Здесь, на самом краю света, остались стоять только кинотеатр, церковь, музей и кладбище. А как же симпатичные домики, в которых когда-то жили люди? Они погребены под снегом и льдом. А куда делись сами люди? Они давно отсюда переехали или умерли. Когда-то здесь жили около 500 сотрудников китобойной фирмы с семьями. Теперь же здесь остались лишь пингвины с тюленями, да еще туристы иногда заезжают в эти края. Причем этот город-призрак из снега, люда и скал 100 лет назад был настоящим оплотом китобойного промысла.

На протяжении 58 лет китобойная станция Грютвикен на антарктическом острове Южная Георгия, принадлежащем Великобритании, была предприятием с бесперебойным производством. Она пережила две мировые войны и Великую депрессию. Ее сотрудники приветствовали участников антарктических экспедиций и перерабатывали китов в бесчисленные тонны жира и мясопродуктов. Итоги более чем полувекового промысла были таковы: 53761 забитых китов, 455 тысяч тонн китового жира, 192 тысячи тонн мяса. А потом Грютвикен превратился в ледяной город-призрак, каковым остается по сей день.

Это место с непроизносимым названием – далеко не единственная «вымершая» китобойная станция в Антарктиде. После бума этого промысла в начале 20 века десятки предприятий отправились в Антарктику на охоту за морскими гигантами. Когда стало понятно, что на этом действительно можно делать большие деньги, на Южной Георгии были построены шесть постоянно действующих китобойных станций. Грютвикен стал первой из них и позднее последней, которую пришлось закрыть.

Как и их последователи, хозяева станции Грютвикен пали жертвами собственной жадности.

Охотиться на китов там, где этого еще никто не делал

При этом начиналось все просто замечательно. Когда норвежский капитан и рыбопромышленник Карл Антон Ларсен в 1904 году планировал запуск самой южной китобойной станции в мире, у него не было даже лодки. Первое рыболовное судно «Фортуна» прибыло на остров почти на год позже, чем было обещано Ларсену – потому что немецкая фирма, обещавшая изготовить коленчатый вал для двигателя судна, не справилась с данным заказом. Так, по крайней мере, утверждал норвежский поставщик Ларсена.

Несмотря на проблемы на старте, у Ларсена был четкий план действий: 8 апреля 1904 года он зарегистрировал свое предприятие, которое он назвал «Аргентинской рыболовной компанией» (Compania Argentina de Pesca, С.А.Р.), в Промышленном реестре Буэнос-Айреса. Это было норвежско-аргентинское совместное предприятие, получившее поддержку нескольких инвесторов из Буэнос-Айреса и еще одного из немецкого Гамбурга. Бизнес-модель, разработанная Ларсеном, была проста и вполне убедительна для спонсоров: китов предлагалось ловить там, где этого до тех пор никто не делал – в Антарктике.

При этом в те времена китобойный промысел в районе Южного полюса считался малоперспективным занятием. В августе 1895 года британское Королевское географическое общество констатировало на международной конференции в Лондоне на основании анализа расходов на антарктические экспедиции (одной из них, кстати, руководил сам Ларсен), что китобойный промысел в тех широтах был бы «экономически нецелесообразен». «Большинство обитающих там китов имеют тонкий слой жира и короткие усы», было написано в соответствующем постановлении.

Тем не менее, Ларсен был убежден, что китовая охота была вполне целесообразна – прежде всего, потому, что в северных европейских морях киты в начале века уже перевелись, а в Антарктике он, участвуя в морских экспедициях, своими глазами часто видел целые стаи китов. А Грютвикен, этот «город» из снега и ледяных скал, представлялся ему «одним из лучших портов, какие только можно себе представить». Полный оптимизма Ларсен писал в уставных документах своего нового предприятия: «После первого, тестового сезона предполагается увеличить производство, но количество китов в этих краях не дает повода для беспокойства по этому поводу».

И его план, действительно, работал еще на протяжении многих лет. Когда «Фортуна» и еще одно судно 16 ноября 1904 года бросили якоря у берега Грютвикена, китобойная станция, на которой трудились 80 человек, заработала в полную мощность. 24 декабря, в рождественский вечер 1904 года, была произведена первая бочка антарктического китового жира. Через год число бочек достигло семи тысяч.

Размах «убойной махины»

Киты были ценны благодаря своему подкожному белому жиру, из которого делали глицерин, основной ингредиент в косметической промышленности. А кроме того, на основе китового жира производились горючие вещества, например, для керосиновых ламп и отопительных котлов.

Хотя Ларсену так и не удалось отыскать надежных инвесторов в родной Норвегии, многие его земляки, услышав о его успехах в Грютвикене, скопировали его идею и также отправились на китобойный промысел в Антарктику.

В пылу конкурентной борьбы предприятия, которых становилось все больше и больше, постоянно наращивали объемы производства – иногда им даже приходилось помогать друг другу, одалживая пустые бочки, которые вскоре стали дефицитным товаром. В одном лишь Грютвикене с 1907 по 1908 год производство китового жира выросло с 12 до 27 с лишним тысяч бочек. Для владельцев китобойных предприятий первые годы 20 века были поистине «золотыми». Их дивиденды в течение года выросли с и без того солидных 15 до 32,5% процентов.

Китовый жир для кремов, керосинок и бомб

Даже когда Европа в 1914 году погрузилась в пучину Первой мировой войны, дела китобоев в далекой Антарктике не стали идти хуже. Поскольку угля, нужного для нагрева бочек для производства рыбьего жира, становилось все меньше и меньше, общий недостаток ресурсов привел к резкому повышению цен на жир: китобои из Грютвикена теперь могли требовать 90 британских фунтов стерлингов за бочку – это был рекорд тех времен. Кроме того, китовый жир был необходим и в ходе, собственно, военных действий: нитроглицерин использовали при производстве горючих смесей, гранат и бомб. К тому же измученная войной Европа стала важным рынком сбыта недорого в производстве, но очень питательного китового мяса.

При этом сам забой китов был очень тяжелым ремеслом. Морского гиганта нужно было поймать гарпуном, потом «отбуксировать» до берега, перегрузить на платформу и вытащить на берег. Когда кит умирал, двое рабочих вспарывали ему брюхо, и белый жир начинал вытекать наружу. После этого они снимали с кита шкуру и отделяли жир от мяса.

В погоне за барышами к началу Первой мировой войны в Антарктику отправились в общей сложности 19 китобойных предприятий. Многие из них начали свою работу, даже не дожидаясь получения официальной лицензии и не имея постоянной китобойной станции – и тем самым усложняли жизнь своим конкурентам на берегу, в том числе и сотрудникам станции в Грютвикене.

40 тысяч убитых китов за сезон

В последующие годы поголовье китов постоянно сокращалось, а склады с непроданным китовым жиром оставались заполненными до отказа. Ситуация постепенно накалялась. Зимой 1930-1931 годов число забитых китов достигло своего рекорда в 40201 голову. При этом 32 тысячи животных были убиты в открытом море китобоями, не имевшими лицензии. Для сравнения: когда в 1904 году открылась станция в Грютвикене, китобои в Антарктике забили в первый год всего 183 кита.

Через год они добровольно договорились о введении квот на вылов китов, но для многих пород это решение было уже запоздалым: так, горбатых китов в Антарктике почти не осталось. Одновременно из-за перепроизводства китового жира цена на него обвалилась до рекордного уровня. Китобойные станции на Южной Георгии закрывались одна за другой. Во времена Второй мировой войны на плаву остались всего две из них: Грютвикен и Лейт Харбор, морозильник которой, по сути, стал складом для огромного количества китового жира, произведенного в Грютвикене.

Грютвикен выживал лишь благодаря своим значительным финансовым резервам, накопленным в «золотые времена» китобойного промысла. Кроме того, фирма С.А.Р. за минувшие годы успела развить также тюлений промысел и осталась единственным предприятием, не останавливавшим работу во время всей Второй мировой войны.

Конец устаревшей отрасли

Впрочем, несколько лишних успешных лет не могли предотвратить развал предприятия, располагавшего в 1950 году морально и физически устаревшей станцией и шестью 20-летними кораблями.

Последняя попытка модернизации, предпринятая в 1962 году, оказалась запоздалой: всего несколькими месяцами позже фирма С.А.Р. была поглощена более крупным японским предприятием, которое перепродало ее в 1965 году.

Что же касается капитана Ларсена, «отца» китобойного промысла в Антарктике, то ему не пришлось стать свидетелем заката своего детища. Он умер еще в 1924 году – конечно, на борту корабля, бороздившего просторы Антарктики. Он как раз искал новые промысловые районы.