Министр по связи с Открытым правительством — о психологии чиновников, новом стандарте открытости и отношении к законопроекту об усилении роли силовиков в борьбе с налоговыми преступлениями.

Перед принятием Концепции открытости органов власти Михаил Абызов рассказал «Известиям», что в ней будет учтено и как руководители ведомств реагируют на прозрачность подконтрольных им структур. По словам министра, до 15 января министерства и федеральные службы сами проверят процент своей открытости перед общественностью.

— Вы анонсировали внедрение Стандарта открытости для всех министерств. Что это такое? Какую подноготную министерств мы сможем узнать?

— Cтандарт открытости — это концепция, то есть системный документ, путь, по которому мы хотим идти, и методики реализации и оценки — шаги, которые мы сделаем на этом пути, а потом их оценим. Эксперты, почти год писавшие и согласовывавшие этот документ, обозначили три позиции, по которым можно судить об открытости министерств и ведомств. Первая — раскрытие информации как о законодательных инициативах, так и о тратах министерств и ведомств, в том числе на самих себя. Вторая позиция — сделать фокус работы чиновников более прицельным, перенести его с «условного» населения на конкретные референтные группы. Если для Минэнерго это в первую очередь компании ТЭКа и общественные организации по защите прав потребителей, то для Минздрава — врачи и пациенты. Третья задача — обеспечить работу действенных инструментов общественного контроля. Один из таких инструментов — общественные советы при ведомствах. Версия 2.0 уже начала формироваться. Работа по «перезагрузке» общественных советов началась.

— А зачем? Когда есть интернет, кому хочется ходить на скучные совещания…

— Без реального взаимодействия, разговора, компромисса даже в век информационных технологий обеспечить подконтрольность власти невозможно. Профессионалы в общественных советах, других объединениях могут и надавить, и пойти на уступки, и, в конце концов, договориться. Живого человеческого общения заменить не может ничто. Порой споры идут жаркие и многие из проектов серьезно дорабатываются.

— За счет чего можно заставить госорганы работать открыто? Какие у Открытого правительства для этого есть инструменты?

— Есть постановления правительства с требованиями к публичному обсуждению НПА с качественным анализом результатов этого обсуждения и учета замечаний. Эта система запущена и выполняется всеми без исключения.

— А дальше раскрытия законопроектов и проектов постановлений дело пойдет?

— Стандарт описывает конкретные механизмы открытости. Независимая антикоррупционная экспертиза, экспертное сопровождение инициатив, новые принципы работы с обращениями граждан, публичное представление целей и задач министерств до 2018 года. Конечно, всё это должно быть понятно гражданам. И эксперты нашли один из форматов доступного предоставления информации — публичные декларации. Глава ведомства из множества задач выбирает 5–7 приоритетных публичных обязательств, обрисовывает ожидаемые результаты, регулярно отчитывается в открытом для общества режиме.

— Бывают случаи, когда какие-то из министерств отказываются работать в формате открытости и прозрачности? Например, силовики, оперирующие секретами…

— Перечень инициатив, по которым не предусмотрено публичное обсуждение, довольно ограничен. Прецедентов неисполнения этих требований нет, все понимают — это путь к повышению эффективности, диалогу, привлечение светлых умов вне бюрократической машины. Мало того, обойти, например, общественные обсуждения в ряде случаев просто невозможно. Возьмем госзакупки. Все крупные закупки проходят обязательное публичное обсуждение. Без этого просто не будет принято решение о финансировании, а без раскрытия НПА невозможно провести их на уровень правительства. Что касается силовиков и гостайны. Во-первых, гостайна на то и гостайна, чтобы ее охранять, здесь вопросов нет. Во-вторых, силовые ведомства не исключение, а иногда передовики в ряде вопросов. Возьмите, к примеру, МЧС, которое намерено открыть свои метео- и другие базы в формате открытых данных. Это прорыв.

— К каким министерствам есть претензии в плане внедрения стандартов открытости, а кого вы бы похвалили?

— Работа только перешла из плоскости формирования идеологии системы Открытого правительства в практическое русло. Нужно дать возможность министерствам провести самооценку уровня открытости исходя из заявленных в стандарте критериев. Они должны это сделать до 15 января, результаты будут публичными. На основании этого самоанализа до 1 февраля будут разработаны планы по реализации концепции. А до 1 марта правительственная комиссия по координации деятельности Открытого правительства рассмотрит эти планы. Параллельно мы проведем независимую экспертную оценку и попросим социологов опросить референтные группы.

— А если они не совпадут?

— Тогда это станет предметом анализа руководства министерства. Где нестыковки? Почему? А как состыковать — это должно обсуждаться.

— А чиновники-то сами готовы к открытости? Психологию так просто не изменишь.

— Чтобы понять, как Стандарт открытости будет работать в живом теле чиновника, мы апробировали его на базе Минтруда. И стало понятно — чтобы принципы внедрялись, надо в первую очередь изменить кодекс госслужащего. Вы правы, нужно менять и психологию некоторых чиновников, поэтому наутро после принятия Стандарта открытости чуда не произойдет.

Также оценка работы чиновника зависит не только и не столько от его начальника, но и от гражданина, бизнес-сообщества и так далее. На уровне госуслуг такая оценка уже проводится, пока в Росреестре. С нового года будут ФМС и МВД, а с 2015-го — ФНС. И дальнейшая деятельность руководителей и сотрудников территориальных органов будет зависеть в том числе и от этих оценок.

— К слову, о мнении бизнеса. Какова ваша позиция по поводу законопроекта о передаче следственным органам права возбуждения уголовных дел по налоговым преступлениям? Бизнес ведь против.

— Общественное мнение против, как правило, слышно сильнее. Что касается реакции по этому закону, то, мне кажется, она не совсем последовательная и однозначная. С одной стороны, все говорят о бегстве капитала, откатах, теневом обороте экономики. Даже называются размеры этой «тени» — 3–5% ВВП, а это 2 трлн рублей. Все это разъедает экономику. С другой стороны, законодательство прекрасное. Как такое может быть? Значит, что-то работает не так. Хорошо, что сама эта инициатива снова подняла все эти проблемы. Считаю, что последние дополнения к документу должны принципиально поменять отношение предпринимательского сообщества не только к законопроекту, но и к проблеме в целом.

— Прошло более полутора лет после начала работы Открытого правительства. Правильно я понимаю, что проблем никаких нет? Все работает, как запланировано?

— Система должна совершенствоваться по линии повышения качества взаимодействия власти и общества и качества работы этих инструментов. Например, мы не всегда видим большой интерес общества к разрабатываемым проектам документов, которые размещаются на regulation.gov.ru, а откликов — ноль. Отчасти это связано с объемом информации — заинтересованным гражданам и организациям тяжело выловить документ в этом потоке. Поэтому мы и ставим задачу усиления работы с референтными группами. И ключевая задача на 2014 год — повысить качество общественного обсуждения и экспертного сопровождения инициатив. А потом организуем соцопрос и узнаем, чем люди довольны, чем недовольны. На основе такой оценки и будем выстраивать дальнейшую работу.

— После того как вы ушли из бизнеса и стали чиновником, ваше состояние, по данным Forbes (с $1,25 млрд опустился в 2013 году с 68-го на 83-е место), начало снижаться. Не жалеете, что оставили бизнес? И вообще не скучно работать?

— Когда я принимал решение оставить бизнес, то трезво оценивал в том числе и финансовые последствия. В целом я доволен своей бизнес-карьерой и теми активами, которые я сформировал. Они позволяют обеспечивать мою семью, а мне — не отвлекаться от государственной службы.

— Вы не разочаровались в решении сменить род деятельности?

— И там и там есть вызовы, сложные задачи и драйв. И в бизнесе, и в правительстве нужно выкладываться на 100%, иначе не будет результата. Работа на госслужбе действительно сопряжена с серьезными ограничениями. Но это выбор, который делает любой человек, когда идет на госслужбу.

— Нет дискомфорта от повышенного внимания к вашей персоне?

— Любой госслужащий, который занимает публичную должность и обязан декларировать свои доходы и расходы, должен быть готов, что любая информация может стать предметом пристального внимания со стороны не только контролирующих органов, но и СМИ и обычных граждан. Это нормально.

— Когда формировалось правительство, были разговоры о том, что у вас будет министерство. Есть что-то, что вам в связи с этим мешает работать? Не тяжело ли одному?

— При построении системы Открытого правительства создавать министерство никогда даже не предполагалось. Задача — сделать все министерства и ведомства открытыми и внедрить в их деятельность механизмы открытости, а это не задача отдельного министерства. Сами принципы открытости направлены на изменение формата работы всех без исключения ведомств. А для выработки регламентов, стандартов и контроля за ними есть подразделения — департамент и правительственная комиссия по координации деятельности Открытого правительства — внутри аппарата правительства. Кроме того, мы фактически создали площадку краудфандинга — экспертный совет. Там около 200 высококвалифицированных экспертов по разным направлениям, это огромная поддержка работы системы Открытого правительства. Добавьте к этому службы министерств и ведомств по направлению открытости. Для решения поставленных задач этих сил достаточно.

— У вас недавно ушел начальник департамента. Есть ощущение, что он поработал и, когда появилось что-то более интересное, ушел. Не испытываете ли вы нехватки профессиональных кадров?

— Борис Рапопорт действительно профессиональный и опытный руководитель. Он качественно делал свою работу. И его востребованность в администрации президента ясна. Он много работал под началом Олега Говоруна. И то, что он возвращается в его команду, для меня понятно. Но не надо забывать, что с ним работал целый коллектив. И в этом отношении наш департамент продолжит работать в том же темпе, который задал вначале премьер-министр. Ротация — это нормально. Хуже, если бы был многолетний застой.

— Кого на замену?

— Есть несколько достойных кандидатур. Соответствующие предложения готовятся, кандидаты должны пройти госпроверку, после чего и будут представлены.

— Когда система Открытого правительства будет окончательно внедрена и запущена? Есть ли дата окончательной открытости?

— Конкретные результаты внедрения этих принципов уже ощущаются. Та же пресса сегодня получает многие документы легко, а не из-под полы. В этом отношении чувствуется повышение уровня прозрачности. С принятием Стандарта открытости будут заданы новые критерии и новый уровень требований по открытости, которые, я уверен, в 2014 году начнут реализовываться. А моя задача — качественно сопровождать этот процесс, искать новые механизмы. Открытость — это не факт, а процесс, и в нем нельзя поставить точку. Развиваются информационные технологии, изменяются требования к качеству жизни. И чтобы власть адекватно отвечала на эти запросы, нужно предлагать новые решения.