Недавно состоялась презентация русского издания ежегодника СИПРИ-2010 «Вооружения, разоружение и международная безопасность», в ходе которой прозвучал доклад, подготовленный в рамках совместного проекта ИМЭМО РАН-NTI «Перспективы трансформации ядерного сдерживания».

Как отмечал в последовавших затем прениях руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО член-корреспондент РАН А. Г. Арбатов, мир, свободный от ядерного оружия, пока еще далекое будущее, а вот создание совместной с Западом противоракетной обороны – настоятельная необходимость уже нынешнего десятилетия. В свою очередь руководитель проекта ИМЭМО РАН-NTI генерал-майор в отставке, доктор технических наук В. З. Дворкин подчеркнул, что совместная ПРО – это уже не просто партнерские, а союзнические отношения. Но России пока нечего предложить для защиты не только отдельных регионов Европы, но и своей собственной территории.

Известно, однако, что между рядом европейских государств и российскими предприятиями сохраняется сотрудничество в области обслуживания вооружений и боевой техники, так как основная их часть произведена в СССР. Возможно, полагают эксперты Ассоциации военных политологов, данное обстоятельство и может стать одним из элементов построения общей с НАТО системы безопасности.

По мнению Дворкина, имеет перспективу интеграция информационных систем, которые в дальнейшем обеспечат активизацию обмена сведениями в сфере ракетно-ядерного оружия. Однако… «На переговорах по нестратегическому ядерному оружию необходимо пересчитать все снаряды. Но кто же пустит инспекторов?» – задает он вопрос. А заместитель директора Департамента печати и информации, руководитель Информационно-аналитического центра МИДа России В. П. Козин считает: для того чтобы создать совместную ПРО, необходимо интегрировать прежде всего ударно-боевые системы РФ и США.

Еще одно серьезное противоречие, на которое обратили внимание участники научного форума, заключается в том, что для США важнейшей угрозой является ядерный терроризм, а для России – средства воздушно-космического нападения. Однако в построении систем защиты от ядерного терроризма США ориентируются на создание ПРО, предназначенной для уничтожения ракет, которые есть только у России. А средствами военно-космического нападения обладают только Соединенные Штаты Америки.

Именно этими обстоятельствами, полагает Арбатов, и объясняются разногласия на переговорах, посвященных противоракетной обороне: «Мы требуем от американцев гарантий, что создаваемые ими элементы ПРО в Восточной Европе не направлены против России. А готова ли Россия дать подобные гарантии при создании систем ВКО?». По сути, считает Арбатов, пойдя на это, Россия должна отказаться от построения системы отражения воздушно-космического нападения, в разработке которой участвует значительное количество российских предприятий, при этом на реализацию программы уже затрачены огромные средства.

Обсуждалось и заявление министра иностранных дел С. В. Лаврова о том, что НАТО не является угрозой для России. Правда, по словам сотрудников МИДа, их ведомство все же рассматривает существование Североатлантического альянса как вызов для Российской Федерации. Участники дискуссии отметили: безусловно, разница между угрозой и вызовом имеется. Однако, по мнению экспертов Ассоциации военных политологов, есть опасность, что западные партнеры Москвы способны узреть в таком подходе завуалированную попытку представить НАТО в образе врага РФ. А значит, вряд ли тогда можно говорить о снятии различных проблем и повышении доверительности во взаимоотношениях нашей страны с западными государствами.

Как отметил в своем выступлении председатель Комитета по международным делам Государственной думы К. И. Косачев, на российскую исполнительную и законодательную власть в вопросах международной безопасности и взаимодействия с Западом оказывают влияние:

зарубежные партнеры, политики, дипломатические работники и т. д., которые убеждают Москву в том, что элементы ПРО в Восточной Европе не будут угрожать России; внутренние политические силы в Российской Федерации, в основном оппозиционные – КПРФ и ЛДПР, которые мифологизируют наши нынешние отношения с Западом; российские военные, которые в силу своей профессиональной деятельности всегда исходят из худшего варианта развития обстановки на мировой арене, а также желания увеличить объемы финансирования проектов, в которых участвует Министерство обороны РФ. Одна лишь наука, уверен Косачев, стремится объективно анализировать происходящие события в сфере международной безопасности. Думается, это высказывание председателя Комитета по международным делам Государственной думы свидетельствует о том, что представители российской высшей власти понимают необходимость повышения роли экспертного и научного сообщества в принятии политических решений в Российской Федерации. Но, к сожалению, от такого понимания до практического его воплощения пока огромная пропасть.