Сбор винограда – на предгорье. Несколько плантационных участков, судя по всему, были в закуплены в разное время у других владельцев. Расстояние между ними – до пятнадцати километров, грунтовая дорога. Посадки в неважном состоянии. Частью – старые. Виноград разных сортов. Вместо железобетонных столбиков для проволоки используют стальные и даже деревянные. Некоторые из них поломаны.

Оба трактора очень древние, сильно коптят. Один из них заводится легко, другой – с трудом. У него мотор не выключают. Микроавтобус, в котором нас перевозят, вообще сам не заводится. Мы его вначале дружно толкаем. Ручка боковой двери поломана.

А вот маленький винный цех, напротив, – автоматизированный. И функционирует без перебоев. Его обслуживает всего один человек – Али. Алжирского происхождения, он работает сейчас, в разгар страды, с утра до позднего вечера. Али – легализированный мигрант и трудится официально, по контракту. Вкалывает здесь с 2000 года.

Ещё один легальный постоянный работник – тоже араб, Надир. Он руководит нами, сборщиками. Нас семь человек, в основном выходцы из Марокко и Алжира. Большинству за тридцать – здоровые, крепкие мужики. Кто-то в первый раз здесь, кто-то работает каждый сезон. Есть и двое стариков, из местных. Один из них иногда водит микроавтобус.

Работают арабы, включая городских, исключительно быстро. Пользуясь тем, что хозяева лично не контролируют процесс сбора, передоверив всё Надиру, мы делает слишком большие перерывы и собираем четыре тракторных прицепа в день. Хотя могли бы «сделать» и шесть. Но зачем, когда оплата идет за проработанные часы?

Между собой сборщики общаются на магрибском диалекте арабского языка. Со мной – на французском. Отмечаю, что они никогда не используют слова «мсье» (господин). Всегда – «комрат» (товарищ). Начинаю уже понимать отдельные арабские слова. Отношения в коллективе хорошие.

Кто-то из нас проживает в подсобке, кто-то в деревянном домике, кто-то в как-то оборудованном бывшем контейнере. Есть газовая плита. Можно помыться после работы на открытом воздухе прямо из шлага – температура днём под тридцать. Готовим себе сами. Хозяин дает свежее мясо, недостающие продукты можно закупить в расположенном за три километра супермаркете.

Все сборщики винограда – «легализованные», то есть с правом проживания во Франции, но не все официально «задекларированы» как работающие. Как они сами себя охарактеризовали – «мусульмане умеренные». То есть – свинину не едят, но стаканчик вина вечером пропустить могут. И никаких молитв и ковриков для намаза.

Впрочем, хозяин озабочен:

– Я не расист, но арабы создают проблемы. Понимаете, в последние годы с их молодёжью что-то происходит. Идёт радикализация ислама, традиционный ислам стран арабского Магриба – не такой. Это всё государства Персидского залива мутят у нас во Франции воду.

Как арабы «легализуются»

Вот рассказ Ахмеда, выходца из Алжира:

– Я прожил во Франции на нелегальном положении десять лет. Здесь, на Корсике, было спокойно, проблем не было. Во Франции существует закон, что те, кто прожил десять лет, и тем самым показал, что выезжать отсюда не собирается, в автоматическом режиме получают гражданство. Надо только доказать факт своего пребывания за этот период в стране. Например, счета от врачей с датами, всякие справки. Сейчас я работаю в Бастии (второй по величине город острова) в фирме по покраске и штукатурке. Хозяин, итальянец, приостановил дела до середины до октября, отправил всех в отпуск за свой счёт и уехал в Италию. Позвонил товарищ и сказал: можно подработать на сборе винограда! Вот я и здесь».

Вечером, за чашкой чая, арабы вводят меня в курс местной жизни:

– В ноябре начинается сбор киви. Сезон длится до конца года. А в январе сезон сбора клемантин. Центр сельскохозяйственного района – городок Алевия на восточном побережье Корсики. Именно туда надо приезжать в нужное время. Есть ли контроль полиции за нелегалами, работающими «по-чёрному»? Никакого контроля, всё спокойно.

Когда-то в Брюсселе чернокожий выходец из Заира по имени Фай, с большим знанием дела вводивший меня в писанные и неписанные нюансы европейского образа жизни, рассказал об «африканской солидарности». Она распространяется на всех нелегальных и легальных мигрантов. Во Франции можно запросто подойти к группе арабов, узнаваемых по внешнему виду, и без лишних церемоний задать им вопросы, где именно есть поблизости работа на сборе урожая, в какие сроки, и силён ли полицейский контроль за нелегалами.

Даже если эти люди давным-давно легализованы, имеют очень респектабельный вид и «выбились в люди», они всё знают. Французы же не знают, как правило, ничего и растерянно хлопают глазами, слушая подобные вопросы. В своё время в рамках «африканской солидарности» меня, русского, мигранты подвозили куда нужно на своей машине, давали ценные советы, брали «из солидарности» на какие-то свои мелкие разовые работы.

Мигрант мигранту, какой бы он не был национальности, всегда друг, товарищ и брат.

Облава

В эту пятницу до обеда мы работали нормально, закончили работу на горном участке и перемещаемся на другой, рядом с приморским городком. Вдруг старик – сборщик, а сейчас шофер, резко останавливает на трассе – там брат хозяина уже ждет нас, с включенным мобильным телефоном.

«Облава началась на нелегалов, проверки выезжают прямо на поля. Тебя как зовут (уточняет по мобильнику)? Тебе нельзя работать, выходи. Тебе тоже. Ты старик, на пенсии, тебе можно. Ты русский, виза в порядке? Тоже можно, в случаях проверки скажешь, что отдыхаешь на бесплатном жилье, турист, помогаешь за это бесплатно. Срочно всем уехать из городка в Бастию (это окружной город), на хозяйство не заходить, вещи ваши из домиков мы заберем. Ты, русский, никого из них не видел, никого не знаешь».

Четверо из нашей бригады «испарились в воздухе», включая Ахмеда, который, как оказалось, ещё не до конца «легализировался». Остался легальный, постоянный работник, бригадир – Надир, двое стариков, и я. Все остальные, как оказалось, не только работают по-чёрному, но и не имеют вообще никаких французских документов. Нелегальные мигранты в чистом виде, хотя и много лет уже прожившие во Франции.

Как хозяева узнают про облавы? Надо дружить всем районом с полицейскими. Кормить их бесплатно в своих ресторанчиках – по чистой дружбе, конечно. Помогать приобретать по себестоимости для всей семьи дорогостоящие туры в Латинскую Америку. Узнавать для него, где дешевый участок для его будущей виллы можно приобрести. И однажды, сидя в ресторанчике за рюмкой хорошего коньяка, полицейский скажет:

«Фу, какая жара! И, представляете, начальство – какие кретины – завтра нас в поле по этой жаре намечает послать ловить нелегалов!».

Паучья сеть соседских и родственных корсиканских связей тотчас испуганно вздрагивает во всем районе. И арабы-нелегалы десятками, сотнями тут же исчезают, уезжают, испаряются в воздухе.

А как же оплата тех, кто уехал из нашей бригады? Никаких проблем, честность французских хозяев в этом отношении безукоризненна, «кидал» среди них не бывает, в противном случае на следующий год он не найдёт себе в округе ни одного араба – все будут в курсе дела про хозяина – мошенника, и это – гарантированное банкротство. Так что за отработанные часы деньги будут заплачены всем нам сполна.

Сколько заплатят? Тут у нас в бригаде ясности полной нет. Ахмед звонил товарищу на континент, тот тоже работает на винограде, и сказал, что минимальная зарплата (SMIC) – 9,2 евро за час. Я ему возражаю, вроде как слышал, что SMIC во Франции лишь семь с копейками. Но и это для Европы много, на треть выше, чем в Бельгии, Испании или Италии, и вдвое выше, чем в Португалии. И во много раз больше, чем в Марокко, и даже в нефтедобывающем, недавно вновь разбогатевшем Алжире. Хотя, как все арабы знают, тратить эти евро лучше было бы у себя дома, где всё гораздо дешевле.

В это воскресенье хозяин зарезал бычка. Надир, Али – работник винного цеха, и я помогали его свежевать. Готовится большой пир – праздник окончания сбора винограда, для всех, включая тех, кто уехал в Бастию.