Интервью с генералом Гасаном Хаддатом, начальником военного госпиталя.

Илья Крамник. Господин генерал, когда ваш центр начал работу?

Гасан Хаддат. Комплекс в целом достаточно старинный, но последние на сегодняшний день здания введены в начале 2012 года.

И.К. Где, главным образом, осуществляется подготовка медицинских специалистов?

Г.Х. Мы готовим их как сами, так и с зарубежной помощью. Зарубежье – это, прежде всего Россия, некоторые другие страны бывшего СССР и восточной Европы, Иран, Китай. Нужно отметить, что свою систему медицинского обеспечения армии мы практически целиком скопировали с советской. Ваш опыт в сфере военной медицины, в том числе накопленный в годы Великой Отечественной войны, огромен, как в части полевого обеспечения, так и медицинской помощи в госпиталях. Но мы стараемся творчески развивать полученные знания, у нас отработаны и свои методы эвакуации и оказания экстренной помощи на поле боя.

И.К. Не секрет, что полученные в бою ранения, даже при успешной медицинской помощи, часто оставляют человека инвалидом. Как Сирия решает проблему реабилитации этой категории раненых?

Г.Х. В стране действует немало организаций, как государственных, так и общественных, занимающихся реабилитацией – и медицинской, и социальной. Вместе с тем, проблема весьма остра: режим санкций резко ограничивает наши возможности, особенно в части высокотехнологичной медпомощи. Мы не можем свободно закупать современное медицинское оборудование, протезы и другие необходимые вещи, и вынуждены искать обходные пути.

Что-то нам удается скопировать и воспроизвести самостоятельно, что-то приобрести с помощью тех стран, которые оказывают нам поддержку, но ситуация, конечно, сложная.

И.К. Угрожали ли террористы сотрудникам вашего госпиталя, были ли нападения на врачей и другой персонал?

Г.Х. В начале кризиса мы получали подобные угрозы, были потери среди медперсонала, покушения – в частности, минировались и взрывались машины, особенно на стоянках перед домом, были и похищения людей. Сегодня основная угроза это минометные обстрелы, так, две мины мы получили всего лишь неделю назад, еще один обстрел был двумя неделями ранее, но по счастливой случайности никто не пострадал. Нашим коллегам из госпиталя на окраине города еще тяжелее – последний раз их обстреливали из минометов сегодня (27 ноября, прим. ред.), и довольно интенсивно.

И.К. Таким образом, можно констатировать, что ваши противники не соблюдают общепринятые нормы ведения войны в части нейтралитета медицины?

Г.Х. Ни медицины, ни прочих нонкомбатантов. Бандиты, с которыми мы воюем, в принципе не придерживаются каких-либо правил, ограничений и принципов. Их моральный кодекс можно описать как полное отсутствие морали как таковой.

…Госпиталь оказывает помощь не только военным – сюда из перегруженных городских больниц периодически переводят жертв терактов и минометных обстрелов, иногда их привозят и прямо с места происшествия, если военный госпиталь оказывается ближе всех прочих медучреждений. Но основные его обитатели – это, все же, солдаты сирийской армии, в основном, раненые в боях в дамасской провинции:

…Механик-водитель «Шилки», попадание ПТУР близ Аль-Гуты, потерял ногу, остальные члены экипажа остались целы…

…Мотострелок, попадание снайпера в районе Дерайя, потерял глаз, намерен вскоре вернуться в строй – «воевать можно и с одним глазом».

…Механик-водитель Т-72, попадание ПТУР на трассе Дамаск-Хомс, потерял ногу… и так далее и тому подобное.

Во дворе приемного покоя, организованного точь-в точь как в типовых российских больницах, две гражданские кареты Скорой помощи, раскраской аналогичные российским же машинам, только вместо креста – полумесяц.

Доставлены два раненых ополченца из района Джобара. Вопрос одному из принимающих врачей:

Сколько раненых сейчас по сравнению с предыдущими периодами? Больше, меньше?

– Меньше, намного меньше. Раньше мы часто не справлялись, но ситуация постепенно улучшается…