Партия «Единая Россия» собралась инициировать создание особого федерального фонда, задачей которого являлось бы «восстановление исторической памяти». С таким предложением на заседании так называемого государственно-патриотического клуба партии выступил депутат-единорос Владимир Мединский. По мнению парламентария, фонду на бюджетные деньги предстоит заняться исторической пропагандой внутри страны и на пространстве СНГ «с учетом государственных интересов».

Сам Мединский прокомментировал свою идею так: «У нас есть комиссия при президенте России по противодействию фальсификации истории – пусть фонд будет при ней». Как кажется депутату, комиссия – «дело хорошее, но у нее нет ресурса. Нет аппарата, нет денег». Судя по всему, и аппарат, и деньги потребуются немалые. Ведь «мы должны выйти как минимум на 300 миллионов граждан бывшего Советского Союза».

Можно не сомневаться, что если «Единая Россия» захочет создать этот суперфонд – суперфонд появится. Ведь партия власти имеет почти неограниченный доступ к российским финансовым закромам. Будет ли от этого начинания реальный толк или все закончится предвыборным «распилом» денег? Об этом «Свободная пресса» побеседовала с доктором исторических наук, профессором, членом Ассоциации историков второй мировой войны, полковником запаса Юрием Рубцовым.

«СП»: – Как полагаете, нужен нам предлагаемый «Единой Россией» государственный фонд исторической памяти?

– Я не вижу в этом никакой необходимости. Ведь на сегодняшний день и без того в стране действуют два государственных фонда, призванных финансировать научные разработки. Первый – Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), созданный в 1993 года по решению правительства РФ. Второй – Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ), который образован год спустя. Оба существуют, главным образом, на бюджетные деньги. Ну, еще на добровольные пожертвования. Фонды обеспечивают проведение тысяч научных работ, перечень которых отбирает экспертное сообщество. То есть, эта система работает. Другое дело, что денег в фондах недостаточно. Если «Единая Россия» знает, где добыть дополнительные финансы – направьте их сюда. Зачем громоздить новую бюрократическую структуру?

«СП»: – Говорят, новый фонд нужен для борьбы с попытками фальсифицировать российскую историю. Но кто и каким образом может определить: вот правда, а вот ее злонамеренное искажение?

– Во всяком случае, делать это должно не государство, а специалисты. Иначе мы вернемся в советские времена, когда и в истории существовало полное единомыслие, а любое отступление от канонической линии строго каралось.

«СП»: – Ладно, пусть судят специалисты. Но для этого они ведь должны обладать полной суммой объективных данных. Большинство из них скрыто в архивах. Но никто ведь и сегодня не держал в руках большинство документов, относящихся к периоду, скажем, Великой Отечественной войны. В свое время мне довелось работать в Центральном архиве Министерства обороны РФ в Подольске. В огромных корпусах бывшего артиллерийского училища на деревянных стеллажах до потолка свалены тысячи тонн бумаг. Сотрудники музея рассказывали, что после мая 1945 года сюда вагонами свозили документы штабов фронтов, армий, корпусов, дивизий. Валили в кучу безо всякой описи. Что содержится в большинстве папок – до сих пор никто не видел. Как при таком положении дел судить, что правда о той войне, а что ее фальсификация?

– Полной правды, конечно, пока не знает никто.

«СП»: – Раз уж зашла речь о подольском архиве, какая часть из хранящихся там документов хотя бы просто прочитана исследователями?

– По причинам, о которых вы только что сказали, этого не знают и сами сотрудники архива. Думаю, процентов 10-15. Не больше.

«СП»: – То есть, возможен вариант, что вот берешь со стеллажей новую папку, и взгляд на ту или иную страницу войны в корне меняется.

– В принципе, так может быть. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что большинство неисследованных пока документов не слишком значительны. Списки личного состава роты для выдачи табачного довольствия, например. Впрочем, то, что сегодня представляется нам малозначительным, может оказаться весьма важным для потомков. Кто знает, какие вопросы встанут перед ними?

«СП»: – Может, потому, что мы так относимся к своим архивам, нас и называют страной с непредсказуемым прошлым?

– Отчасти поэтому.

«СП»: – Через сколько лет архивные материалы в России должны быть рассекречены?

– Согласно закону, подписанному президентом России еще в 2004 году, – не позднее, чем через 75 лет со дня даты создания документа.

«СП»:- Это правило соблюдается?

– Нет, конечно. Есть закон, а есть ведомственные инструкции по его выполнению. Из-за инструкций все и стоит. Скажем, еще в 2001 году вышел приказ министра обороны РФ о том, чтобы снять гриф секретности со всех материалов, относящихся к периоду с 22 июня 1941-го по 9 мая 1945 года. Он до сих пор не выполнен потому, что внутриведомственные правила запрещают рассекречивать архивные материалы скопом. Только постранично. Только предварительно прочитав, что там написано. Однако вы же сами говорите о тысячах тонн бумаг, которые хранятся в Подольске. Кто и когда все их перелистает?

«СП»: – Почему же в Европе подобные законы нормально работают? Если сказано, что, допустим, после 50 лет хранения документы можно свободно выдавать публике – выдают.

– Потому что там вообще иначе относятся к законам. Там если в срок хоть страницу не рассекретил, с тебя спросят. А у нас наоборот. Если по прошествии указанного в законе срока рассекретил то, что начальству кажется излишним, – будешь отвечать.

«СП»: – При этом зачастую речь идет о вещах просто смешных. Специально посмотрел: только в в прошлом году, например, рассекретили постановления Государственного комитета обороны от 1 марта 1942 года о мобилизации девушек в ВМФ и от 2 июня того же года о сокращении конницы. Что тут вообще могло быть тайного, чтобы скрывать почти 70 лет?

– Я вам больше скажу. Сейчас готовится 12-томник «Истории Великой Отечественной войны». Так вот, его авторы жалуются, что даже им доступ ко многим фондам в архиве Минобороны затруднен.

«СП»: – Кстати, указом президента Медведева создана комиссия по противодействию попыткам фальсифицировать нашу историю. Разве она не должна тут помогать? Есть вообще толк от этой комиссии?

– Какой может быть толк, если это сугубо бюрократический инструмент? В комиссию вошли, в основном, не ученые, а администраторы от науки. В научном сообществе об их достижениях на почве борьбы с фальсификациями ничего не известно.

«СП»: – Тогда чего ждать от фонда, создание которого продавливает «Единая Россия»?

– Поскольку эта партия правящая, деньги они, очевидно найдут. Возможно, выпустят какие-то учебники и книги, которые им представляются полезными. Каково будет их научное качество – посмотрим.

«СП»: – А с чем связан этот внезапно возникший интерес «Единой России» к истории?

– Думаю, задача сугубо политическая. Партия собирается на выборы. В условиях, когда подъем русского патриотического сознания в стране очевиден, было бы расточительством не попытаться оседлать его в собственных идеологических целях. На ниве исторической науки сделать это проще всего.

Из досье «СП»

Комиссия по противодейсвтию попыткам фальсификации истории создана указом президента РФ 15 мая 2009 года. Председатель комиссии Сергей Нарышкин так охарактеризовал её задачи:«Комиссия, конечно, не будет являться каким-либо надзирающим органом, понуждающим историков делать конъюнктурно-политические выводы из своих исследований. Комиссия должна, первое, организовать работу историков, комиссия должна сделать выводы о том, какие фальсифицированные факты или события истории наносят ущерб интересам России. Сейчас фальсифицированная история проникает во многие кабинеты руководителей партийных групп и даже руководителей соседних государств, которые пытаются вместо налаживания нормального политического диалога с Россией, организации взаимовыгодного сотрудничества, предъявить России всевозможные претензии территориальные, политические, материальные претензии. Мы, конечно, этого допустить не можем».

С появлением «Фонда исторической правды» выполнять поставленные задачи, надо полагать, будет сподручнее.