Мнимая атрибутика государства

Дело «Полонский против Лебедева», неумолимо движущееся к суду, обретает опасные черты. Первоначальные обвинения Александра Лебедева в нетяжкой «хулиганке» могут перерасти в «общественно опасное правонарушение». Ключевую роль в такой переквалификации дела может сыграть сомнительная «культурологическая экспертиза», подготовленная профессором Комковым, – она подробно разбиралась в подборке материалов, опубликованных в прошлый понедельник в «Новой» (см. № 131).

После чего эксперт-культуролог стал рассылать ее авторам гневные и угрожающие письма, в которых обещает скорую «встречу в суде». Основанием для подобных обещаний является посланное в адрес Следственного управления по городу Москве СК РФ заявление, в котором автор экспертизы просит возбудить уголовное дело в отношении «группы лиц» в «Новой газете» за давление на эксперта и в отношении Лебедева за разглашение материалов следствия.

«Новая» решила выяснить обстоятельства появления этой экспертизы в уголовном деле, а также уточнить некоторые детали портрета ее автора.

СПРАВКА «НОВОЙ»

Сергей Константинович Комков, подготовивший экспертизу с феерическими выводами, числится членом нескольких научных структур и ассоциаций. Некоторые из них вполне авторитетны. Некоторые – довольно странные.

Во-первых, Комков – президент некоммерческогоВсероссийского фонда образования, считающегося оппозиционным профильному министерству. Фонд был создан в 1991 году правительством и президиумом Верховного совета РСФСР для благотворительных программ в области образования.

Во-вторых, эксперт-культуролог – членМеждународной академии духовного единства народов мира. Цели этой структуры, зарегистрированной в Москве, вполне благостные: «содействие развитию духовных связей народов мира на основе общечеловеческих ценностей», «участие в международных движениях за мир, социальное равенство, равноправие» и т.п. Правда, понять, чем эта структура реально занимается в настоящее время, невозможно: сайт давно не обновляется, раздел «Новости» пустой. Если верить информации, размещеной на сайте, то среди членов президиума академии – Евгений Примаков, Иосиф Кобзон, Валентина Терешкова, Артур Чилингаров, Сергей Бабурин, владыка Виссарион (глава православной церкви Абхазии), а также – скандальный изобретатель фильтров для очистки воды Виктор Петрик, деятельность которого, по убеждению комиссии РАН по лженауке, к науке никакого отношения не имеет.

В-третьих, Сергей Константинович – член основанной в 1999 г. в Москве Международной академии наук педагогического образования, которая главной целью видит «содействие развитию науки в системе всех уровней непрерывного общего и педагогического образования и использованию ее достижений для подъема экономики, повышения благосостояния общества». Не путать с Российской академией образования.

В-четвертых, он академик Европейской академии информатизации (Бельгия). Подробнее об этом учреждении – в материале нашего собкора в Брюсселе Александра Минеева.

Наконец, Комков числится среди сотрудниковМеждународной академии наук Сан-Марино. Это организация создана в середине 80-х годов прошлого века, она стремится «повысить эффективность исследований и преподавания в различных отраслях науки с помощью международного языка». То есть эсперанто. Членами академии являются более тысячи человек со всего мира, владеющих эсперанто.

Сергей Комков является даже членом-корреспондентомРоссийской академии естественных наук (РАЕН). Что, правда, не показатель: действительным членом РАЕН до сих пор числится уже упомянутый Виктор Петрик.

Вряд ли Комкову было трудно стать членом всех этих организаций, ведь, как правило, для этого надо просто иметь ученую степень доктора наук и звание профессора. А наш эксперт – по российским меркам дважды доктор: педагогических и философских наук.

Менее понятной является степень «доктора права», фигурирующая в биографических данных г-на Комкова: в нашей стране такой степени вообще нет (есть кандидаты и доктора юридических наук). Выяснилось, что эту красиво звучащую степень Сергей Константинович получил в Сан-Марино.

Вступительный членский взнос, надо полагать, не слишком велик во всех представленных читателю организациях. В Международной академии наук педагогического образования, например, – 3000 рублей.

К уголовному делу Александра Лебедева подшиты экспертная записка, инициированная потерпевшей стороной, и две любопытные бумаги, сопровождающие ее.

Первый документ – «запрос адвоката Шило Г.М. депутату Госдумы Плетневой Т.В.». Согласно которому теперь уже бывший адвокат девелопера Сергея Полонского Геннадий Шило в конце сентября прошлого года направил депутату от КПРФ Тамаре Плетневой запрос на официальном бланке своего адвокатского бюро «Шило и партнеры». Юрист попросил парламентария «дать поручение одному из ведущих экспертов Госдумы Сергею Комкову провести подробную культурологическую экспертизу телевизионной программы «НТВшники» от 18 сентября 2011 г. и ответить на вопросы». В документе говорится, что инцидент, переросший, по словам премьер-министра Владимира Путина, в «хулиганство», способствовал созданию нездоровых общественных отношений внутри России и формированию отрицательного имиджа страны на международной арене. Автор запроса предположил, что экспертиза позволит компетентным органам принять соответствующие решения для недопущения подобных эксцессов впредь.

Второй документ – «запрос депутата Госдумы Плетневой Т.В» – адресован эксперту Госдумы, профессору Сергею Комкову, который, кстати говоря, мог быть знаком с Шило по работе (Комков – член Международной академии наук Сан-Марино, Шило – директор ее научно-практического сектора). Плетнева на следующий же день после того, как получила обращение Шило, обратилась с Комкову с просьбой оформить свои культурологические выводы в виде экспертной записки «для дальнейшего использования по назначению».

На первый взгляд эти бумаги выглядят убедительно. Но если присмотреться, то ряд, казалось бы, незначительных мелочей ставит под сомнение юридическую силу документов, поскольку свидетельствует о серьезных нарушениях процессуальных норм.

Во-первых, запрос адвоката Шило не имеет регистрации: в верхнем левом углу фирменного бланка отсутствует исходящий номер. Дата стоит, а уникального номера, который присваивается официальному документу, нет. Далее. Согласно ст. 8 ФЗ № 126 письменное обращение подлежит обязательной регистрации в течение трех дней с момента поступления в государственный орган. Такой информации в уголовном деле тоже нет, а значит, мы не можем быть уверены, что адвокатский запрос был принят. Примечательно, что другие подобные запросы адвоката Шило, составленные на фирменном бланке и подшитые к материалам уголовного дела, имеют все необходимые учетные данные. Если нет факта создания и получения документа, то возникает вопрос: они – реальность или фейк? И почему, собственно, Шило не обратился к Комкову напрямую, хотя, как адвокат, имел на то полное право, а выбрал столь экстравагантный путь назначения экспертизы?

Во-вторых, в уголовном деле почему-то отсутствует вторая часть запроса Шило, а именно приложение с перечнем вопросов к эксперту (пометка об этом есть, а перечня – увы). То есть ни следователю, ни судье, ни сторонам в процессе не с чем сравнить список вопросов и убедиться в том, что эксперт Комков в своем исследовании ответил именно на то, о чем его спрашивали.

Но самое главное – в уголовном деле отсутствуют два важнейших процессуальных документа: нет ходатайства адвокатов потерпевшей стороны о приобщении к делу материалов исследования и, собственно, постановления следователя о приобщении (или – об отказе в удовлетворении ходатайства). То есть вообще не понятно, как оказалось исследование г-на Комкова в материалах уголовного дела: кто его принес, на каком основании, кто принимал решение о том, что оно – доказательство, ну не само же оно завелось…

Мы решили выяснить траекторию перемещения экспертизы от г-на Комкова в подшитый и пронумерованный том уголовного дела. И вышла еще большая странность.

Позвонили Шило, но 71-летний адвокат едва помнит подробности дела.

– Геннадий Михайлович, почему вы направили запрос с просьбой провести экспертизу именно Плетневой?

– Я не направлял запрос Плетневой. Я не знаю, кто она такая. Я, кажется, когда-то направлял запрос Смолину (Олег Смолин, депутат от КПРФ. – Д. Х.).

– По поводу экспертизы?

– Я сейчас точно не могу вспомнить, но, наверное, да.

– А как же бумага, приобщенная к делу, направленная Плетневой?

– Не знаю. Мне кажется, я отправлял ее Смолину. Хотя не исключаю, что Плетневой. Я уже не помню, прошло больше года. После экспертизы я не занимался больше этим делом, поэтому и не отложилось в памяти.

– Я разговаривала со Смолиным, он сказал, что не получал от вас запроса.

– Я обращался к Смолину по разным уголовным делам. Может, я чего и спутал.

– Если вы говорите, что не знаете, кто такая Плетнева, как же получилось, что ваш запрос оказался у нее?

– Видимо, кто-то мне посоветовал написать ей. Может, приемная Смолина.

– Вы ходатайствовали о приобщении исследования к материалам дела?

– Нет. Я со следователем даже никогда не встречался.

– Запрос – ваша личная инициатива?

– Нет, ко мне обращался, как его там…Полонский, да?

– Да, Полонский. Кстати, почему вы вдруг перестали представлять его интересы?

– После того как Полонский обратился ко мне, и я ему оказал помощь, он мне больше не звонил. Видимо, я ему не понравился.

– Вы лично знакомы с Комковым?

– Да. Я знал его по другим делам.

– Вас удовлетворило исследование Комкова?

– Не полностью. Но деталей вспомнить не могу. Он ведь, кажется, не юрист? Хотя, может, я чего-то путаю.

После разговора с Шило мы позвонили в приемную депутата Плетневой, где нам сообщили, что никаких запросов «по делу банкира Лебедева» они не получали и не отправляли. Нам удалось дозвониться и лично до Тамары Васильевны. На повышенных тонах она сообщила: никакие запросы никуда не отправляла. «Кто за меня чего направляет?» – гневно сказала она и повесила трубку. Напомним, что не так давно Плетнева оказалась в центре другого скандала с фальшивым запросом от ее имени. В начале сентября в СМИ появилась информация о якобы подготовленном парламентарием запросе в отношении ряда эсеров, которые якобы занимаются коммерческой деятельностью. Плетнева тогда обещала установить, кто воспользовался ее именем для очернения коллег, и обратиться в суд. Газета «Ведомости» писала, что на условиях анонимности несколько депутатов признались, что им предлагал подписаться под запросом некий молодой человек, представлявшийся помощником депутата нижней палаты парламента прошлого созыва.

Руководитель юридической службы КПРФ Вадим Соловьев не помнит ни одного случая, чтобы депутат напрямую инициировал проведение экспертизы по уголовному делу. «На просьбы походатайствовать о проведении экспертизы мы, как правило, реагируем отрицательно. Так как этот вопрос в сферу нашей компетенции не входит. Если гражданин озабочен тем, что следствие не проводит по каким-либо причинам экспертизу, мы направляем запрос вышестоящему начальнику следователя, чтобы он принял решение о законности его жалобы», – сказал он.

Экс-депутат от «Справедливой России» Геннадий Гудков хорошо знаком с депутатом Плетневой. Он уверен, что неоднократно критикующая с думской трибуны власть коммунистка не могла быть инициатором запроса. «Она достаточно жесткий депутат. За критику власти у нее неоднократно возникали проблемы. Запрос же о проведении экспертизы не вяжется с общей логикой. Мне кажется, ее в очередной раз подставили. Она, может быть, де-юре не имеет никакого отношения к этой экспертизе. Подпись Плетневой под документом еще ничего не означает. Есть множество подобных документов, которые депутаты никогда не подписывали, не читали и в глаза не видели», – рассказал он.

Ну и как же тогда, откуда появилось это «доказательство»? Чудеса? Будем считать, что так, если, конечно, у прокуратуры, которой надлежит санкционировать передачу уголовного дела в суд, не появятся менее экзотические объяснения.