Александр Лукашенко считает, что ограничительными мерами пьянство победить не удастся. Однако скандинавский опыт свидетельствует об обратном.

Мингорисполком с 1 декабря планирует ввести запрет на продажу в столице крепленых плодово-ягодных вин. Однако эту идею в штыки воспринял Александр Лукашенко.

– Эти запреты ничего толкового не дадут, – заявил глава Беларуси на совещании по вопросам реформирования МВД. В то же время никакой убедительной альтернативы он не предложил.

Между тем ограничительные меры способны дать очень серьезный эффект. Об этом написал в «Народной воле»(ГИПЕРССЫЛКА) журналист Дмитрий Галко:

«Можем ли мы научиться у шведов? Один белорусский журналист, находясь в Швеции, вот что отвечал коллегам по скайпу на вопрос о делах: “Фашисты так над людьми не издевались!..” И только в Германии оттаял душой: “Вот это еще нормальная страна…” Речь шла о доступности алкоголя, вернее, в случае Швеции — его труднодоступности.

По «индексу чарки» белорусы легко заткнут их за пояс

Туристу из Беларуси, не знакомому с особенностями шведской системы продажи алкогольной продукции и не владеющему языком, здесь придется туго, если он захочет “основательно” выпить. У себя на родине он легко может удовлетворить свою страсть через каждые пятьсот метров, тогда как здесь в обычном продовольственном магазине он не найдет ничего, кроме пива, да и оно будет не крепче 3,5 процента.

На весь 30-тысячный Кальмар — город на юге Швеции, где мне недавно довелось побывать, — работает только один магазин государственной монополии Systembolaget, торгующий спиртным. Всего на страну с населением 9,4 млн человек существует 418 таких магазинов. Или по одному магазину на двадцать две с половиной тысячи человек. Работают они с понедельника по пятницу с 10.00 до 18.00, до начала нынешнего столетия по выходным магазины были закрыты. В XXI веке сочли возможным, чтобы они работали в субботу с 10.00 до 13.00. Воскресенье по-прежнему остается днем, когда алкоголь купить невозможно.

Но даже если вы в конце концов найдете нужный вам магазин до закрытия, вас будет ждать неприятный сюрприз — цены. За бутылку знакомой белорусу украинской водки Nemiroff (700 мл), которую вы обнаружите, пробравшись в конец зала через батареи винных бутылок, придется выложить 259 крон, или более 300 тысяч белорусских рублей по сегодняшнему курсу. Местная водка Absolut будет стоить всего на 20 крон дешевле. Есть несколько видов финской, итальянской, польской и английской водок стоимостью ниже 200 крон, но большая часть продающихся здесь марок обойдется еще дороже, чем украинская. Поэтому цену последней я и взял как среднюю.

В Швеции налог на спиртное зависит от крепости напитка: водка облагается вдвое большим налогом, чем вино, и втрое большим, чем пиво. Поэтому бутылочку бордо можно купить вдвое дешевле, некоторые чилийские вина стоят в три, а то и в четыре раза меньше бутылки водки. За те же деньги можно купить 16 банок хорошего пива (в Беларуси за цену бутылки водки — всего 3—4). Или приготовить сытный ужин на четверых, купив, скажем, килограмм замороженных фрикаделек за 44 кроны (57 тысяч белорусских рублей), 2-килограммовую пачку картофеля фри за 18 крон (23 тысячи), за 20 крон (26 тысяч) — килограммовую упаковку замороженных овощей и 200 граммов крем-фреш (аналог нашей сметаны) за 10 крон (13 тысяч рублей). Итого: 92 кроны. Это меньше половины стоимости бутылки водки. От общей стоимости поллитровой бутылки после этих покупок останется еще на напитки и десерт — фрукты и соки здесь стоят немногим больше, чем у нас.

Можете сами попробовать составить продуктовый набор, исходя из средней цены бутылки водки в Беларуси — 30 тысяч рублей. Не сытно получится, правда?

Крепкие спиртные напитки в Швеции стоят дорого не только для туристов. Для самих шведов покупать их тоже накладно. Насколько я понял из общения с людьми разного рода занятий, медианная зарплата здесь — после выплаты налога — составляет около 20 тысяч крон (26 миллионов белорусских рублей), что вполне совпадает с данными статистики. На эти деньги можно приобрести 77 бутылок водки. Получив в нашей стране заветные 500 долларов (4.250.000 рублей по сегодняшнему курсу), вы сможете купить почти вдвое больше — 141 бутылку. А если учесть, что коммунальные услуги и проезд в Швеции значительно дороже, чем в Беларуси, разница будет еще более значительной.

Так что по “индексу чарки” (чего не скажешь, впрочем, об “индексе шкварки”) белорусы легко заткнут шведов за пояс.

Страна, где не видно тусклых глаз и спитых лиц

Нет поэтому ничего удивительного в том, что по уровню потребления алкоголя белорусы существенно опережают шведов: 15 литров чистого этанола на душу населения против 10. Есть и качественное отличие: хотя Швецию, как и Беларусь, по-прежнему принято включать в так называемый “водочный пояс”, белорусы выпивают почти в четыре раза больше крепких алкогольных напитков (4,08 против 1,1 литра) и в 3,6 раза меньше вина (0,8 против 2,9 литра).

Сравним, каким образом это отражается на макроэкономических показателях обеих стран.

Главный нарколог Министерства здравоохранения Беларуси Сергей Осипчик на днях рассказал порталу TUT.BY, что экономический ущерб от потребления населением алкоголя составил более 4 миллиардов долларов США — 7,2% ВВП. Данные собирались на примере 2008 года.

Рассчитанный в 2009 году по той же методике ущерб экономике Швеции от потребления населением алкоголя составил около 3 миллиардов долларов США — примерно 0,6% ВВП. Заметим, что ВВП Швеции в 9,7 раза превышает ВВП Беларуси.

Но еще страшнее другая статистика.

По данным Белстата, от причин, связанных с употреблением алкоголя, в 2011 году умерло 4446 человек. В Швеции этот показатель — около 2000. Напомню, что население наших стран примерно одинаково — 9,4 миллиона.

Как и в Беларуси, большая часть убийств в Швеции совершается в состоянии алкогольного опьянения. За последнее десятилетие убийственная статистика в нашей стране снизилась с 10 насильственных смертей до 5 на 100 тысяч населения (но при этом очень высоким остается количество пропавших без вести), однако в Швеции за тот же период этот показатель составлял в среднем один случай на 100 тысяч человек.

Также существует связь между потреблением алкоголя и суицидальным поведением: алкоголь не столько спасает от депрессии, сколько усугубляет ее. По количеству самоубийств Беларусь вдвое опережает Швецию: на 100 тысяч населения за 2010 год в нашей стране совершено 25 самоубийств, в Швеции — 12.

Результат укрощения алкоголизма в Швеции выглядит достаточно привлекательным, чтобы присмотреться к системе, которая ему способствовала. И, возможно, воспроизвести ее у нас.

Тем более что Стокгольм находится от Минска, фигурально выражаясь, на расстоянии Барановичей — авиаперелет в шведскую столицу займет столько же времени, сколько поездка на электричке в этот город Брестской области. По теперешним временам — не такой уж дальний свет, если подумать.

Да и живут там вовсе не сказочные эльфы. Шведские мужчины в значительной степени сохраняют облик коренастых и суровых викингов, их легко представить с рогом в руке, наполненным спиртным.

Но первое, что мне бросилось в глаза по возвращении в Беларусь, — это множество тусклых глаз и спитых лиц. Я понял, что не видел их в течение недели…

Им хватило ума понять, что алкоголь — не лекарство от бедности

Когда говорят, что у нас подобная система работать не будет, обычно приводят два аргумента: глубоко укоренившуюся традицию пития и непростую экономическую ситуацию.

Но ведь и шведы никогда не были нацией трезвенников. Совсем наоборот: в 1829 году они выпивали 46 литров чистого спирта на душу населения! Как написано в алкогольной истории Швеции, “похоже, шведы были на грани того, чтобы упиться до смерти”. Положение было настолько критическим, что в 1850 году жители шахтерского городка Фалун самостоятельно решили перейти на систему продажи алкогольной продукции, аналогичную теперешней государственной монополии Systembolaget. По всей стране по инициативе самих людей создавалось множество обществ борьбы за трезвый образ жизни.

Сложившаяся традиция не может быть непреодолимым препятствием — человеку свойственно меняться: около половины шведов, принявших участие в соответствующем референдуме, проголосовали за введение сухого закона.

Что касается аргумента о сложном экономическом положении как препятствии для освобождения нашей нации от алкогольной зависимости, вот как видят ситуацию некоторые пользователи портала TUT.BY:

“Фокус в том, что именно алкоголь является мощнейшим мотиватором, без которого работа для многих станет бессмысленной. Ведь здесь при небольших затратах легко и просто человека “отпускает”. Разгрузил дрова и — оп! Жизнь не такая гадкая, жонка дома не такая мерзкая. А теперь придумайте, как после разгрузки вагона дров на полученные 10 рублей можно сделать жизнь значительно легче?”

“Пьют от осознания проигрыша в этой жизни… Предположим, ты американский подросток из “рабочей” семьи. Ты хочешь на океан под пальмы. Что тебе надо сделать? Поработать два месяца в “Макдональдсе” во время летних каникул. Что надо сделать белорусскому подростку? Ответ прост: УБИТЬСЯ ОБ СТЕНУ… И все — привет, водка!”

Звучит, казалось бы, жизненно и убедительно, но ведь и шведская система продажи алкоголя выросла не из экономического благополучия, а предшествовала ему. На заре прошлого столетия, когда начала формироваться государственная алкогольная монополия, Швеция была одной из беднейших стран, преимущественно аграрной, откуда крестьяне массово ехали на заработки к более зажиточным соседям или эмигрировали в Америку.

Видно, им хватило ума понять, что алкоголь — плохое лекарство от бедности и тоски по лучшей доле. Неужто нам не хватит?

Белорусские власти уповают на пропаганду

В белорусском обществе пока не созрело понимание опасности алкоголизации населения — по крайней мере, процессов снизу, аналогичных тем, что происходили в Швеции, мы не наблюдаем. Зато видели, как реагируют белорусы на новость о скором подорожании водки — ее сметают с прилавков чуть ли не ящиками.

Государство эту опасность осознает. Так, в январе прошлого года было принято постановление Совмина №27 “О государственной программе национальных действий по предупреждению и преодолению пьянства и алкоголизма на 2011—2015 годы”. Проблема составителям программы, похоже, видна без прикрас. Приводимые цифры растущей алкогольной зависимости населения — одно из свидетельств этого.

Но захватывающее обещание первого раздела государственного документа о “принципиальной новизне” подхода к проблеме оказывается не чем иным, как “джентельменским набором” средств борьбы за здоровый образ жизни, где одно из главных — пропагандистские мероприятия. Их эффективность по разным поводам нам прекрасно известна. Все и так с юности знают и время от времени получают информационные посылы от государства о том, что пить страшно вредно. А воз и ныне там…

Когда же речь заходит о более радикальных мерах по реальному ограничению доступа к спиртному (пока пропагандистские усилия своих результатов не дали), авторы документа начинают проявлять национальную “памяркоўнасць”, соглашаясь разве что на “отдельные эксперименты” и регулирование цен, повышение которых планируется лишь “при необходимости”. Что такую необходимость может создать и в состоянии ли наши власти реально взяться за решение проблемы — ответов на эти вопросы вы в госпрограмме не найдете, прочтите ее хоть сто раз вдоль и поперек…

Удивительные осторожность и нерешительность для властей, которые, как мы знаем, способны в других случаях рубить с плеча.

Понимание серьезности проблемы есть, а воли решить ее — нет. В чем же дело?

Существует мнение, что государство выступает в Беларуси в качестве алкогольного лобби, поскольку сиюминутные доходы от реализации алкогольной продукции имеют для него большее значение, чем финансовые затраты на преодоление причин и последствий пьянства в будущем. Иными словами, ему либо не свойственна дальновидность, либо оно действует по принципу “после нас хоть потоп”.

Вряд ли причина только в этом.

Рационально организованная система продажи алкогольной продукции, аналогичная шведской, могла бы позволить государству если не сохранить доходы на том же уровне, то хотя бы не потерять слишком много. К чести шведского правительства надо сказать, что реакция премьер-министра на падение доходов Systembolaget была на удивление разумной: “Я очень рад, это замечательно!”

Наши власти не прибегают к радикальным мерам в этой сфере скорее не по экономическим соображениям, а из-за предполагаемого политического ущерба.

Шведская модель — отнюдь не драконовская

Желая завершить сравнительный анализ ситуации в Швеции и Беларуси предложением какого-то разумного конкретного варианта имплантации шведского опыта в наши реалии, начинаешь понимать истинность высказывания белорусского политического аналитика Павла Усова: “В Беларуси аналитика умирает вместе с политикой. Она, аналитика, становится формой философствования: быть или не быть “модернизации”, быть или не быть “выборам”, быть или не быть “оппозиции”.

Мне хотелось бы уйти от бесплодных рассуждений, примерив на себя вместо этого роль представителя “конструктивной оппозиции”, и все-таки предложить попробовать сделать стержнем государственной программы по преодолению пьянства шведскую модель. Стержнем, которого в нашей программе сейчас нет — она представляет собой рыхлый набор благих пожеланий, давно знакомых малоэффективных действий и очередных разговоров в пользу бедных.

Шведская модель — отнюдь не драконовская, не запретительная, она не ломает общество через колено, как сухой закон, а лишь отсекает от пьяной компании тех, кто мог бы не пить. Людей, легко капитулирующих перед соблазнами, однако не менее легко про них забывающих, когда они труднодоступны.

Именно эти совершенно простые, но при этом быстрые и радикальные меры помогли бы сделать первый решительный шаг, позволив “колеблющимся” отойти от панибратских отношений с бутылкой.

Безусловно, труднодоступность алкоголя по шведскому образцу — это еще далеко не все. Только на ней Швеции не построишь. И все же это шаг, способный обеспечить реальный перелом ситуации.

Ведь удалось же Швеции таким образом обуздать алкоголизм. Удастся ли нам научиться у шведов?