Валерий Коровин о том, почему Конституция 93 года перестала быть “священной коровой”, в том числе, для Путина.

Наконец, можно утверждать, что Россия вышла из ситуации либеральной гегемонии. Ранее эта гегемония распространялась, в первую очередь, на дискурс, когда на уровне экспертов и общественного мнения в качестве всеобщего достояния и неких общественно-политических парадигмальных аксиом принимались некие конвенциональные истины. Причиной этой гегемонии стало то, что в 91-93 годах Россия пережила либеральную революцию, с установлением прямой либеральной политической диктатуры над обществом и дискурсом. Закрепила это положение как раз ельцинская Конституция.

Произошло это в нарушение всех юридических норм и правил: Конституция писалась американскими советниками при формальном участии либеральной группы из окружения Ельцина, она была предложена с нарушением действовавших на тот момент процедур, и была принята на референдуме, на котором за нее высказались лишь 22% населения, имеющего права голосовать, при том, что законодательство прямо прописывало, что на референдуме должны были высказаться более 50% населения. На самом деле в референдуме приняли участие лишь 50% населения, и из этой части населения за Конституцию проголосовала только половина.

Итак, ельцинская Конституция 93 года – нелегальна, поскольку была принята не по закону, и нелегитимна, поскольку была принята вопреки представлениям населения о том, какая Конституция должна быть. В тот момент мы находились в состоянии, когда большинство населения проголосовало на референдуме за сохранение СССР и была на стороне патриотических реформ Верховного совета. Не фиксируемая, незримая поддержка населением либеральных реформ и либеральной парадигмы отсутствовала.

Если Конституция нелегитимна, все, что из нее вытекает, от выборных электоральных процедур до порядка формирования Сената, тоже нелегитимно. Другое дело, что Россия – такая страна, где люди не обращают внимания на формальную сторону власти, но много внимания уделяют фигуре, которая власть взяла. И если народ уже отрицает лидера, то отрицает его в комплекте, со всеми его “конституциями”, министрами и советниками. Борис Ельцин был таким отрицаемым президентом, в конце концов, ему просто пришлось добровольно сдать власть, потому как близость расправы уже чувствовалась, причем расправы не столько политической, сколько физической. Его рейтинг не поднимался выше 2%, он был абсолютно нелегитимен и нелегален – пришел к власти, расстреляв танками единственно законный на тот момент высший властный орган в стране – Верховный совет. Ельцинская Конституция держалась на ельцинских же Вооруженных силах, с помощью подконтрольных министров вроде Павла Грачева и на гегемонии либерального дискурса в медиа.

Владимир Путин пришел к власти не в результате реализации политических процедур вроде получения поддержки большинством его партии или в результате активной общественно-политической деятельности. Путин пришел в рамках работы технологии власти. Он был консенсусной фигурой элит, которые считали, что этот человек сможет защитить их интересы, капиталы и их влияние в стране, но они просчитались.

Он оказался скрытым для тогдашней элиты, но на самом деле естественным для России, патриотом, вступающим за целостность России и ее суверенитет. Уже в первый год президентства он начал осуществлять реформы, которые остановили развал: разогнал олигархов, присмирил региональную фронду, упорядочил политические процессы внутри страны. Пожарные функции он выполнил и остановился. Как человек порядочный, он чувствовал себя обязанным той элите, которая привела его к власти, соответственно и ее инструменту – Конституции 93 года. Соблюдение самой Конституции, обязанность быть ее гарантом – только это и было тем консенсусом элит местных и элит Запада, на котором он пришел к власти. Очевидно, что этого для Запада достаточно. Конституция сама по себе работала вопреки воле и представлениям патриотического большинства против России, и работает так до сих пор.

Неудивительно, что не тронул ее и Медведев. Она в принципе была комплиментарна его правлению, как правлению либерала и западника.

Сейчас Путин уже может не обращать внимание на то, что думает и говорит внутриполитическая либеральная фронда, которая ныне оказалась миноритарна, и на то, что про него думают западные глобалистские центры силы, потому что они думают исключительно в парадигме десуверенизации России.

Новый Путин по-настоящему суверен, масштабен, полновластен и абсолютен, если оценивать его политические возможности внутри страны. Ничто не сдерживает его от того, чтобы наконец избавиться от либерального атавизма, который насильственным и хамским образом был навязан танками и спецназом Ельцина, его либеральной революцией. Путин больше ничем не обязан ни элитам местным, ни западным, ни Конституции. Тем паче, что она презираема народом. По статистике только 2% населения читало Конституцию, остальные абсолютно игнорируют ее наличие и живут по законам справедливости, патриотизма, консерватизма, а любые либеральные проявления вызывают только раздражение. Сегодня Путин мог бы под аплодисменты демонтировать и аннигилировать эту Конституцию и создать собственную, основанную на патриотических представлениях большинства.

Единственная существенная сила, которая может противостоять Путину, – Запад. Путин действует в ситуации колоссального прессинга со стороны Запада, который угрожает ему, шантажирует его, всячески ограничивает свободу действий и постоянно запугивает разного рода угрозами, от “списка Магнитского”, до прямых военных ударов. Проблема в том, что соблюдение ельцинской Конституции есть условие сохранения внешней лояльности Запада к России. Проще говоря, ее наличие в России гарантирует России, что военных ударов не будет сегодня. При этом, однако, нет уверенности и гарантий, что этих ударов не будет завтра – этого Конституция гарантировать не может.

С учетом этого внешнего фактора, действительно серьезного, Путин и действует. Действует осторожно, как разведчик, но он косвенно начинает кампанию по устранению этого чужеродного элемента. В этой связи такое демократическое, либеральное предложение переписать Конституцию в части формирования Совета Федерации – изящный пробный шар. Проверяя реакцию внутри и извне, он пошагово ослабляет статус Конституции 93 года, чтобы затем ее торжественно демонстрировать и похоронить рядом с памятником Ельцину в Екатеринбурге. Однако, действуй он более открыто, решительно, ясно прямо и четко, он в результате получил бы абсолютный непререкаемый авторитет в глазах большинства. Ирония в том, что сегодня не стоит осторожничать. Да, Запад запугивает. Но надо понимать, что если бомбы не сыплются сегодня, то не факт, что они не посыплются завтра. Запад – наш абсолютный противник, за 300 лет у нас есть масса свидетельств этому и не одного свидетельства против.

Вопрос в том, как Путин хочет войти в историю. Как суверенный лидер и спаситель России, который запустил процесс возрождения и восстановления ее былого величия и возвращения ее на мировую арену в качестве глобальной державы и евразийского цивилизационного центра, либо как прагматик, подготовивший почву для другого лидера, который это сделает. Это вопрос выбора. Конечно, резкие политические шаги очень рискованны, но они приводят к другим результатам, нежели ужимки и попытки уклониться от исторического выбора. Это выбор самого Путина, либо он действительно крупная историческая фигура, величайший лидер современности, либо он техническая фигура, предуготовивший приход действительного русского вождя.

Директор Центра геополитических экспертиз Валерий Коровин для Накануне.RU