Первый отчет министра образования и науки России Дмитрия Ливанова перед депутатами Госдумы в рамках традиционного “правительственного часа” сложно было назвать знакомством.

Несколько недель назад Ливанову, который защищал правительственную версию нового закона об образовании, уже пришлось держать ответ перед депутатами. В этот раз министр “припас” для парламентариев несколько важных новостей. Во-первых, министр не исключил введение устной части в ЕГЭ, во-вторых, рассказал о том, зачем все вузы делят на эффективные и неэффективные, и согласился с необходимостью введения в школах единой формы для учеников. О том, почему в Минобре наконец-то начали отказываться от собственных глупостей и почему американцы возвращаются к нашим разработкам тридцатилетней давности, корреспонденту Накануне.RU рассказал эксперт всероссийского фонда образования Олег Сергеев.

Вопрос: Выступая перед парламентариями, министр образования и науки Дмитрий Ливанов заявил, что в состав ЕГЭ будет веден устный компонент. Сначала он появится в экзамене по иностранному языку, а затем и в испытаниях по другим предметам. Как Вы можете прокомментировать это заявление? Стоит ли считать, что это первый шаг на пути “очеловечивания” ЕГЭ?

Олег Сергеев: Да, это действительно можно считать маленьким шагом в верном направлении. Я думаю, что движение в этом направлении будет продолжаться, поскольку через два-три года ЕГЭ в тестовом варианте будет выглядеть как абсурд, и это уже начало “доходить” даже до самых ярых сторонников единого госэкзамена. Этот процесс идет медленнее, чем хотелось бы, потому что люди не могут так сразу отказаться от собственной глупости. На примере Дмитрия Ливанова можно проследить эволюцию этого вопроса. Полтора года назад я вместе с ним выступал на одной из популярных радиостанций, и он еще как-то пытался защищать ЕГЭ, но теперь, видимо, у него аргументов не осталось.

Вопрос: Получается, что министр все понимает, но вынужден показывать хорошую мину при плохой игре…

Олег Сергеев: ЕГЭ – это и, правда, плохая игра и, например, американцы уже три года не используют тестовую систему. В 2007 году они приняли закон “О соревнующейся Америке”. Они хотят сохранить конкурентоспособность в XXI веке, и потому две трети программ, вошедших в этот закон, так или иначе, касаются образования. Они поставили себе главной целью мобилизовать эвристику людей, то есть заставить их самих находить верные решение, “научить учиться”, и как следствие, через два года после этого Обама принял решение отказаться от тестовой системы экзаменов. И не просто отказаться, а выделить еще четыре миллиарда долларов на ликвидацию последствий этой тестовой системы!

Вопрос: Может быть, и действующую сейчас систему мониторинга ВУЗов, которая служит критерием для разделения учебных заведений на эффективные и неэффективные, нужно отменить, пока не поздно?

Олег Сергеев: Главным критерием эффективности или неэффективности учебного заведения может служить только содержание образования. Американцы это сделали основным ориентиров и очень четко прописали в своих программах, которые я упоминал. Их основной лозунг “развитие потребностей и мобилизация способностей”, а ведь он почти слово в слово повторяет слоган нашей программы развития образования, которую мы подготовили еще 30 лет назад, но которую отвергло тогдашнее советское руководство. У нас показатели, которые мониторятся и по которым оценивается эффективность учебного заведения, никакого отношения к содержанию образования не имеет. Метраж учебных помещений и прибыльная коммерческая деятельность ВУЗа сами по себе не сделают из вчерашнего школьника достойного специалиста. Сегодня в одной из газет я прочитал, что на самом деле система критериев оценки ВУЗов создавалась еще при Фурсенко и досталась Ливанову в наследство. Проблематика, которая породила на свет эта система мониторинга, в принципе известна, И перед Фурсенко, и перед Ливановым стоит задача сократить количество ВУЗов. Делается это не из вредности, а чтобы сократить сильно расплодившиеся институты и университеты, в которых за деньги можно купить любой диплом. Делается это, как правило, путем слияния заведений, но получатся все по Черномырдину: хотели как лучше, а получилось как всегда!

Вопрос: Играет ли роль в этом вопросе человеческий фактор. Может быть, все дело в том, что Фурсенко и Ливанов технари, а если бы на их месте был кто-то другой, то и вопрос решался бы по-другому?

Олег Сергеев: Действительно, один их идеологов ЕГЭ – замминистра образования и науки Александр Климов – специалист в области вычислительной техники, а Фурсенко и Ливанов занимались физикой твердого тела. Это к человеку и образованию напрямую не имеет отношения. Они технократы, ни в коем случае не умоляя их достоинств, скажу, что эти люди психологической связи со средней и высшей школой все-таки не имеют. Тут я снова хочу вернуться к американскому опыту и рассказать, что у них главным экспертом, отвечающим за сферу образования, является не министерство, а национальная академия наук. Министерство образование за океаном лишь исполнитель, но не как не разработчик и контролер. А у нас Академия наук буквально отброшена от принятия решений. Кроме Высшей школы экономики, у нас нет ни одной научной структуры, которая бы провозглашала какие-то истины. Если мы в оценке заведений высшей школы будем руководствоваться только кубатурой, то все это приведет к новому витку коррупции. Деньги потребуются для того, чтобы договориться с “оценщиками”, а компенсировать затраты будут за счет новых поборов со студентов.

Вопрос: Ливанов, выступая перед депутатами, фактически поддержал идею введения школьной формы. Как Вы относитесь к этому предложению?

Олег Сергеев: Мы, несмотря ни на что, все еще единое государство, у нас есть основной закон – Конституция, и я не понимаю, почему у нас не должно быть единой школьной формы. У ученика, также, впрочем, как и у учителя должен быть очень высокий общественный статус, и этот статус надо подчеркнуть единообразием школьной формы. Так было и в дореволюционной, и в советской России. Естественно, не надо переносить за это ответственность на регионы. Не должно быть так, что в Чувашии должны быть кокошники, а в Чечне хиджабы! То есть я не против хиджабов, но пусть они надеваются теми, кто хочет их носить, поверх единой школьной формы!