В России решили укрепить независимость национального суда от международного.

В минувшую среду Конституционный суд РФ начал проверять конституционность пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса РФ — по запросу президиума Ленинградского окружного военного суда.

За скучным названием — многолетний спор о том, что важнее в России — решения КС или Европейского суда по правам человека?

Нарушения в деятельности отечественной Фемиды признаются в Страсбурге все чаще. И ни малейшего восторга в Москве это не вызывает. Это на доморощенный суд есть масса способов повлиять. А в Страсбурге все это, как известно, не работает.

В упомянутой статье 392 ГПК РФ прямо записано: к «новым обстоятельствам», которые являются основанием для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, относится в том числе «установление Европейским судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский суд по правам человека».

Казалось бы, все очевидно: если российский суд нарушил Конвенцию (например, отказал заявителю в праве на справедливое правосудие) и в Страсбурге это признали — решение, принятое в России, надо пересматривать.

Впрочем, перефразируя известную поговорку: «если можно, но очень не хочется, то нельзя».

Сценой, на которой разыгрывается этот спор, стало известное «дело Маркина».

Напомним: в 2005 году офицер Константин Маркин потребовал предоставления отпуска по уходу за ребенком — поскольку развелся с женой, а отпуск, по закону, дается любому из родителей. Маркину отказали: статус военнослужащего предусматривает это право только за женщинами. Маркин заявил о дискриминации по признакам пола — и отправился в Конституционный суд, а затем в Страсбург. В 2009 году КС жалобу Маркина отклонил, указав, что ограничения для военнослужащих-отцов оправданы интересами обороноспособности России, а также национальной традицией особого отношения к материнству. ЕСПЧ же в 2010 году решил, что в деле Маркина Россия нарушила две статьи Европейской конвенции: статьи 8 (право на частную жизнь) и статьи 14 (запрет дискриминации).

После решения ЕСПЧ Маркин, в порядке исключения, свой отпуск (и положенные деньги) получил, — а в российских юридических кругах разгорелся спор: не является ли обязанность отечественных судов пересматривать свои решения после вердиктов ЕСПЧ нарушением суверенитета страны?

Осенью 2010 года в Петербурге на представительном форуме по конституционному правосудию председатель ЕСПЧ Жан-Поль Коста заявил, что ЕСПЧ не хочет подменять национальную власть и не обладает полномочиями по отмене решений национальных конституционных судов, в том числе — российского. Но одновременно с этим ЕСПЧ не может довольствоваться решениями национальных конституционных судов, в этом случае он сократит свою роль.

Ему ответил председатель КС Валерий Зорькин: «Россия исходит из того, что решения ЕСПЧ должны быть выполнены в любом случае. Но это должно происходить при сохранении суверенитета России. По нашей Конституции, мы не передали никакому наднациональному органу право отмены наших законов или решений КС. Никто не может отменить решение ЕСПЧ — над ним нет вышестоящего суда. Но никто не может отменить и решение КС, который в исключительных обстоятельствах должен не слепо следовать за любым решением наднационального суда, а в диалоге выяснять, что лучше для защиты прав и свобод».

А в 2011 году в Думу был внесен скандальный «законопроект Александра Торшина», согласно которому, пересматривать решение российского суда будут только в том случае, если примененный в деле федеральный закон будет признан Конституционным судом не соответствующим Конституции РФ. Если же Конституционный суд его таковым не признает — никакого пересмотра не произойдет, несмотря на решение ЕСПЧ.

Знаменитый адвокат (ушедший из жизни в январе 2013-го), один из защитников Михаила Ходорковского Юрий Шмидт, назвал тогда предложение Торшина «абсолютным бредом»: «Согласие России с уставом СЕ означает отказ от верховенства национальных судов в той части, которая ограничена Европейской конвенцией»…

В итоге проект Торшина ввиду своей явной одиозности даже не был поставлен на первое чтение в Думе, — а тем временем Константин Маркин обратился в президиум Ленинградского окружного военного суда, потребовав (в соответствии с 392-й статьей ГПК) пересмотра прежних решений военных судов, отказывавших ему в предоставлении отпуска. Президиум же обратился в КС — попросив, как уже сказано, проверить конституционность самой 392-й статьи. И отметив, что ее нормы «не предписывают судам порядок действий в случае противоречий между позициями российской и международной инстанции».

На заседании КС первым делом вспомнили, что еще в июне 2013 года пленум Верховного суда РФ (на что мало кто обратил внимание) принял постановление, в котором установил, что основанием для пересмотра судебного акта ввиду новых обстоятельств является «не всякое установленное Европейским судом нарушение Российской Федерацией положений Конвенции или протоколов к ней». И велел разъяснить судам, что пересматривать их решения после вердикта ЕСПЧ надо только в том случае, если «заявитель продолжает испытывать неблагоприятные последствия такого акта». Например, если лицо продолжает находиться под стражей в нарушение положений Конвенции, а выплаченная ему решением ЕСЧП компенсация либо «иные средства, не связанные с пересмотром», не обеспечивают восстановление нарушенных прав и свобод.

Многие участники заседания КС уверяли, что его решение выходит далеко за пределы «дела Маркина». Так, Дмитрий Кувшинников — председатель Ленинградского окружного военного суда, выразил надежду, что КС «подойдет к вопросу глубже, чем мы изложили». Его поддержал представитель Госдумы Дмитрий Вяткин, а представитель президента в КС Михаил Кротов заявил, что «решения ЕСПЧ, указывающие на отдельные нарушения, допущенные в отношении конкретных лиц, подлежат безоговорочному исполнению, но те решения, которые указывают на ущербность национального законодательства, не могут быть исполнены безоговорочно».

Теперь принимать решение будут не законодатели, а Конституционный суд. И если он согласится с мнением Кротова о том, что решения ЕСЧП не должны применяться «механически», обращения в Страсбург станут для россиян почти бесполезными. То есть в случае положительного решения ЕСПЧ они смогут получить от России материальную компенсацию — и только. Дела же их (что является куда более важным) пересмотрены не будут. Как не будут изменены и российские законы, позволившие вынести эти решения.