На днях находящаяся у власти в Турции мусульманская Партия справедливости и развития добилась очередной победы на парламентских выборах. А незадолго до этого в Египте на базе движения «Братья-мусульмане» была создана политическая Партия свободы и справедливости. Причем уже в ее названии чувствуется желание египтян вызвать определенные ассоциации с турецким аналогом и желание повторить ее политический успех. О том, насколько успешным может быть подобный политический проект египетских мусульман и что у него общего с опытом турецких мусульман, мы беседуем с ведущим аналитиком Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Александром Сотниченко.

Существуют ли какие-либо параллели между арабскими революциями сегодняшнего дня и укреплением во власти турецкой Партии справедливости и развития?

Революции на Ближнем Востоке в 2011 г. и приход к власти в Турции Партии справедливости и развития в 2002 г. – это один процесс, связанный с переходом современного общества от эпохи модерна к постмодерну. В нашем регионе, как мне кажется, это происходит наиболее динамично, красочно, темпераментно в первую очередь по причинам преобладания молодых людей в демографической картине.

В ХХ веке в большинстве стран исламского мира установилась власть вестернизированных националистов, принимавших участие в деколонизации. Эти люди свято верили в универсальность западных принципов развития: прогресс, светское образование, возможность достижения западного уровня потребления по западным же лекалам. Одним из главных принципов, взятых на вооружение националистами, стал секуляризм, так как религия (наряду с колониализмом, кстати) представлялась элементом пройденного этапа развития, ее место должна была занять нация.

Националисты смело обещали своим народам скорую победу над голодом, безработицей, технической отсталостью, а также Израилем, что касалось в первую очередь арабских режимов. К концу ХХ в. стало понятно, что задуманное осуществить не удалось. Националистический проект провалился везде, сейчас на наших глазах происходит его агония.

Как бы нам не хотелось продлить социальное благоденствие в Ливии, величие военной машины Ататюрка или оказаться на праздновании очередной годовщины персидской монархии, все это останется в ХХ веке, на страницах учебников истории. Возникает вопрос, какая идеология приходит на смену?

И какая же?

После краха коммунизма фактически в мире остается лишь одна здравствующая идеология модерна – современный западный либерализм. Однако в последнее время все чаще можно слышать о кризисе универсализма этой модели. Современные европейские правые режимы уже открыто отказались от теории мультикультурализма, которая декларировала возможность мирного сосуществования различных культур в рамках либерального общества.

Светоч Запада – США – в последние десятилетия приносит демократию главным образом под крыльями своих боевых самолетов и не собирается сокращать свой военный бюджет, превышающий все военные расходы остального мира в целом.

На научных политологических площадках давно уже утвердилось мнение, что в споре Фукуямы (автор теории об окончательной мировой победе либерализма) и Хантингтона (автор теории о неизбежности глобального конфликта цивилизаций) о будущем человечества победил последний. Либерализм, таким образом, признается лишь весьма отдаленным светлым будущим всего человечества, к которому пока доступ имеют только высокоразвитые цивилизации Запада.

Первоначальной реакцией на крах коммунизма и кризис национализма стал так называемый «исламизм» – ультраконсервативная политическая идеология, как правило, салафитского толка. В 70-90-е гг. ХХ в. турецкие, сирийские, египетские традиционалисты ратовали за ниспровержение светского режима, введение шариатских норм, поругание отечественной истории последних лет. Однако практически нигде эти течения не смогли придти к власти, а там, где им это удалось, потерпели полный крах.

С чем, на Ваш взгляд, это связано?

В первую очередь, это связано с тем, что в военно-политическом отношении наш мир все же однополярен, а США кредитами и прямым военным вмешательством не допускают прихода к власти в каком-либо регионе мира радикальных политических сил. Фактически, в современном мире царит турецкая Конституция 1982 г., которую так хочет отменить премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган: формально существует демократия, однако, круг разрешенных идеологий узок, а светские силовые структуры в любой момент могут запретить любую организацию. Таким образом, сложилась ситуация, в которой главным условием выживаемости политической идеологии становится ее лояльность к Западу.

А как же удалось в этих условиях турецким мусульманам придти к власти и закрепиться у руля государства?

Что удалось сделать туркам? Традиционалисты-консерваторы ХХ в. проиграли, уступив место Партии справедливости и развития (ПСР), предложившей уникальный синтез ре-исламизации страны и вступления в ЕС, преклонения перед прошлым Османской империи и ровное отношение к историческому (не политическому!) наследию Ататюрка, сотрудничества одновременно с США, G8, Россией, Ираном и Сирией.

Эрдогану удалось создать исламскую партию, вписывающуюся в светские стандарты Турецкой Республики, провести приватизацию госсобственности, которая попала в руки холдингов, базирующихся на суфийских орденах, поступиться очень многими принципами «старого исламизма» своего учителя Неджметтина Эрбакана, чтобы придти к власти и стать в настоящее время самой динамично развивающейся страной региона.

Значит ли это, что созданной недавно на базе египетских Братьев-мусульман Партии свободы и справедливости придется пойти тем же путем?

Египетские Братья-мусульмане сейчас, действительно, стоят перед тем же выбором, что и когда-то турки: пойти на компромисс с Западом, негласно курирующим революционные процессы, принять участие с выборах – инструменте отнюдь не из мусульманской практики, одеть галстук и научиться говорить по-английски, и при этом не растерять популярность у мусульманской улицы, которая и будет за них голосовать.

Туркам в этом отношении оказалось проще: орденские структуры предполагают закрытость, двойную жизнь, активное участие в экономической жизни и политике. В этом отношении турецким структурам очень помогает внешняя скромность, некоррумпированность и участие в популистских социальных проектах. Братьям-мусульманам этого не занимать, однако, у них совсем нет опыта ведения современной политической борьбы по правилам либеральной демократии.

Известно, что делегация от египетской Партии свободы и справедливости уже побывала в Стамбуле и провела консультации с партийными структурами турецкой Партии справедливости и развития. Думаю, приезжали как раз делиться опытом.

Какие задачи предстоит решить Братьям-мусульманам на этом пути в ближайшее время?

Фактически, египетским Братьям-мусульманам, если уж они вступили на путь политической борьбы и поставили перед собой цель придти к власти, придется разрешить две задачи. Первая – это тщательно изучить формы современной парламентской политики и либеральной демократической системы, чтобы не проиграть заведомо менее массовым либералам «по очкам» – то есть в политических дебатах, практике размещения политической рекламы и т.д.

Вторая задача – убедить собственное традиционное население в том, что участие в выборах и целый ряд компромиссов – это не предательство идеи, не преклонение перед Западом. Если эти проблемы будут успешно разрешены пусть не к этим, так к следующим выборам, у египетских «братьев» появятся реальные шансы придти к власти путем прямого волеизъявления народа.

Это, конечно, еще только начало победы, так как власть заведомо начинает нести ответственность за все происходящее в стране, за голод, нищету и безработицу. Одними исламскими лозунгами о справедливости их не победить. Уже сейчас необходимо разрабатывать прагматичную антикризисную программу реальных шагов, которая положит конец извечной египетской нищете.