В России, в издательстве РИД вышла нашумевшая в Германии (и в Европе в целом) книга Тило Сарацина «Германия: самоликвидация».
С моим предисловием к русскому изданию.

Если
кому интересно, вот оно.

***

«…Осень я хотел тебя
спросить о самом главном:
Что же будет с Родиной и
с нами…»
Юрий Шевчук

Перед Вами, дорогой читатель, лежит одна из самых необычных книг, написанных за последние десять-двадцать лет.
Ее необычность не теме. В конце концов, на тему сложной демографической ситуации в экономически развитых странах написаны тома. И даже не в анализе особенностей миграционной политики в Европе и, в частности, в Германии.

На эту тему тоже изданы горы книг.
Своеобразие этой книги заключается в том, что она, по сути, является первым восстанием известного европейского интеллектуала и политика против политкорректности, которая пронизала как саркома все поры свободного общества и превратила его в худшую из тюрем – тюрьму разума.

В сущности, что такое – эта пресловутая политкорректность?
Это не невинное стремление не обидеть неловким жестом или резким словом того, кто заведомо слабее. Нет! Хоть бы она и с этого когда-то начиналась.

Сейчас политкорректность превратилась в диктат слабого над сильным.
Сейчас она приобрела такие уродливые формы, что быть сильным, умным, энергичным стало невыгодно.

Политкорректность требует от человека перестать верить своим органам чувств, своему жизненному опыту, историческим фактам, мудрости предков и выбросить весь этот эмпирический багаж на помойку.
Она противопоставляет этому опыту поколений (за который заплачена огромная цена) голую, ничем не подтвержденную доктрину об абстрактном равенстве всех во всем и по любому поводу. Хоть бы даже эта доктрина и вела к совершенно очевидной победе лени и тупости над трудом и талантом. Хоть бы даже она и вела к остановке интеллектуального (а затем и вообще – любого) прогресса.

Хоть бы и очевидными были ее последствия в виде утраты национальной и любой другой (даже сексуальной) идентичности.

Как раковая опухоль не останавливается, пока не сожрет весь организм, в котором она существует и, тем самым, уничтожит условия своего собственного существования, так и политкорректность будут визгливо и настырно укладывать человеческое поведение в прокрустово ложе своего абстрактного бреда, до тех пор, пока не уничтожит само человеческое общество, которое ее породило.

Нормальная, здоровая человеческая особь испытывает чувство гордости за свои достижения.
Человек справедливо рассчитывает на их позитивную оценку обществом и на вполне материальные дивиденды от своих успехов. Но политкорректность культивирует в успешном человеке чувство вины и стыда, предлагая ему замысловатые софизмы типа бесконечной во времени исторической вины целых народов перед другими народами. И неважно, что, например, рабовладение в Америке было в 19 веке, а нацизм в Германии – в первой половине 20-го. Неважно, что французский или британский колониализм скорее дал народам Африки и Азии импульс для социального прогресса, чем остановил его.

Политкорректность не связывает себя необходимостью опираться на реальность.
Она живет в мире свободных от проверки опытом абстракций.

Интеллектуальный и гражданский подвиг Тило Сарацина с его «Германия самоликвидируется» как раз в том и состоит, что он, прекрасно понимая, какое лакомое блюдо он из себя станет представлять после издания такой книги для глашатаев политкорректности, тем не менее нашел в себе мужество заявить об очевидных и простых вещах.
О том, что нация умирает. Что никому, похоже, нет дела до того, что некогда один из самых культурных и энергичных народов превращается в горстку вялых и апатичных старичков. Что бессмысленное растранжиривание народных денег ведет к тому, что бесплатные раздачи привлекают любителей халявы со всего мира. И что закат немецкого этноса – это грустная и близкая перспектива.

Интеллектуальное восстание против диктатуры общественного остракизма – явление крайне редкое для Европы.
Для этого нужно иметь убежденность Джордано Бруно и Галилея. Как вы думаете, сколько голосов набрало бы утверждение, что «Земля – это шар», будь оно в их время поставлено на всеобщее голосование? Однако всегда находились смельчаки, которые не боялись общественного порицания и говорили людям правду. Ради чего? – спросите вы. И вот тут я замнусь…
Не хочется выглядеть глупо, но я все-таки скажу вам эту банальность: ради любви к истине.

Булгаковский Иешуа утверждал, что «правду говорить легко и приятно».
Вот, собственно, ради этого удовольствия люди и идут на эшафот. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Хотя большинству это удовольствие и недоступно.
Оно для избранных. Это ли (кстати!) не лучшее доказательство принципиального неравенства людей?

Рискуя навлечь на себя гнев общественности, повторю (вслед за Тило Сарацином) еще раз: люди не равны!
Они разные. И эта разность может лишь отчасти быть компенсирована упорством и воспитанием. Как ни грустно это констатировать, но часто люди не равны изначально, генетически. В таком заявлении есть некоторая обреченность.

Да – это неравенство фатально.
Но, тем не менее, это правда, и гораздо правильнее ее признать, чем строить общество, делая вид, что это не так.

Напрасно думать, что игнорирование генетического неравенства есть проявление гуманизма по отношению к слабым.
Что это некая невинная и простительная форма социального милосердия. Уверяю вас – это опасное заблуждение. Россия, более чем кто-либо, уже наступала на эти грабли. И пусть ее опыт будет серьезным предупреждением все тем, кто считает, что генетически обусловленного интеллектуального неравенства не существует.

Начнем с того, что поборники генетического равенства попросту вообще отрицают генетику как науку о наследовании различий.
И в этом смысле они становятся в одну шеренгу с товарищем Сталиным, который как раз и объявил генетику буржуазной лженаукой. Ведь Сталин, которого можно назвать каким угодно злодеем, тем не менее безусловно не был идиотом. И генетику он отрицал отнюдь не в приступе бессмысленного самодурства. Сталин был человек последовательный и понимал, что генетика мешает ему уничтожать интеллектуальную элиту нации. А уничтожать очень хотелось. Поэтому и был выдвинут тезис о том, что новую (не хуже, а даже лучше старой) элиту можно попросту воспитать. А вся эта чепуха про наследование интеллектуальных способностей тормозит победу прогрессивного пролетариата над паразитирующей буржуазией и выродившейся аристократией.

Отрицание или игнорирование простых и понятных истин – это родовой признак политкорректности, которая представляет собой современную форму неосталинизма.
Ее отличие от классического сталинизма (или гитлеризма) лишь в том, что за инакомыслие сейчас не расстреливают. А вот в тюрьму загреметь можно: например, по обвинению в шовинизме. Так же, как при Сталине или Гитлере: под одобрительные возгласы толпы и свободолюбивой прессы.

Западная демократия лишается своего главного козыря в глобальной конкуренции: интеллектуальной свободы.
Серые, недалекие, прекраснодушные горлопаны, как иезуиты времен инквизиции, формируют ментальные каноны, в которых должен существовать свободный разум. И всякое отступление от этого канона подвергается истерическим нападкам именем гуманизма и сострадания.

Ладно бы это заканчивалось лишь общественным порицанием.
Но новоявленные Игнатии Лойолы перекраивают уголовные кодексы своих стран, чтобы заткнуть рот всем, кто не согласен содержать дармоедов или тратить циклопические суммы на бессмысленные прожекты, разрушающие половую идентичность, традиционную семью, духовное самосознание и достоинство своего народа.

Как всякая первая попытка такого восстания, книга Сарацина, конечно же, не лишена забавных курьезов.
Так, например, он считает ислам изначально неспособной к развитию ортодоксией, сама принадлежность к которому лишает его приверженцев способности к интеллектуальному и социальному прогрессу. Потом, однако, несколькими страницами ниже, он признает, что турецкие турки более динамичны и позитивны, смышлены и работоспособны по сравнению с немецкими турками во втором поколении. А если сюда прибавить продолжающийся уже не одно десятилетие экономический рост в Турции (достигающий в некоторые годы 9% ВВП), то становится ясно, что проблема не в исламе. Ну, а вспомнив христолюбивую Грецию (погрязшую в долгах и безделье), можно смело утверждать: Коран здесь не при чем.

Кстати о Коране.
Протест Сарацина против политкорректности не беспределен. У него тоже есть свои, вполне политкорректные рамки. Так, например, утверждая, что в традиционной мусульманской семье женщина угнетена потому, что это требует Коран, он, в доказательство этого тезиса, приводит цитату из него, в которой говориться о том, что Аллах создал мужчину и женщину разными.

Меня так и подмывает сказать: дорогой Сарацин!
Если уж вы восстали против политкорректности, то идите до конца: признайте же, вслед за Кораном очевидное: мужчины и женщины действительно созданы разными. Если это не так, то я должен выколоть себе глаза: они мне врут. Но на такую самоотверженность автора уже не хватает: видимо, он боится объяснений со своей женой.

Не менее странно выглядит рассуждение автора о сравнительных преимуществах иммигрантов из Дальнего Востока и Индии.
Он не скрывает своего сожаления по поводу того, что возможности увеличения такой иммиграции весьма ограничены. Далее следуют эмоционально довольно убедительные пассажи автора о том, что немецкий этнос умирает, и вместо культуры Гете и Шиллера в германские города приходят банды арабских тинэйджеров, говорящих, подобно робинзоновскому Пятнице, на жуткой смеси номинативов и инфинитивов.

Но ведь если вместо арабов и турок немецкие города заполонят вьетнамцы, китайцы и индусы, то язык Гейне, Фейхтвангера и Кафки все равно будет утерян.
Его в лучшем случае вытеснит английский, а в худшем – мандарин и хинди.

Так может быть проблема сохранения национальной идентичности вообще не решается путем манипулирования миграционными потоками, даже если бы приехавшие с Дальнего Востока и придали необходимый динамизм немецкой экономике?

И вот тут мы подходим к главному: как сохранить и преумножить национальную идентичность в условиях старения и сокращения этноса?
Ответ один: если этот тренд задан, то – никак. Нужно во что бы то ни стало переломить этот тренд и начать рожать. Рожать, черт подери, и все. Без выкрутасов и политкорректных завываний про то, что женщина это не свиноматка и у нее есть свои карьерные амбиции.

Применительно к немцам это означает то, что немецкая женщина и немецкий мужчина должны хотеть родить немца.

Немца, а не эскимоса или зулуса.
А для этого они должны гордиться своим народом. Как гордятся своими народами американцы, индусы или турки. Послевоенная же традиция национального самоуничижения, укоренившаяся в немецком сознании, действует деструктивно.

Улыбку понимания вызывают, например, бесконечные реверансы Сарацина в сторону евреев.
Если бы я вырос в послевоенной Германии, то для меня такие пассажи были бы вполне органичны. Но поскольку я вырос в Советском Союзе, мне они кажутся неуместными и притянутыми за уши: ведь книга не об этом. Евреи никак не мешают формированию немецкого самосознания и в плане иммиграции не вызывают никаких опасений как в силу небольшой численности, так и в силу высокой способности к адаптации. Зачем же об этом так подробно и комплиментарно писать? Существенно большая по численности и не менее успешная иммиграция в Германию этнических немцев из стран СНГ удостоилась у Сарацина буквально нескольких строк.

Я понимаю: комплекс вины, действительно чудовищная трагедия Холокоста и реальные успехи евреев в науке и бизнесе – это все так.
Но «поза покорности», в которую по поводу и без повода норовит встать любой немецкий автор, затрагивающий тему национальных отношений, напоминает мне канон, существовавший в Советском Союзе в отношении кандидатских диссертаций: чему бы ни была посвящена диссертация (хоть бы даже особенностям вакцинации баранов), будь любезен вставить цитату из классиков марксизма-ленинизма и ссылку на материалы последнего съезда КПСС. Иначе – есть риск провала на защите…

Или взять его рассуждения о школьных тестах по языку и математике…
Ой, господи! Так много хочется еще всего сказать и написать, но мне не нужно отнимать у вас, мои дорогие читатели, удовольствия от чтения самой книги.

Поэтому я закругляюсь: Тило Сарацин написал свою книгу как приглашение к дискуссии, а не как готовые ответы на поставленные вопросы.
И ценность этой дискуссии выходит далеко за рамки Германии. И в России сейчас те же проблемы: абсолютное сокращение население, низкая рождаемость, приток иммигрантов. Тем всегда и ценны такого рода постановки задач: они заставляют людей думать. Думать о самом, может быть главном в нашей жизни: кто мы, для чего мы и что будет с нами завтра?