Наркоманы – это страшные люди, это почти как вампиры из фильмов про плохих вампиров, наркоманов нельзя пускать к себе в дом, иначе жди беду, с наркоманами нельзя дружить, потому что непременно начнешь употреблять наркотики сам, если в компании есть наркоман, то лучше держаться от этой компании подальше – вероятнее всего, они все наркоманы. Бодрые истории про наркотики в стиле Trainspotting – это пропаганда, а “Реквием по мечте” – суровая правда жизни. Так говорят родители детям, так безапелляционно заявляют со своих трибун политики и транслируют СМИ, на этом же категорически настаивает общество в целом.

По различным оценкам, число наркозависимых в России в 2011 году составило до 2% всего населения. Это значит что ежедневно по пути на работу и с работы я встречаю их десятки раз – встречаю, но не опознаю. Они существуют невидимо в своем параллельном мире. Так ли они страшны для меня, если я не ощущаю прямой угрозы? Или чтобы напугаться, надо обязательно оказаться в темном переулке спального микрорайона одному ночью? Мне кажется, не менее страшно встретить днем на оживленной улице сотрудника полиции.

Почему я должен так бояться наркоманов и почему меня пугают ими? Большая часть населения России выключена из жизни, спрятана в подполье, ее как бы не существует вовсе – неудобные инвалиды, дети-сироты, пенсионеры, больные ВИЧ и гепатитом С, а также наркозависимые. Они все так или иначе обуза для общества, все требуют к себе внимания и ничего не дают взамен, особенно наркозависимые. Особенно наркозависимые!

Государство при молчаливом попустительстве общества создает незащищенным слоям населения просто невыносимые условия жизни. А меж тем социально незащищенным себя готов признать чуть ли не каждый второй. Однако государство не принимает никаких мер для выхода из этого положения – никакой помощи, никакого спасения, никакой реабилитации. Наркоман – это стигма, удобный ярлык, после которого разбираться и соучаствовать нет смысла. Пусть наркоман болен ВИЧ или гепатитом С, пусть даже он инвалид или, черт побери, сирота-пенсионер – во всем виноват он сам, и вот любой это подтвердит.

Наркоман – это преступник, а место преступника в тюрьме. Вот для этого как раз созданы все условия: усовершенствованная 228-я статья, огромное количество тюрем, преследования, стерильная статистика Минздрава, высокая смертность среди наркозависимых. Но это не темы для обсуждения. Программы снижения вреда, заместительная терапия, аутрич – это преступное потакание пороку и человеческой распущенности. ФСКН никогда не пойдет навстречу наркоману, чтобы облегчить его существование, а будет лишь продолжать его давить и загонять все глубже.

Я знаком с табаком и алкоголем, этими легализованными наркотиками с открытым доступом. Я понимаю алкоголиков, спокойно сосуществую с курильщиком, не испытывая страха от соседства с легализованным наркоманом, а вот наркозависмый, потребляющий запрещенные наркотики, вызывает ужас. И все лишь потому, что эти наркотики запрещены и их потребители приравнены к преступникам? Так, может, стоит запретить никотин с алкоголем и не оставлять себе этических лазеек, не плодить более двойные стандарты?

Общество безразличных находится в группе риска в большей степени, чем сами наркозависимые: в кругу, где нет сострадания, каждый подвержен опасности стать отбросом, преступником, изгоем. Общество должно проводить групповую терапию сродни той, что практикуется обществами анонимных алкоголиков, где каждый участник раз за разом признается: я не испытываю сочувствия к этим людям, и я не прав.

Хочу я того или нет, я завишу от наркозависимых больше, чем они зависят от меня. И потому что общество больных людей – это больное общество, и потому что, употребляя разрешенные наркотики, я наркозависимый в полном смысле этого слова. Вид наркомана не вызывает во мне сочувствия – скорее отторжение. Поэтому в кругу таких же напуганных и обманутых, в разной степени зависимых людей я поднимаюсь и в который раз признаюсь себе и всем остальным: “Я не сочувствую наркоману, и я не прав!”

И это мой первый шаг к выздоровлению.