого “интеллигентного крыла” новой уличной оппозиции могут лихо прокричать что-нибудь нацболовское (а именно нацболы – авторы лучших кричалок), но предпочитают просто прогуливаться среди активистов. Активисты ведь и сами по себе симпатичны, а уж тем более на фоне безжалостных “космонавтов”. С активистами приятно быть рядом.

Участники “интеллигентного крыла” часто сами готовы сдаться полиции, нежели убегать от нее по темным переулкам. В этом, кстати, есть свое мужество, хотя и правда – в автозаках не бьют, не убивают, а реальные сроки, пусть и длиной в несколько суток, достаются только самым буйным. В гуляниях есть мужество, потому что любое соприкосновение с российской полицией, на самом деле, чревато чем угодно. Как минимум, унижением. Как максимум, заключением или пробитой головой.

Корреспондент “Ленты.ру” в ночь с 8 на 9 мая видел, как покорно залезали в автозак бывший главный редактор русского Esquire Филипп Бахтин, двое братьев Дзядко (тот, что главный редактор “Большого города”, был с супругой; из окна автозака он прокричал: “Следующий номер будет посвящен отдыху в Северной Корее!”), куратор интернет-проектов медиахолдинга “Эксперт” Иван Давыдов и его друг, публицист Андрей Громов, музыкант Алексей Паперный. А еще – адвокаты, предприниматели, писатели и прочие, прочие, прочие.

Автозак эти люди встречали в соответствии с новой традицией: свистом, аплодисментами и криками “Такси!”

Неслучайным прохожим гораздо менее свойственно ощущение собственной исключительности, причастности к большому делу по свержению строя, героизма с надрывом. Они тут потому, что так совесть велит; кажется, так.

Вечером 8 мая в окружении на Тверской оказался главред журнала “Афиша” Илья Красильщик. Спустя несколько часов после освобождения он на автомобиле ехал мимо Патриарших прудов, где в это время мягко, но настойчиво винтили его товарищей и других симпатичных горожан.

“Я свое уже отсидел!” – крикнул Красильщик друзьям из окна машины.

И не в чем было его упрекнуть.

Лидеры

Их, по сути дела, двое: координатор “Левого фронта” Сергей Удальцов и адвокат, борец с коррупцией Алексей Навальный. Оба оказались на вершине реальной российский оппозиции минувшей зимой. Оба не вполне соответствовали разношерстной стотысячной толпе – слишком радикальные. Это уже давно филигранно кем-то сформулировано: один – слишком левый, другой – слишком националист. Но тем двум тысячам человек, которые готовы продолжать борьбу с режимом, они вполне соответствуют. Неудивительно, что встречают Удальцова и Навального на улице с неподдельным ликованием.

Вечер 7 мая: Китай-город, памятник Героям Плевны. Возникает Навальный – и тут же оказывается в самой гуще толпы, в центре тесного круга. Непонятно: то ли общается с фанатами, то ли раздает интервью. Часто это одно и то же. “Сейчас приедет Удальцов и начнется хардкор”, – говорит Навальный, и все смеются. Это понятный юмор. Приедет Удальцов, начнется хардкор. Хардкор неминуем.

Чуть позже на площадь, которую оккупировали 200-300 человек с пенками, термосами, теплыми клетчатыми пледами, выводят поливальную машину – в качестве пролога к разгону. В паузе между поливалкой и разгоном Навальный взбирается по ступенькам к монументу, его окружают люди. “Мы просто гуляем… – говорит Навальный, хотя это птичий язык; шифровка, понятная и полицейским. – Нас пытаются спровоцировать… Это наш город!” Он опять шутит: “Поливалка, хреновалка, нам все равно!” Навальный умеет шутить. Люди это ценят. Спустя полтора часа (уже глубокой ночью) на Чистых прудах, куда непостижимым образом пришло еще больше людей, чем к памятнику Героев Плевны, Навальный кричит свое коронное “Да или нет?” И это опять вроде бы почти юмор, намеренная автоцитата; для тех, кто понимает. Но и по-настоящему работающий призыв.

Ночь с 8 на 9 мая, Патриаршие пруды. Примерно двести граждан. Пенки уже не разворачивают, потому что неминуемо придется убегать от полицейских. Навальный задержан несколькими часами ранее, к оппозиционерам спешит Сергей Удальцов. Его готовятся отбивать от ОМОНа, который преследует Удальцова по всему городу. Наконец, координатор “Левого фронта” появляется и радостно сообщает, что оторвался от погони. Вокруг Удальцова – толпа фанатов. Он тоже шутит, на свой манер, чуть грубовато: “Мы Собчак перекуём” (вечером Ксения Собчак присоединилась к протестующим и даже была на несколько часов задержана).

Сотрудники правоохранительных органов задерживают координатора движения “Левый Фронт” Сергея Удальцова во время акции оппозиции возле Патриарших прудов в Москве 9 мая. Фото: Рамиль Ситдиков/ РИА Новости

Удальцов, в отличие от Навального, совсем не стесняется своих политических планов на будущее, и потому выглядит честнее своего безупречного в высказываниях (а точнее, подозрительно безупречного во всем) коллеги. “Нужен новый марш оппозиции в конце мая – начале июня! – говорит Удальцов. – Марш неминуемо превратится в стояние, майдан!”

Приезжает полиция и технично свинчивает Удальцова. Тому не привыкать.

В майские праздники на улицы Москвы не вышли другие “болотные” лидеры. Далеко не сразу к протестующим присоединились депутаты Госдумы Илья Пономарев и Дмитрий Гудков (младший из Гудковых-депутатов), но их появление не произвело фурора, хотя они и пытались по мере сил пресечь некоторые задержания.

“Бессрочные гуляния” оказались акцией неожиданной даже для их участников. Скорее всего, в ближайшие дни на площади, к протестующим, потянется вереница политиков – тем более что Удальцов и Навальный за решеткой и кто-то попытается занять их место. Кроме того, на ближайшее воскресенье уже анонсирована прогулка по бульварам известных российских писателей, которые решили таким образом поддержать граждан.

Легко сорваться в политический анализ и прогнозирование: участие селебритис привлечет к новой уличной политике широкую аудиторию – или все превратится в балаган времен, допустим, двух оргкомитетов митингов “За честные выборы”. Бог его знает. Может, и не будет никакой разницы.

Например, Ксения Собчак, которая уже успела прокатиться в автозаке, смотрится в контексте нынешних манифестаций довольно органично – ну ведь не маргиналы же ее окружают. Ночь с 8-го на 9-е. Ксения Собчак, задержанная на Никитском бульваре, только откинулась – и сразу помчалась на станцию метро “Баррикадная”, где продолжаются гуляния. Вокруг Собчак – группа из пятидесяти человек. “Вы совесть этой страны”, – говорит Ксении восторженная девушка с горящими глазами. Остальные оппозиционеры спокойно прогуливаются вокруг, не обращая никакого внимания на Собчак.

Ну, приехала – и молодец.

Полиция

ОМОН – важный участник российского политического процесса. Связующее звено между властью и оппозицией. Парламентер с известными полномочиями. Но и жертва тоже. Начальников не выбирают. А эти – с кусками асфальта. Или права свои знают, что еще менее приятно. Одни пресс-картами трясут, другие депутатскими корочками.

Полицейские – тоже люди, понятно, а как иначе.

“Осторожнее, ногу не сломай”, – говорит один ОМОНовец другому, показывая на высокий бордюр. Не стесняйся быть нежным. ОМОНовцы стоят полукругом, прижав человек пятьдесят к дверям офисного центра “Бронная Плаза”, что недалеко от Патриарших. Скоро приедет автозак, и нужно будет забрать всех, у кого нет пресс-карт. Потом приедет еще один автозак. А потом вместо автозака – обычный автобус. Потому что автозаки кончились, а протестующие – нет.

Тем, у кого есть пресс-карты, везет немного больше, чем остальным. В связи с майскими событиями в интернете обострилась старая дискуссия: имеет ли право гражданин – реальный участник оппозиции – прикрываться пресс-картой, которая защищает, по крайней мере, от задержания, если не от дубинки? Но полицейские тоже люди, а журналисты, большинство из которых сочувствует протестующим, мешаются под ногами, трясут своими паршивыми корочками, полицейских бесят. Настолько, что пресс-карты ненароком вылетают у журналистов из рук. Несколько раз на протяжении этих майских праздников корреспондентам на задании попадало от ОМОНовцев – и не то чтобы ненамеренно.

Сотрудники ОМОНа на Кудринской площади в Москве. Фото: Рамиль Ситдиков/ РИА Новости

Трудно вообразить, что полицейские, запихивающие людей в автозаки, испытывают к оппозиции хотя бы толику сочувствия. Скорее всего, не испытывают, и не по классовому или политическому признаку: как можно любить того, из-за кого приходится в майские праздники оголтело носиться по всему городу; да и работа – дрянь, психопатов этих винтить.

Примечательно, что сотрудники полиции, занятые непосредственным “винтажом” уличных активистов, прячут нагрудные знаки в карман. Корреспондент “Ленты.ру” стал свидетелем такой сцены. Чистые пруды, 8 мая. ОМОНовец пытается задержать муниципального депутата Константина Янкаускаса. Янкаускас просит полицейского показать нагрудный знак. Полицейский молчит. Янкаускас демонстрирует ему удостоверение депутата. Полицейский молчит и депутата не отпускает. В этот момент к Янкаускасу сзади подбегает другой ОМОНовец, хватает депутата за шею, скручивает и ведет в автозак.

Иной раз кажется, что некоторые полицейские вообще могут не знать про каких-то там депутатов. И про то, что нужно нагрудный знак показывать, если попросят. Хотя как не знают, когда прячут.

Но допустить наличие у ОМОНовцев сочувствия – или хотя бы сомнения – мы должны. Чистые пруды, день тот же. Полицейский-начальник отчитывает своего подчиненного: “Хочешь дискутировать – вали с этой работы”. “Освещаешь – вот и освещай!” – говорит он же, пытаясь прогнать прислушивающегося к разговору корреспондента “Ленты.ру”.

Ночь с 7-го на 8-е, памятник Героям Плевны. Полицейский-начальник обходит дозором владенья свои, оглядывает лагерь протестантов. Встает возле группы молодых людей, поющих “I can’t get no satisfaction”. Прислушивается. Улыбается. Этот полицейский предупреждает, что плакаты разворачивать не надо. Лежать на площади не надо. Другой полицейский, тоже у памятника героям, шутит: “Вот я не Навальный, а людей вокруг меня столько же, сколько вокруг него”. Эти полицейские и другие, этой ночью и следующей, без касок и при погонах, с именами-отчествами-фамилиями, обаятельные, улыбчивые, “суровые, но справедливые” – кажется, они сочувствуют протестующим, их можно уговорить. Их имеет смысл агитировать.

Ведь будущее не предопределено.

Но спустя пару часов приезжает поливальная машина, и “космонавты”, сверкая касками, обращают граждан в бегство.