Как известно, игла наркомана — один из возможных путей передачи ВИЧ. Впрочем, в последние годы смертельно опасный вирус распространяется не только в среде так называемых инъекционных наркоманов, но и среди людей с другими пагубными зависимостями: токсикоманией, даже алкоголизмом.

О том, что власти делают для предупреждения распространения ВИЧ-инфекции и каких успехов уже достигли в этом вопросе, рассказали журналистам руководитель Московского городского центра профилактики и борьбы со СПИДом Алексей МАЗУС и главный нарколог РФ Евгений БРЮН.

По данным на конец 2011 года, в мире проживают 34 млн людей с ВИЧ; в том же году было зарегистрировано 2,1 млн новых случаев. Если говорить о странах Европы, то, увы, эпидемия здесь продолжает нарастать, что не может не вызывать опасений. Прирост заболеваемости в отдельных государствах ЕС доходит до 80% в год. Особенно печальная в этом плане ситуация в Словакии, Словении, Румынии и Македонии.

— Прирост заболеваемости в европейских странах сегодня главным образом обусловлен ростом количества мигрантов. Причем прежде всего из стран Африки. У этих людей недостаточный доступ к медицине, и они стали очень серьезно влиять на карту эпидемии. На их долю приходится до половины зарегистрированных случаев заболеваемости. Например, в Бельгии — 62%, — отмечает Алексей Израилевич.

Тем временем в России ситуация с ВИЧ-инфекцией на фоне европейской выглядит относительно спокойно. Прирост заболеваемости у нас в 2011 году составил 7,5%, всего же в стране зарегистрировано 564 710 ВИЧ-инфицированных.

На рост количества случаев ВИЧ-инфекции в Москве в этом году повлияли вполне объективные причины: присоединение новых территорий. «Только за месяц мы поставили в нашем центре на учет 800 человек, которые ранее проживали в области», — поясняет г-н Мазус. Всего же в столице зарегистрировано чуть более 70 тысяч ВИЧ-инфицированных. При этом разброс по городским округам довольно неоднородный. Так, уровень заболеваемости в Северо-Восточном, Восточном и Юго-Восточном округах превышает аналогичные показатели, например, в Западном и Юго-Западном округах в два раза!

— Эта ситуация вызвала у нас серьезную тревогу. Мы сделали анализ и выяснили, что большую роль в распространении инфекции в этих округах играют наркотики, — рассказывает Алексей Мазус.

— Именно в этих частях Москвы регистрируются традиционно высокие цифры заболеваемости наркоманией. С юга и к востоку Москва буквально поражена наркотиками. И это объясняется тем, что в этих районах селится много мигрантов. Там же проходит мощная транспортная артерия, связывающая нас с Азией и поставщиками наркотиков, — объясняет Евгений Брюн.

Сегодня наркотики вышли в Москве на третье место среди путей заражения ВИЧ-инфекцией (на 1-м — гетеросексуальные контакты, на 2-м — гомосексуальные). При этом заболеваемость стала регистрироваться не только среди инъекционных наркоманов, но и среди тех, кто глотает «колеса», нюхает клей и пр. «Это связано с их рискованным поведением, расстройством в области морально-социальных предпочтений и маргинальной наркотической субкультурой», — продолжает Брюн.

Город держит эту ситуацию под контролем. «Все больные наркоманией, состоящие у нас на учете, не реже двух раз проходят исследование на ВИЧ, а при любой госпитализации такой анализ сдают обязательно. Мы постоянно взаимодействуем с МГЦ СПИД и делаем все возможное, чтобы уменьшить риски и количество вновь зараженных. Наркоманы — носители ВИЧ-инфекции стоят на учете, сегодня в столице для них открыто 100 коек в стационарах. Кроме того, в городе действуют специальные программы реабилитации ВИЧ-инфицированных наркоманов: то есть после госпитального лечения они не уходят в никуда. По закону программы типа снижения вреда, когда наркоманам раздают метадон, мы не используем. Однако понимаем, что часть наших пациентов могут сорваться. Поэтому мы проводим обучающие программы по безопасному использованию наркотиков, но прицельные, только в группах риска, а не как на Западе — всех подряд. Такая модель работает и будет распространяться по стране. Кстати, в 2011 году мы проводили опрос среди московских школьников и выяснили, что спрос на табак, алкоголь и наркотики в этой группе падает. А это значит, что лет через пять–семь заболеваемость наркоманией, табакокурением и алкоголизмом будет снижаться», — продолжает Брюн.

По словам главного нарколога, 78% москвичей поддержали введение теста на наркотики в школах. Еще 30 мая Сергей Собянин дал поручение разработать систему такого тестирования. И она уже готова. «В пилотном режиме мы проводили такую работу 10 лет. К сожалению, 10–12% старшеклассников в Москве имеют опыт употребления наркотиков. Скоро выйдет совместный приказ департаментов образования и здравоохранения, по которому тесты на наркотики школьников будут проводиться во время диспансеризации. Это будет обязательно для школ и добровольно для учеников. Если им меньше 16 лет, потребуется согласие родителей, если больше — то еще и их согласие», — говорит Брюн.

— «ВИЧ-инфекция — болезнь молодых» — это больше не про нас, — тем временем отмечает Алексей Мазус. — Сегодня большинство вновь выявленных пациентов — люди около тридцати. Для сравнения: в Румынии ВИЧ регистрируют в большинстве случаев у людей до 24 лет. Мероприятия, которые город проводит в области профилактики ВИЧ-инфекции, позволяют сдерживать рост эпидемии. Мы, например, добились снижения количества случаев передачи ВИЧ от матери к ребенку с 30% до 2,5%. Многие годы мы проводим политику социально ответственного поведения, и, судя по данным проведенных нами опросов, ее поддерживает большинство москвичей. Шесть лет назад уровень заболеваемости ВИЧ в Москве составлял 0,29% (в Вашингтоне — 3%, Париже — 0,6%, Лондоне — 0,52%). За эти годы в нашем городе заболеваемость выросла совсем незначительно и достигла 0,34%.

Кстати, только в этом году на профилактику, лечение и диагностику ВИЧ в Москве выделено более 2 млрд рублей. Уровень диагностики ВИЧ-инфекции в Москве — один из самых высоких в мире: ежегодно в столице проводится около 3 млн тестов на ВИЧ. Иными словами, обследуется каждый третий москвич. В итоге большинство инфицированных узнают о болезни на ранней стадии: в первые год-два после заражения. А, как известно, чем раньше выявляется болезнь — тем больше шансов на ее излечение.