Когда-то высшее образование в России было обласкано верховной властью. В предреволюционные годы в Российской Империи было в 14 раз больше университетов, чем во Франции (70 против 5). Платили студенты за своё обучение всего 50 рублей в год (для сравнения в США – 900 долл.), да и то половина была на стипендиях. Существовали специальные программы подготовки детей из крестьянских и малообеспеченных семей. Образовательный курс был очень высок, а самого профессора, иначе, как барин, не называли. Он и являлся барином – и по своему социальному и по финансовому положению.

В советский период высшее образование развивалось семимильными шагами. Количество вузов росло – этого требовали потребности страны. И хотя далеко не каждый институт имел «международный статус», выпускников МГУ, МФТИ или МВТУ им. Баумана с удовольствием бы заполучила любая западная компания. В 1947 году по инициативе самого Сталина доцентам установили ежемесячный оклад в 320 руб., по тем временам большие деньги. И это в разоренной страной войне! В 70-80-е годы по уровню престижности работа преподавателя вуза занимала второе место. Чтобы попасть в аспирантуру, нужно было пройти колоссальный отбор. Конечно, не обходилось и без связей, но, в основном, учились достойные.

И вдруг все переменилось. Планомерная работа по падению престижа высшего образования осуществляется уже лет двадцать. В 90-е годы открыто заговорили, что в системе образования трудятся одни неудачники.

Но тогда еще оставалась надежда, и вузы росли, как грибы после дождя, преподавателей приглашали то в одно место, то в другое. Возникли ожидания лучшего, однако реальность оказалась хуже самых страшных прогнозов.

В институтах началась борьба за студентов-платников, что находится в полном противоречии с идеей подготовки качественных специалистов. Началось это в коммерческих вузах, потом – и в государственных. Все стали решать деньги, а не знания.

Вспоминаю, как некоторое время назад один почтенный профессор пожаловался мне: «Вызывает ректор и говорит: «Придется тебя увольнять, слишком лютуешь. Почему Ване М. не поставил оценку?» Я ему: «Так он несет полную околесицу. Например, что прокуратура у нас подчиняется милиции». А ректор опять: «Все равно поставь. А то уйдет он, уйдет другой – с кем мы останемся?» Как в этих условиях поступить честному человеку? Уйти или остаться и брать взятки? А если уйти, то куда? Он предпочитает остаться. В итоге взятки в системе образования на сегодняшний день составляют примерно 5,5 миллиардов долларов, и сама эта система признается сферой с высоким, причем, постоянно повышающимся уровнем коррупции (данные Минэкономразвития июнь 2011 г.).

В девяностые началось и открытое неуважение к педагогу, как к личности. Когда я сам был студентом, при появлении профессора мы вскакивали, его слово являлось законом.

Как к этому отнестись сейчас? Как к анахронизму? Студенты спокойно заходят в аудиторию во время лекции, громко переговариваются, звонят по телефону. На любое замечание отвечают, что «профессора за счет них существуют». Фактически преподаватель и студент поменялись местами: последний стал хозяином. Никаких ассоциаций не возникает?.. Октябрьская революция, солдаты и матросы требуют подчинения офицеров. Армия начинает разваливаться. Хорошо, что нашлись люди, предотвратившие этот развал, потом они укрепили ее, сделав мощнейшей в мире. Сейчас на горизонте науки таких людей что-то не наблюдается.

Король умер, да здравствует король?

В последнее время ситуация в системе образования дошла до критической точки. Когда сняли Фурсенко, многие снова надеялись… Ливанов окончательно забил гвоздь в крышку гроба.

Директор Института Высокого Коммунитаризма К. Мямлин считает, что беды сферы образования неотделимы от основной проблемы, которая заключена в «глобальной идеологии системной дегенерации». Например, США видит угрозу разрушения собственной системы не во внешней среде, а во «внутренней динамике самой демократии, в высокообразованном мобильном обществе, характеризующемся высокой степенью политического участия. Вывод: необходимо способствовать невовлечённости масс в политику через развитие апатии». Так это в США. А в России «работают» не только внутренний, но и внешний факторы. Бесчисленные слуги бездны точно расставили вокруг нас свои страшные сети.

Советское образование на своем первом этапе действительно отказалось от «оков проклятого царизма». Затем началось использование его лучших моментов, их систематизация и развитие. Либералы 90-х решили повторить опыт своих предшественников – троцкистов. Старое вроде бы сломали, а дальше?..

Сегодня сознание людей терзают частностями (типа пресловутого ЕГЭ). Обсуждайте эти частности, но не касайтесь главного.

А что главное в создаваемой либералами системе? Я бы выделил два момента: разрушение традиционной связи вуз – предприятие, и замена старой цепочки школа – институт – аспирантура на иную: школа (колледж) – бакалавриат – магистратура – аспирантура. Вроде бы, различие здесь небольшое. Но это лишь на первый взгляд. Давайте пока и остановимся на последнем.

В Советском Союзе из стен вуза выходил специалист, он мог по своему усмотрению либо идти работать в народное хозяйство, либо поступать дальше – в аспирантуру. Сегодняшний бакалавр вроде бы тот же специалист… ан нет. Он специалист «не до конца». И продвижение его по служебной лестнице может происходить только до определенного уровня. Что ему делать? Учиться дальше в магистратуре, которая так или иначе связана с наукой? А если выпускник не хочет или у него нет финансовых возможностей (удовольствие-то платное!)? Таким образом, расслоение начинается уже на первом этапе жизни молодых людей. «Туда нельзя!.. И туда тоже!» А куда можно?

Лично мне современный бакалавр чем-то напоминает мишлинге. Был такой термин в Гитлеровской Германии, относился он к полу-арийцам, полу-евреям. Мишлинге открыто не преследовали, не сгоняли в гетто, не заставляли ходить в специальные магазины со звездой Давида. Но и путь на серьезные должности был им также заказан.

Современные чиновники от образования так запутались в собственных изысканиях, что не знали, куда следовать дальше. Сначала хотели приравнять диссертацию магистра к кандидатской, потом кандидатскую – к докторской. Наконец решили сохранить и кандидатскую и докторскую, но гордо отрапортовали о переходе на Болонскую систему.

На самом деле должен разочаровать. Никакой Европой мы не стали, ибо Болонская система предполагает независимость еще одной важнейшей университетской инстанции – аспирантуры. Подготовка и присуждение ученых степеней целиком находится в ведении вузов. В Германии, например, специальное министерство лишь фиксирует момент получения соискателем научной степени. Бакалавр на Западе фактически приравнивается специалисту, перед ним открыты любые двери. Далее следуют магистр (по нашему – кандидат наук), и высшая степень – доктор наук. А теперь сравните эту систему с советской и найдите разницу. Она – только в названии.

Может и нам соответствующим образом видоизменить предлагаемую систему образования? Увеличить срок обучения бакалавра с 4 до 5 лет, сделав его полноценным специалистом. Что касается магистратуры, то человек здесь должен проявить свой истинный интерес и способности к научной работе. Диссертация магистра является своего рода рефератом для зачисления в аспирантуру. А дальше уже у соискателя есть шанс закончить свое обучение на самом высшем уровне и получить степень доктора наук (кандидатская, на мой взгляд, является анахронизмом, ни в одной стране подобной «промежуточной стадии» нет).

Следовало бы подумать и над тем, чтобы министерские чиновники не вмешивались в дела ученых советов институтов. Например, ВАК исчерпал себя, его существование означает и недоверие к научным кадрам страны, и дополнительный источник коррупции. Однако, точно в насмешку над здравым смыслом, функции ВАК сейчас усилены. Бюрократия взяла очередной реванш. Любая научная мысль – под ее неусыпным оком. Прибавьте к этому созданные недавно комиссии по аккредитации вузов, бесчисленные министерские инструкции, написание учебно-методических пособий, и картина получается совсем уж безрадостной. Институты отходят от своей главной задачи – обучения, превращаясь в еще одну бюрократическую структуру. А профессора и доценты невольно пополняют армию маленьких канцелярских чиновников, живут по инструкциям, программу читают только в соответствии с государственными стандартами. Но ведь развитие общества напрямую связано с развитием свободной творческой мысли, что предполагает многовариантность суждений, наличие совершенно разных по своему направлению научных школ. Может, пора вообще отказаться от единых жестко централизованных стандартов обучения? Предоставить право каждому вузу самостоятельно составлять свои программы исследований?

Я уже частично коснулся темы восстановления цепочки: предприятие – вуз, когда первое направляет будущего специалиста на учебу, и тот, по ее окончании, обязан отработать там определенное время. Сделать сейчас это массово не удастся, да и не надо. Но сочетание для выпускников вузов двух форм «свободной» и с обязательным распределением, с одной стороны сохранит свободу выбора в обществе, с другой поможет сократить безработицу в молодежной среде.

О пресловутом ЕГЭ

Говорят, отношение к ЕГЭ в обществе неоднозначно. Однако по различным социологическим данным независимых экзит-полов не одобряют его почти 80 процентов педагогов – как школьных, так и вузовских. Не слишком доверяя статистике, я провел свой опрос среди знакомых преподавателей и студентов. И получил… те же 80 процентов. Но если большинство против, а среди них и такие признанные корифеи как Ж.И. Алферов или ректор МГУ В.А. Садовничий, то, может, пора призадуматься? Увы, правительство вновь обещает нам, что ЕГЭ – это всерьез и надолго. В чем здесь дело? Вероятно, большинство наших сограждан не доросло до гениальных новаций? Давайте разберем ситуацию и попробуем найти выход.

Лично я с первыми разновидностями ЕГЭ – системой тестирования познакомился лет восемь назад. Тогда среди студентов ввели такое пробное тестирование. Один парень набрал очень хороший результат и, когда я похвалил его, он ответил: «Нет, нет, мои знания предмета ограничены. Но я профессиональный игрок в покер. А всё это очень напоминает карточную игру». Итак, карточная игра со своими валетами, дамами, королями, тузами и, главное, беспроигрышным, вездесущим джокером. Его невозможно обыграть. Он универсален, заболтает любого. Именно такой джокер и внушил нам правильность ЕГЭ.

Не доросшие до гениальных новаций (ректора университетов, заведующие кафедр, профессора) в один голос заявляют, что ЕГЭ требует формального ответа. Не надо применять логику. Мозг перестает особо напрягаться, ни о какой творческой фантазии и речи нет. Что в итоге?.. Рождается масса биороботов, способная лишь механически ориентироваться в этом мире и проводить определенные, заданные сверху операции. Творческим индивидам в этой новой реальности места нет. Особенно разным там поэтам и писателям. Работодатели вундеркиндов отвергают, те, кто рядом, не понимают. Возникает общество без самородков. А они нужны, без них не будет новых открытий! Не случайно, перешедший на подобную систему проверки знаний Запад с радостью прихватывает русские мозги. Индийские – тоже. Вероятно, Индия не спешит вводить ЕГЭ.

Интересные данные привела во время интервью со мной ректор Славянского делового института им. К.В. Нечаева профессор Т.И.Лимонова:

«Примерно 15-20 процентов выпускников школ не могут сдать ЕГЭ, то есть для них сразу отрезается возможность поступления в вузы. Им приходится идти в учреждения среднего профессионального образования. Но далеко не все, окончившие их, стремятся учиться дальше. Особенно ребята, которые лишаются отсрочки от армии. А после армии уже не всегда пойдешь учиться. Высшее образование у нас лишается социального статуса, все более и более оставаясь лишь профессиональным».

Безусловно, привязка образования к тем или иным профессиям имеет важнейшее значение. Но у нас это приняло гипертрофированные формы. Мы рассчитываем потребность в специалистах исходя только из нужд производства. А поскольку производство падает, то… началась программа по закрытию вузов. И ЕГЭ здесь – один из важнейших инструментов. Этот процесс сопровождается хорошо режиссированным хором, мол, «расплодилось вузов, а образование в них липовое». Зато Япония переходит на систему всеобщего высшего образования. По тому же пути стремится идти и Скандинавия. И если какой-то вуз неэффективен, не закрывать его надо, а повышать здесь качество образования. И сам рынок, безо всякого административного вмешательства рассудит: какой институт приемлем для обучения.

Но, может, ЕГЭ хотя бы уравнивает возможности столичных и периферийных студентов? Дает шанс последним поступить в престижные вузы? Возникает своеобразный противовес коррупции? Увы, пресса изобилует фактами, что коррупция только возрастает. Например, на Северном Кавказе бывают случаи, когда выпускники получают практически стопроцентные результаты. А потом, в процессе учебы в институте выясняется, что их знания равны нулю. Но это только одна сторона медали. Есть еще стоимость проживания в общежитии? После того, как общежития перешли в собственность вузов, студент должен платить за жилье по 4-5 тысяч рублей в месяц. При существующих студенческих стипендиях (примерно 1400 руб.) многим это просто не по карману. А сколько времени зачастую отнимает дорога? Например, общежитие Московского государственного института Приборостроения и Информатики находится в здании МГУ (м. «Университет»), а само место учебы – на улице Стромынка (м. «Сокол», оттуда еще на троллейбусе), то есть студентам до места учебы приходится тратить не менее часа. Да еще деньги платить! И такие случаи не редкость. Так что разговоры о нынешнем равенстве шансов у периферии и москвичей – обычный блеф.

Так что, от ЕГЭ отказываться совсем? Известный специалист в мире логистики профессор В.А. Шумаев считает, что ЕГЭ можно было бы оставить, но лишь для предварительного контроля знаний. Провели этот контроль, а затем – классические экзамены. При такой постановке вопроса ЕГЭ мог бы сыграть положительную роль. И никто бы не возражал, не возмущался. Но… согласятся ли на это «верхи»? Или по-прежнему погонят нас в лоно будущей деградации, где ярким светом запылают слова Гамлета: «Бесплодье умственного тупика».

Нищий профессор и богатый менеджер

Вечный вопрос современности – нищенская оплата профессоров и доцентов. Сколько об этом переговорено! Вроде бы на самом высшем уровне решено исправить ситуацию. Но хотели как лучше, получилось как всегда. Зарплату в государственных вузах повысили при сохранении прежних денежных фондов. В результате часть персонала сократили, их нагрузку перераспределили между оставшимися работниками. В итоге стоимость «преподавательского» часа упала, профессора и доценты оказались более нищими, чем раньше. Сокращение числа вузов привело к тому, что и подработать негде. Один мой знакомый хвастал, что работал… в восьми местах. Теперь еле-еле удается удержаться на двух. А скоро и их не станет. Преподаватели (даже с мировыми именами) окончательно перейдут в разряд малообеспеченных. Возрастет моральное унижение от язвительных насмешек в их адрес. Я и сам не раз слышал: «Ты известный писатель, не надоело заниматься дурью, профессурить?»

Общеизвестный факт, что молодежь сейчас не слишком стремится в вузы. И пусть никого не вводит в заблуждение сегодняшний переизбыток кадров в преподавательской среде. Пока «в бой идут одни старики», или – люди среднего поколения. В ближайшее время ситуация поменяется, возникнет дикий кадровый дефицит. И это станет общенациональной катастрофой.

Зато так называемые «эффективные менеджеры» в науке, занимающие места ректоров, получают порой невообразимые зарплаты (по разным данным от 500 тыс. до миллиона в месяц!). Так не пора ли в законодательном порядке принять закон о максимально возможном разрыве в оплате труда между различными группами сотрудников. В Швеции эта разница составляет 3:1, в Дании 4:1. Но, во-первых, сомневаюсь, что депутаты посягнут на святая святых, во-вторых, даже при наличии подобного закона, как его конкретно реализовать? Мне представляется, что в каждом вузе, помимо ученого совета, должен быть и совет трудового коллектива, который является не фиктивной (типа нынешних профсоюзов), а реальной альтернативой администрации, следит за любыми «неразумными приказами», финансовыми злоупотреблениями, кадровыми назначениями. Правильное перераспределение средств позволит хотя бы частично решить вопросы повышения оплаты простых преподавателей.

Однако для реализации этого должна быть не только поддержка сверху, но и воля снизу. Человек должен проснуться, перестать бояться, если потребуется – выйти на «баррикады». Ведь бьются же и греки, и французы, и все другие. Нет, нет, не к революции я призываю, а лишь к тому, чтобы каждый ощутил себя достойным гражданином своего Отечества.