Атомные электростанции являются четырехмерными социальными объектами: техническими, идеологическими, политическими и капиталистическими. Именно из-за сочетания всех этих четырех измерений атомные катастрофы становятся для нас обычным явлением.

Атомная электростанция — это сестра-двойняшка атомной бомбы: на ней используются те же крайне опасные вещества. Атомная электростанция — это технология прирученной смерти. Однако это использование смертельных субстанций в непреступных целях ничего не меняет в их природе. Манипуляции с этими веществами требуют повышенной осторожности, поскольку они крайне опасны. Надежность инженеров проверяется техническими и научными гарантиями безопасности. Увлеченные верой в техническую науку, они склонны умалять опасность этих технологий. Однако настоящий, тайный мотив их действий, который делает инженеров отдельной кастой несущих ужас богов, это возвышенное удовольствие, которое они получают от манипуляций с такой колоссальной энергией. Атомная электростанция, на самом деле, и этим все объясняется — это объект максимального технологического наслаждения.

Атомная электростанция — это еще и семиотическая операция. Она стала ширмой для проведения ядерных испытаний и загрязнения, которое распространяется на все сферы и широко замалчивается. Она венчает смертельную технологию с общественным благом. Наряжает эту технологию в подвенечное платье и дает ей вторую жизнь. Всегда полезное электричество отмывает смертельные субстанции. С идеологической точки зрения, атомная электростанция, которая очевидно делает благое дело, скрывает свою смертоносную сторону. Поскольку опасность таких электростанций крайне высока, все же необходима некоторая вспомогательная пропаганда. Такая операция по созданию красивого фасада не требует высокого уровня безопасности, поскольку при его повышении мы признаем существование того, о чем нужно молчать — опасности.

С политической точки зрения, атомная электростанция — это укрощенная атомная бомба на службе у власти. Ментальная схема атомной отрасли сформировалась в 1944-1945 годах. Атомная бомба — это машина массового геноцида, а политика войны требует жертв. Поскольку победа над врагом была жизненно необходима, политические власти скомандовали миллионам своих подданных приготовиться к смерти. Власть во время войны обязательно должна быть диктаторской: политика атомной электростанции также является диктаторской (олигархической и бюрократической). Атомная отрасль относится к области бесстрастных и безжалостных государственных интересов. Смерть более, чем легитимна: она священна. Похоже, что атомные электростанции открывают бесконечный кредит человеческих жертв.

Следовательно, смиренный фатализм должен отвечать такому праву на убийство, когда государство находится в состоянии войны. Отсюда слабость общественных требований в том, что касается обеспечения безопасности и защиты граждан. Атомная электростанция относится к чрезвычайному положению. Она является символом государства, ведущего войну и напоминает о том, кто хозяин положения. Ядерные испытания — это средство, позволяющее политикам и инженерам наслаждаться вместе, но по-разному: слегка ослабляя уздечку атомного монстра, технологические поводья которого они крепко сжимают в кулаке. Ядерные испытания — это чистой воды технологическое наслаждение.

Атомная промышленность — это производство электроэнергии, производство, акционеры которого пытаются повысить прибыли и сократить издержки. Следовательно, вопросы безопасности игнорируются и сводятся к минимуму, а опасности систематически умаляются. Как раньше, так и сейчас, при взрывах метана в угольных шахтах рабочие никогда не гибнут в результате несчастного случая. Они гибнут в результате пренебрежения правилами безопасности и неосторожности: вентиляция забоев, укрепление коридоров, надлежащее обеспечение безопасности приводит к снижению заработка и ограничивает извлечение сверхприбыли. Несомненно, существуют технологические возможности для обеспечения более высокой безопасности на атомных объектах. Однако они стоят слишком дорого. Если атомная промышленность возьмет на себя действительно необходимую стоимость обеспечения безопасности, ни один серьезный капиталист не вложит в нее ни сантима. Пример Японии показывает, что управляющая компания лгала, подделывала данные, игнорировала тревожные предупреждения сейсмологов (Исибаши Кацуико (Ishibashi Katsuhiko), который в 2007 году предсказал катастрофу 2011-го) с целью «обеспечения прибыли» (как сообщает И.Стенгерс (I. Stengers). Зарабатывать деньги, манипулируя смертельной силой атома — какое наслаждение!

Божественное орудие

Атомная электростанция объединяет в себе эти четыре причины, по которым пренебрегают безопасностью, при этом ее тайное ядро практически невидимо — это технологическое наслаждение: поддерживать в этих машинах огонь, благодаря которому горят звезды. Такое бессознательное восприятие центра удовольствия, в котором находится универсальная атомная смерть, подобная божественному орудию, вызывает столь частые и столь сильные столкновения по вопросу об атомной промышленности.

Следовательно, совершенно неизбежно, что в будущем произойдут новые атомные катастрофы, с помощью цунами или без него — неважно. Размышляя логически, ни одному рациональному капиталисту невыгодно, чтобы его деятельность стала причиной рака, смертей, серьезных повреждений особенно из-за его неосторожности или пренебрежения нормами безопасности. Причина, которая объясняет такое иррациональное экономическое поведение, в сочетании трех других сложных тенденций пренебрежения безопасностью. Атомная «авария» — это серьезное разочарование: нет контроля — нет наслаждения. Отсюда массовое отрицание возможности катастроф с все той же практикой лжи и фальсификации фактов.

Таким образом, авария на «Фукусиме» вовсе не случайна. Природные причины этого события — чистая пропаганда, имеющая своей целью скрыть достоверный факт того, что чрезвычайно серьезный ущерб нанесен в результате технических недостатков, а также неосторожности и пренебрежения нормами безопасности со стороны управляющей компании. Настоящая катастрофа заключается не в выходе из строя той или иной системы охлаждения, а в существовании крайне опасной технологии, возможный ущерб от которой инженеры, политики и капиталисты умаляют или вовсе отрицают, поскольку получают от этого прямую или косвенную выгоду. Осуществление греческого и библейского мифа (злобный бог, насылающий огонь на развращенные города) еще больше омрачает смертоносную реальность атомной отрасли.

Ответственность компании, управляющей атомной электростанцией, снижается по мере помещения этой технологии в сферу исключительности и государственных интересов. Поскольку государство всегда выносило атомные электростанции за рамки обычного права, либеральный принцип приватизации прибылей и оглашения убытков равен самопорицанию за бездействие: в случае атомной аварии граждане разберутся сами. Или обратятся к государству, которое, при «демократическом» режиме совсем не располагает гражданскими или военными средствами в своей промышленной политике. Атомная электростанция — это титанический объект, который требует как предварительной (для того, чтобы навязать ее строительство), так и последующей (в случае крупной катастрофы) диктатуры. Либо атомная электростанция, либо демократия. Они не могут сосуществовать. В аварии на «Фукусиме» это, к сожалению, доказывает отсутствие готовых на самопожертвование ликвидаторов.

Эти четыре условия, подкрепленные пропагандой, приводят к тому, что очень крупной атомной компании, которая неизбежно произойдет на французской атомной электростанции, будет достаточно для того, чтобы осознать крайне высокую опасность, навязываемую государством и предприятиями простым гражданам, со своей военной технологией смерти и ее антидемократическим обоснованием. Технологии смерти, даже когда они маскируются под фею электричества, всегда являются тоталитарными: также, как и технологическое наслаждение.