Уходящий ноябрь оказался несказанно богат на разоблачения высокопоставленных чиновников. Ряды так называемых неприкасаемых, людей, близких к руководящему Олимпу, буквально тают на глазах. Мнения экспертов по поводу череды антикоррупционных скандалов разделились. Одни считают, что за борьбу с коррупцией власти взялись всерьез, другие же полагают, что все спустят на тормозах. Наконец, третьи допускают, что мы имеем дело с разноплановым ответом власти на новые вызовы. При этом даже далекому от «реальной политики» обывателю понятно, что борьба ведется с коррупционерами, но не с коррупцией как таковой. Поскольку даже лишение свободы проворовавшихся чиновников не сопровождается изменением процедур и условий, которые коррупцию порождают.

В обычных условиях антикоррупционные кампании – плод политической конкуренции: новые лидеры расследуют прегрешения предшественников. Но у нас в России нет ни политической конкуренции, ни нового руководства. Тот же лидер, при чьей власти взятки и откаты достигли вопиющих масштабов, теперь вызвался разоблачить коррупцию. (Маша Липман, «The New Yorker»)

Если сделать тему коррупции одной из основных в полемике с партией жуликов и воров, то рано или поздно условный Путин решит, что это главная проблема его режима, и тогда вдруг громыхнут дела «Оборонсервиса», «Ростелекома», Роскосмоса и прочих, выставляющие на посмешище сам режим. Ибо тотальное воровство, распилы и откаты являются государствообразующим элементом путинской эпохи. (Илья Мильштейн, Грани.ру)

Громкий шум и вялые аресты продолжаются уже две недели. Похоже, преступникам специально дают время всё попрятать, переписать на подставных лиц… Нам нужны наши деньги. Нам кажется, что было бы правильно немедленно арестовать зарубежные дворцы и виллы. Ведь это воры не у воров украли, а у нас. (Александр Минкин, журналист)

Сказать, что антикоррупционной борьбы в России вообще нет, – значит бессовестно оклеветать правящую тусовку. Но говорить о какой-либо жестокости к коррупционерам не приходится: даже осуждая, государство трогательно заботится о них. С мая 2011 года в рамках «либерализации» Уголовного кодекса одним из основных видов наказания за доказанную взятку стал штраф, кратный ее размерам. То, что он скорее всего будет выплачиваться из недоказанных взяток, как и нелепость штрафа за преступление, по сути, против государства, бюрократам неинтересно. Они думают о комфорте и безопасности своих подчиненных. (Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации)

Президент РФ Владимир Путин понимает, что старый пакт обмена демонстративной коррупции на лояльность элит больше не работает. Он хочет найти какие-то пути примирения с активной частью российского общества, которые не приемлют этой демонстративной коррупции. Поэтому, собственно, он и выделяет слабые места в своем собственном окружении, нынешнем или бывшем, для того, чтобы поставить коррупционеров на место. И Сердюков и Скрынник в этом смысле звенья одной цепи. (Станислав Белковский, президент Института национальной стратегии)

Путин, если он не опасен для истеблишмента, значит, не интересен в качестве и защитника для них. Прежний подход Путина к управлению элитами, так называемая политика «стабильности» или «управляемой демократии», предполагала сильный ресурс популярности Путина у электората, поэтому он мог выступать арбитром в конфликтах элиты. Но к третьему сроку его популярность снизилась, и он ищет новые способы управления чиновниками. (Глеб Павловский, директор Фонда эффективной политики)

…эти разоблачения идут таким образом, что они захватывают только нижний и средний эшелоны власти. А вся верхушка, политическая верхушка, экономическая верхушка, она остается вне преследований, вне разоблачений. И это настолько очевидно, что этот увод их от ответственности вызывает в людях дополнительное чувство ненависти. (Александр Проханов, писатель, публицист)

Долгие годы репутационный ущерб, наносимый элите уровнем коррупции в стране, не трансформировался в прямую угрозу власти и лично президенту. Теперь ситуация изменилась, поэтому изменилось отношение к проблеме и у руководства страны. Я считаю, новый антикоррупционный курс власти, продиктованный Путиным, имеет системный характер. Мы это видим по жесткому и быстрому принятию решений и кругу лиц, которые попали в сферу внимания органов дознания. Я думаю, кампания будет продолжаться… Давайте вспомним недавний опрос ФОМ, из опубликованных данных следует, что большинство россиян восприняли новый курс власти по борьбе с коррупцией как системный. (Дмитрий Орлов, гендиректор Агентства политических и экономических коммуникаций)

Путин выполняет свои предвыборные обещания. Когда он шел на выборы, главная претензия к нему со стороны оппозиции была коррумпированность власти. Путин пообещал, что борьба с коррупцией будет бескомпромиссной. (Сергей Михеев, генеральный директор Центра политической конъюнктуры)

В России за двести лет (с тех пор, как появился пост министра) ни один из министров не был осужден за взятки. При Сталине министров расстреливали пачками за что угодно: за измену родине, шпионаж, что они сыпали толченое стекло в суп рабочим… Но ни разу слово взятка не фигурировало. В отношении взяток министр в России – фигура, по традиции, неприкасаемая. Обвинения, в которых фигурирует имя министра, для России беспрецедентны. Такого не было ни при царях, ни при коммунистах, ни при Ельцине. Поэтому чтобы не заметить, что в стране идут большие перемены, надо быть слепым. (Леонид Радзиховский, публицист)

Имеет место реальная борьба с коррупцией. … Но во всех этих коррупционных расследованиях есть и популистский эффект, желание показать, что идет борьба с коррупцией и виновные будут наказаны. (Олег Матвейчев, политолог, профессор Высшей школы экономики)

Мы наблюдали последовательное ужесточение антикоррупционного законодательства и распространение антикоррупционных практик на высшее чиновничество. Борьба с коррупцией в последние два года на среднем уровне активизировалась. Это не могло не повлечь за собой серьезные последствия и для высокопоставленных чиновников – ведь если мы «шерстим» середнячков, значит, вскоре и те, кто наверху, будут подвергнуты проверкам. (Павел Данилин, политолог)

Действия правоохранительных органов… нельзя называть кампанией. Это серьезное действие антикоррупционной стратегии, которая была провозглашена Дмитрием Медведевым, а сейчас осуществляется на новом этапе Владимиром Путиным. (Александр Брод, директор Московского бюро по правам человека)

Умрите от зависти, Алексей Навальный! Вы больше не являетесь главным разоблачителем коррупции в России. Теперь пальма первенства на этом благородном поприще принадлежит государственному каналу российского ТВ. (Михаил Ростовский, РИА «Новости»)

Уходящий ноябрь оказался несказанно богат на разоблачения высокопоставленных чиновников. Ряды так называемых неприкасаемых, людей, близких к руководящему Олимпу, буквально тают на глазах.

Последствия скандала, разразившегося вокруг Министерства обороны, продолжают распространяться как круги по воде, вовлекая в орбиту внимания следственных органов все новые лица и структуры. На днях суд выдал санкцию на арест третьего фигуранта уголовного дела о хищениях в компании «Славянка», входящей в структуру «Оборонсервиса». Следственный комитет России продолжает возбуждать очередные уголовные дела о хищениях, связанные со скандалом вокруг оборонного ведомства. Масштабы преступных деяний неуклонно растут: как сообщил начальник Главного военного следственного управления СК РФ Александр Сорочкин, ущерб от хищений в «Оборонсервисе» составляет уже 6,7 миллиарда рублей. Стоимость имущества, изъятого в ходе обысков по уголовным делам «Оборонсервиса» и «Славянки», составляет не менее миллиарда рублей. При этом Сорочкин признал, что «существует очень большая вероятность того, что дело будет разрастаться».

Впрочем, возмущения окружающей среды, спровоцированные активностью следственных органов, магическим образом затухают в тех местах, где обитает действительно крупная рыба.

Так, бывший глава оборонного ведомства, которому эта история, согласно официальной версии, стоила карьеры, – Анатолий Сердюков проходит по делу «Оборонсервиса» свидетелем и еще ни разу не опрашивался в рамках следственных действий. Эксперты говорят, что в этом деле возможны самые неожиданные повороты.

Глава «Российских космических систем» (РКС) Юрий Урличич лишился не только должности гендиректора этой структуры, но и поста генерального конструктора Глобальной навигационной спутниковой системы (ГЛОНАСС). Виной всему оказавшийся в центре внимания следственных органов коррупционный скандал. Выяснилось, что в структуре недосчитались 6,5 миллиардов рублей из бюджета, выделенных на ГЛОНАСС. Впрочем, и в этом случае границы допустимого обозначены предельно четко: высокопоставленный куратор космической отрасли, с именем которого общественность привычно ассоциирует «успехи» отечественной космонавтики в целом и проекта ГЛОНАСС в частности, – Сергей Иванов, как выясняется, несколько лет знал о грандиозном воровстве, но не подавал виду, чтобы не спугнуть злоумышленников (учитесь, Анатолий Эдуардович!).

Внимание следственных органов в ноябре также привлекли канувшие в Лету бюджетные средства, выделенные на проведение недавнего саммита АТЭС. МВД заявило, что в ходе подготовки саммита АТЭС во Владивостоке похищено более 93 миллионов рублей. Уже предъявлено обвинение бывшему заместителю главы Минрегионразвития Роману Панову. Другие чиновники также находятся под следствием.

Список госструктур, заподозренных в применении коррупционных схем, пополнило Минздравсоцразвития. Генеральная прокуратура России выявила факт закупки по завышенной цене услуг для Минздравсоцразвития в рамках борьбы с ВИЧ-инфекцией.

На днях череда громких дел, в которых фигурируют министры и высокопоставленные чиновники, пополнилась телевизионным разоблачением экс-главы Министерства сельского хозяйства Елены Скрынник. На государственном канале «Россия-1» 27 ноября показали фильм Александра Рогаткина «Вcласть имущие» – о бывшем министре сельского хозяйства Елене Скрынник. Автор утверждает: будучи главой Росагролизинга (с этого поста она ушла в министры), Скрынник нанесла государству ущерб на 39 млрд рублей.

Скрынник возглавляла Росагролизинг с 2001 года. О том, что в конторе дела нечисты, как теперь выясняется, заговорили практически тогда же. В фильме анализируется скандал 2002 года, когда Росагролизинг якобы закупал технику на 40% дороже реальной стоимости. Много шуму наделало стремление закупать непременно импортную технику.

Позиции Скрынник, казалось, пошатнулись в марте этого года, когда случилась странная история с директором правового департамента Минсельхоза Олегом Донских. Чиновника заподозрили в том, что он годом ранее похитил 454 млн руб., предназначавшиеся Росагролизингу. Тогда говорили, что теперь-то Скрынник точно уволят. Но в отставку она ушла только в мае и с почетом, вместе со всем составом прежнего, «путинского» кабинета министров.

Мнения экспертов по поводу череды антикоррупционных скандалов разделились.

Одни считают, что за борьбу с коррупцией власти взялись всерьез, другие же полагают, что все спустят на тормозах, как только элита будет достаточно напугана и вновь построится ровными рядами, по заветам Петра Великого демонстрируя «перед лицом начальствующим вид лихой и придурковатый». Наконец, третьи допускают, что мы имеем дело с разноплановым ответом власти на новые вызовы.

По данным Левада-центра, 80% россиян называют коррупцию одной из главных российских проблем, а фонд «Общественное мнение» приводит данные мартовского опроса, согласно которым 44% респондентов в Москве считают, что уровень коррупции повышается, и еще 43% не заметили положительных изменений. В аналитическом докладе «Протестное движение в России в конце 2011–2012 гг.: истоки, динамика, результаты», подготовленном сотрудниками Левада-центра, коррупция, наряду с произволом исполнительной и судебной власти, называется одной из причин политизации гражданских активистов.

В данной логике коррупционные дела последнего времени представляются громоотводами,

призванными увести в почву электрические разряды недовольства, клубящиеся в обществе. Одновременно перехватив популярные лозунги у оппозиции.

В противоположность данному утверждению, ряд экспертов уверены: разговоры о том, что расследование коррупционных дел ведется, чтобы успокоить общественное мнение, – безосновательны. Коррупционными скандалами общественное мнение только будоражится.

В самом деле, давая ход все новым расследованиям и обличениям в отношении высокопоставленных чиновников, пропагандистский аппарат Кремля даже не удосужился предложить хоть сколь-нибудь убедительный ответ на неизбежно возникающие в этом контексте «неудобные» вопросы: «почему сейчас?» и «что раньше мешало?». Какие интуитивно неочевидные процессы в сознании политического руководства страны спровоцировали столь драматические изменения в привычной модели поведения?

Сам Владимир Путин – без санкции которого, как всем понятно, ни одно из упомянутых выше событий не могло бы произойти – в свойственной ему манере полагает излишним публично раскрывать и комментировать свои замыслы.

Упоминаемое же в окружении президента в этой связи словосочетание «Путин 2.0» остается не более чем игрой слов, явно не вытягивающей на целостную и убедительную смысловую конструкцию,

способную объяснить неожиданные зигзаги кадровой политики президента.

Конечно, любые исторические параллели условны, однако стоит напомнить, что Владимир Путин – не первый политический лидер, кто разочаровывается в сформированной им правящей элите и провозглашает лозунг «Огонь по штабам!». Однако тот же «великий кормчий» Китая, которому мы обязаны этим бессмертным словосочетанием, помнится, подвел под свой новый курс «Мао 2.0» развернутое идеологическое обоснование (пусть и извращенное). Наметил масштабные цели и задачи (невыполнимые). Обозначил новую социальную базу (абсолютно неадекватную). Создал новые социальные лифты и четко обозначил критерии кадрового отбора (не имеющие никакого отношения к эффективности). Другими словами, сформулировал ясные и прозрачные правила игры (пусть и обреченной на провал).

В противоположность сказанному, наш «кормчий» как истинный чекист стойко хранит в себе «великую тайну» нового курса, не выдает ни одной детали своего «плана», даже не пытается конкретизировать новые правила игры или обозначить новую социальную базу, из которой он намерен черпать чистые, честные и незапятнанные кадры для своей вертикали. Оставляя тем самым как заинтересованных лиц, так и досужих наблюдателей в полном недоумении. «Мы будем жить теперь по-новому», – голосом любимого Путиным исполнителя как бы обращается к стране Кремль. «С какого …?» – угрюмо огрызается армия коррумпированных чиновников. Народ, как водится, безмолвствует, с нескрываемым злорадством предвкушая, когда же точечные аресты и посадки обернутся наконец массовыми расстрелами.

Последствия столь двусмысленной позиции президента не заставили себя ждать:

свежие опросы общественного мнения фиксируют тревожный рост доли респондентов, усматривающих связь между тотальной коррумпированностью государственного аппарата и «путинским» наследием минувшего десятилетия. Классическая версия о «добром царе», которого злые бояре держали в неведении по поводу реального положения дел, находит все меньший отклик в сознании граждан: чай, на дворе не XVII век…

Общественность не может не замечать очевидного: в ходе борьбы с коррупцией страдают стрелочники, люди из окружения действующих и отставных членов правительства, линия «красных флажков» для ищеек из Следственного комитета отчетливо проведена на уровне заместителя министра. При этом ясно, что коррупционные схемы начинаются как минимум с руководителей ведомств, а не с их помощников, любовниц и т.д. Последние не смогли бы совершить свои деяния без высокопоставленных покровителей.

Нетрудно предугадать и то разочарование, которое неизбежно появится в обществе, если того же Сердюкова хотя бы не допросят по делу «Оборонсервиса». Без этого весь пиар власти пойдет насмарку, выйдет в минус и станет ясно, что лучше уж было ничего не трогать, чем трогать таким образом.

При этом даже далекому от «реальной политики» обывателю понятно, что

борьба ведется с коррупционерами, но не с коррупцией как таковой.

Поскольку даже лишение свободы проворовавшихся чиновников не сопровождается изменением процедур и условий, которые коррупцию порождают. Все, что мы наблюдаем в последнее время, носит крайне бессистемный характер.

Между тем очевидно, что коррупция в стране имеет системный характер. Коррупция является не наростом на механизме управления, а его ключевым и органичным элементом. Коррупция остается тем лубрикантом, который смазывает механизмы государственного управления в России (этим расхожим афоризмом мы, помнится, обязаны одному из архетипических персонажей «лихих 90-х», оставшихся в памяти народной живым воплощением выстроенной ими в стране «клептократии»). Коррупция является способом консолидации и мобилизации элиты, а также реальным механизмом согласованного взаимодействия всех ветвей власти и прежде всего органов исполнительной власти, судебной системы, прокуратуры и правоохранительных органов. Вовлеченность в коррупционную систему является наиболее эффективным и едва ли не единственным способом «решения проблем».

Возможно, крайняя сдержанность президента – который как никто другой понимает систему, созданную если не им, то при его непосредственном участии, – в вопросах широкомасштабной борьбы с коррупцией во многом объясняется тем, что он понимает, насколько опасно запускать этот механизм в стране, устроенной таким порочным образом. Перестроить ее можно разве что революцией, пусть даже и сверху. Однако исторический опыт подобных революций – начиная с «опричнины» Ивана Грозного и заканчивая «культурной революцией» Мао Цзэдуна – не оставляет особых надежд на ее успешное завершение.