Белорусскую модель оценили, когда она зашаталась
Раз в год фонд «Общественное мнение» интересуется геополитическими опасениями россиян. Как показал последний опрос, проведенный в начале июля, представления наших сограждан о том, какие державы являют для России реальную угрозу, существенно изменились.

Самы
и опасными потенциальными противниками по-прежнему считаются Соединенные Штаты и Китай. В прошлогоднем опросе за ними следовали Афганистан, Иран и Ирак, далее – Пакистан, Турция, Северная Корея и Германия. Ныне на третьем месте – Япония, следующими по степени опасности респонденты считают Грузию, Белоруссию и Украину.

Перегибы массового сознания

С особым недоумением такая «корректировка образа врага» воспринимается в Белоруссии, причем как в официозной, так и в оппозиционной прессе. «Какую угрозу для одного из мировых центров силы может представлять небольшая страна с неспособной функционировать без внешней поддержки экономикой? Наши танки в сторону Смоленска даже не смотрят, а вот белорусские ПВО за чистым небом над Москвой приглядывают. Более уместно говорить совершенно об обратном – об угрозе для Белоруссии со стороны России. Ведь это не наши олигархи хотят скупить российское «фамильное серебро», и не наш нацбанк предлагает сделать белорусский рубль единой валютой союзного государства», – удивляется обозреватель независимого сайта «Навины» Александр Зайцев.

Хотя каждому белорусу доступен русский язык, объяснить нашим соседям происшедшую у нас «аберрацию сознания» достаточно трудно. Ведь нужно представить себе, что как раз за последний год в России вошло в жизнь первое поколение, изучавшее историю в рамках опросника к ЕГЭ. Не исключено, что два процента откуда-то взявшихся «белорусофобов» произошли как раз из этого поколения, необязательно знающего о существовании Пакистана. О том, откуда берутся в нашей стране наркотики, вопросов в ЕГЭ вовсе не было. Поэтому образ врага черпался из того источника, откуда он легче всего воспринимается, – с телеэкрана, в частности с YouTube. Как раз на YouTube прошлой осенью рекорд по частоте посещений заняло доброжелательное интервью, взятое Первым белорусским телеканалом у Михаила Саакашвили. И юных зрителей «замкнуло».

Из Минска все смотрится по-иному, и дело тут не только в различии в системе образования и распространенности умственной лени. Массовые сознания малой и большой страны устроены по-разному. Когда в прошлом году МИД РФ в своем проекте внешнеполитической доктрины на первое место поставил Европу, потом США и страны АТР, а соседей по СНГ задвинул «в хвост», львиная доля респондентов фонда «Общественное мнение» этого, скорее всего, просто не заметила. А для народов, пренебрежительно именуемых «ближним зарубежьем», такой документ был пощечиной и поводом для поиска альтернативных союзников и деловых партнеров.

С подобным небрежением можно было бы смириться, но для сознания малой страны это не так просто, как кажется.

В Минске очень болезненно отреагировали на нежелание российских руководителей посетить 22 июня Брестскую крепость. И даже отсутствие традиционного поздравления от Кремля по случаю открытия фестиваля «Славянский базар» было сочтено намеренно нанесенной обидой. Тем более что такой ход мыслей охотно подтверждала радиостанция «Свобода»: «Демарш с непоздравлением органично вписывается в ряд других эпизодов в двусторонних отношениях – от приостановки поставок электроэнергии до заявления министра финансов России Алексея Кудрина, что Белоруссия может и не получить очередную порцию кредита. По наиболее распространенной версии, цель подобных шагов России – получить как можно дешевле лакомые куски белорусской собственности. Не исключено, что так оно и есть».

Два года назад в европейских кругах навязчиво муссировалась тема о состоянии украинской газотранспортной системы, которая, вопреки износу, вдруг оказалась предметом недюжинного интереса. Точно так же сегодня госпредприятия нерыночно управляемой, а значит, «глубоко отсталой» Белоруссии вдруг вызвали конкурентный аппетит, едва зашла речь об их продаже. Судя по обсуждаемым ценам, эти «плохо лежащие» активы заслуживают сравнения с фамильным серебром, а не с ломом и хламом, как изображалось в фильме «Крестный батька» на телеканале «НТВ».

Переоценка российских возможностей

Эксперты расходятся во мнениях о том, какую роль в нынешнем белорусском валютном кризисе сыграли внутренние экономические обстоятельства, а какую – спекулятивный фактор, подстегнутый медиасообществом. Общее место оценок состоит в том, что кризис: а) был результатом изначально неправильного экономического курса, б) спровоцирован дефицитом текущего счета платежного баланса и в) неразрешим без продажи крупнейших госактивов и одновременного свертывания социальных расходов.

Впрочем, тот же Райнхард Везер признает, что социально-экономическая модель Белоруссии была источником авторитета ее руководства: благодаря ей Лукашенко пользовался популярностью среди большого числа жителей страны, поскольку «в отличие от России или Украины белорусы действительно могли рассчитывать на скромные социальные гарантии». По чьим-то понятиям – скромные, но второе место в СНГ после России по доле ВВП на душу населения и первое среди стран СНГ по уровню жизни по критериям ООН о чем-то говорит. Не вызывает сомнений и статистика экономического роста – вплоть до прошлого года, когда основные показатели оказались ниже ожидаемых (прирост ВВП 7,3 вместо 10%).

В период подъема либеральные критики, дотоле попрекавшие свой народ за то, что ему ничего не надо, кроме чарки и шкварки, стали добавлять третий элемент – и иномарки. Оппозиционный сайт «Навины» не отрицает, что менять машину раз в два года для жителя западной Белоруссии до недавних пор было обычным делом.

Эти возможности упали не с неба, а возникли из многолетнего труда в мобилизационном режиме, но стали привычны. Более того, возникла иллюзия, что затронувший все соседние государства кризис на Белоруссии не скажется. Между тем для страны-завода, которой является Белоруссия, наполнение бюджета существенно зависит от экспортной выручки, а она – от спроса на рынках сбыта. В прошлом году, когда Лукашенко поставил целью достижение среднего уровня заработной платы до $500, рост производства сопровождался целенаправленной поддержкой курса национальной валюты ради сохранения высокой покупательской способности. Но чем выше был курс, тем ниже была конкурентоспособность экспортируемых товаров. В нацбанке не рассчитали конъюнктуру внешнего спроса – прежде всего на российском рынке.

Дефицит валюты можно было притушить за счет заемных средств, однако ни от России, ни от Китая, ни от МВФ стабилизационный кредит в необходимые сроки получить не удалось. Логичнее всего было ожидать поддержки из России, где производство деталей для белорусской техники обеспечивает сотни тысяч рабочих мест. Но решения о займах не всегда диктуются экономической целесообразностью.

Двойной просчет привел к тому, что девальвацию пришлось производить уже в ситуации паники на рынке и доводить не до 30, а до 56%. Председатель нацбанка Петр Прокопович расплатился за ошибку тяжелейшим инфарктом – так близко к сердцу воспринимают профессиональную вину из всех «потенциально опасных» нашему обывателю народов разве что чиновники Японии.

Убить двух зайцев

На пресс-конференции 17 июня Александр Лукашенко возложил вину за острую ситуацию не на главу нацбанка и не на спекулянтов, а на ту массу, которая подверглась влиянию паники. После пятичасовой речи перед своим народом он впервые произнес горькую фразу: «Народ не выбирают». Лукашенко не рассчитывал, что его народ поведет себя так же, как среднестатистический, а именно – повалит в банки и магазины, снимая деньги и сметая товары, пока те не подорожали, что потребительские рефлексы так легко возьмут верх над гражданским сознанием. Если рассуждать о внутреннем изъяне белорусской модели, то, наверное, именно здесь она и затаилась.

В пропагандистских сериалах телеканала «НТВ» Белоруссия рисовалась заповедником социализма, населенным одинаковыми запуганными людьми. Фактически белорусское общество уже давно нельзя было назвать социально однородным. Если десять лет назад в нем не было понятия «олигарх», а в городах – элитной недвижимости, то сегодня все это существует. Когда Белоруссия предложила свою территорию для размещения закрытого в России игорного бизнеса, эти контрасты стали заметнее. А вместе с контрастами стала заметнее и доля потребительского мышления, никак не связанного с трудом. И в том числе та прослойка общества, которая в состоянии перекрыть самый широкий проспект Минска с требованием снизить – административно – цену на бензин.

По иронии, именно за административное ограничение роста цен на товары первой необходимости правительство Белоруссии порицают экономисты-либералы, среди которых российский вице-премьер Кудрин. А специалисты из Народного банка Китая, которым Лукашенко верит больше, одобрили и обуздание цен, и ограничение продажи валюты населению, и включение печатного станка.

Ведущее рейтинговое агентство Moody,s, мотивируя свое решение о снижении рейтинга обязательств Белоруссии, поставило на первое место вовсе не административные ограничения цен, а – дословно – «снижение надежности России как источника внешней финансовой помощи». В отличие от Кудрина эксперты Moody,s не считают дефицит текущих операций фантастическим и прогнозируют его снижение с 8,5 до 5 млрд за счет девальвации – благо промышленность продолжает работать. Дефицит валюты может быть покрыт, по их расчетам, либо за счет займа от МВФ, либо за счет продажи госактивов. Иначе говоря, агентство не считает «большую» приватизацию неизбежной.

Тем не менее Белоруссия согласилась на условия кредита ЕврАзЭС, предполагающего продажу госактивов в объеме 7,5 млрд. Получение валюты позволило разрешить неотложные проблемы, а вышеназванная сумма меньше стоимости нефтехимических гигантов.

Принято считать, что Александр Лукашенко откладывает приватизацию крупных компаний из идеологических соображений, а также ради пущей незыблемости президентской власти. Однако «упрямство» мотивировалось элементарными социально-экономическими соображениями. Чтобы сохранить прибыльность агропроизводства в не самых благоприятных природных условиях, отрасль должна была получать минеральные удобрения по льготным ценам. Поэтому «Беларуськалий» удерживался в государственных руках. Точно так же доступность цен на топливо для промышленных и бытовых потребителей могла быть обеспечена, лишь пока «Белтрансгаз» оставался по меньшей мере на 50% в госсобственности. Нежелание «Газпрома» покупать вторую половину госпакета объясняется тем, что ему не нужен весь пакет: для установления своих тарифов на местном рынке достаточно простого большинства в совете директоров. Фильм про «батьку» был стоном об упущенной выгоде.

Лукашенко берег не пакеты акций, а сложившуюся модель управления. «Крупные предприятия несут большую социальную нагрузку, а потенциальные покупатели уже не раз заявляли, что откажутся от нее. Как только эти предприятия будут «выбиты», ресурсов для сохранения прежней модели не останется. Не будет денег на относительно высокие зарплаты судьям, милиции, военным – начнется коррупция. Она будет фрагментировать социум, разрывать его на части», – поясняет руководитель киевского центра политического анализа «Стратагема» Юрий Романенко.

Местные экономисты допускают, что правительство может предпринять «народную приватизацию», когда вместо зарплаты будут предлагаться акции заводов и фабрик. «Государство сможет убить двух зайцев сразу: выполнить перед МВФ и ЕврАзЭС обязательства по проведению приватизации и не допустить к покупке госактивов крупных иностранных инвесторов», – считает независимый эксперт Николай Радов, напоминая, что в «нищей» Белоруссии на руках населения имеется от 5 до 12 млрд долларов.

К июлю инфляция в стране достигла 36,2% – всего на 2% выше показателя 2002 года, когда белорусской модели тоже предвещали скорый конец. Насколько снизилась покупательская способность? В декабре 2010 года за среднемесячную зарплату можно было купить 965 литров молока, сейчас – всего лишь 901 литр. Назвать такую ситуацию катастрофической язык не поворачивается.

Актив, который не продается

Эксперты Moody,s в марте упоминали и о политических рисках, в том числе в связи с массовыми наступлениями оппозиции. Глава Европарламента Ежи Бузек даже ожидал смены власти в Белоруссии в течение трех недель. Однако инфляция и удорожание жизни не вызывают автоматически «египетский синдром».

В то время как оппозиционная молодежь устраивает стереотипные «молчащие» и «хлопающие» флешмобы, ветераны оппозиции не испытывают иллюзий. Александр Милинкевич, фаворит Запада на предыдущих выборах, сегодня признает, что у оппозиции нет единого легитимного лидера. Он допускает возможность крупных социальных волнений, но в такой ситуации, как считает Милинкевич, «люди будут протестовать не «за свободу», а за наведение порядка в стране», что может в итоге кончится уходом страны в экономическую самоизоляцию, а вовсе не к открытой экономике западного типа.

Другие оппозиционеры крайне уязвлены тем фактом, что Европа, вместо того чтобы эффективно изолировать режим Лукашенко, оказывает ему экономическую поддержку. Действительно, резкое охлаждение отношений с Европой ничуть не повлияло на товарооборот: с ЕС уже достигнут профицит торгового баланса в $1,5 млрд. Более того, по итогам первого полугодия доля стран ЕС в экспорте Белоруссии достигла 39%, а России – снизилась до 34,7%.

Деловой Европе с ее собственными экономическими проблемами, со свернутой тяжелой промышленностью и полями, отданными под технические культуры для борьбы с мифическим глобальным потеплением, куда больше выгоден надежный поставщик промышленных товаров, чем новый «оранжевый» паразит. Если этого поставщика еще и вовлечь в обойму собственных отношений, ему просто цены не будет. Поэтому фронда 19 декабря исполнялась неряшливо, для галочки перед Вашингтоном (это понял даже оппозиционный поэт Некляев, признав, что его «использовали как одноразовое изделие»).

Если Брюссель не гнушается отношений с «диктаторами» по прагматическим мотивам, то для России было бы просто нелепо жертвовать родством ради уже заведомо фальшивых абстракций. Тем более что ценности, уходящие в века и скрепленные кровью, выше сиюминутных желаний, калькуляций и амбиций. Жаль только, что о них вспоминают не раньше, чем «клюнет жареный петух».