Едва вернувшись в Кремль, наш старый-новый президент подписал указ «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки».

В нем сказано, что правительству РФ нужно «обеспечить проведение до конца декабря 2012 г. мониторинга деятельности государственных образовательных учреждений в целях оценки эффективности их работы, реорганизации неэффективных государственных образовательных учреждений, предусмотрев при реорганизации таких учреждений обеспечение права обучающихся на завершение обучения в других государственных образовательных учреждениях».

Путину вторит Д. Медведев. На заседании Государственной Думы он сказал: «Завершается работа по подходам к оптимизации высшей школы и реорганизации вузов, которые не обеспечивают качественного образования. Это тоже тема, которая набила оскомину. Мы должны рационально отнестись к нашей системе вузов. Сформирована группа лидеров, которая включает 40 ведущих университетов». Видимо, Д. Медведев считает, что 40 вузов для нашей маленькой страны вполне достаточно.

Министр А. Фурсенко предлагает уменьшить количество мест в вузах: «Сейчас надо учить 170 человек на 10 тыс. населения за счет бюджета, – поведал он. – Из-за того, что у нас резко сократилось количество молодежи, получается, что мы сейчас должны за бюджет принимать более половины выпускников школ. Мы подготовили и внесли законопроект: 800 человек должны обучаться за бюджет от 10 тыс. ребят от 15 до 30 лет. Это означает, что мы сможем набирать примерно то же самое количество выпускников школ, но не вести к тому, что практически каждый выпускник будет обучаться за счет бюджета». Другую часть средств на повышение зарплат министр предложил вузам изыскать за счет платных услуг.

В общем, нас ожидает массовое закрытие и объединение, словом, «реструктуризация вузов». Но какую именно эффективность хотят видеть наши руководители? То ли это хорошие оценки у студентов, то ли, так сказать, доходность вуза, то ли еще что-то – неясно.

Новое неожиданное видение этого вопроса озвучила генеральный секретарь Российского союза ректоров Ольга Валентиновна Каширина в статье Studio ergo sum в «Независимой газете».

Некоторые пассажи из данной статьи напоминают произведения из не очень научной фантастики. Если будет учрежден орден «Бесшабашному инноватору», то, без всякого сомнения, первый такой орден нужно вручить Ольге Валентиновне.

Она пишет: «Подготовка специалистов не является самоцелью в современной социально-экономической реальности. Важно, прежде всего, какие условия для жизни общества создаются с помощью тех или иных социальных институтов. И задача вузов – формировать эти условия максимально приближенно к идеальным как с помощью подготовки высококвалифицированных кадров, так и с помощью научно-внедренческой деятельности в рамках малых хозяйственных обществ».

Оказывается, теперь выпуск специалистов для вузов – дело второстепенное. Вузы должны не больше – не меньше, как преобразовывать общество. Более того, они должны создавать идеальное общество! Но как-то не верится, что «самая активная научно-внедренческая деятельность в рамках малых хозяйственных сообществ» способна радикально изменить общество и «формировать эти условия максимально приближенно к идеальным».

Ольга Валентиновна считает, что проводимые сейчас реформы не вполне согласованы с обществом и далеко не во всем соответствуют его долгосрочным интересам. «Ощущая несогласие с коммерциализированной целевой моделью образования, общество затрудняется ясно сформулировать запрос о том, какое же образование ему нужно». Но все же главные враги перемен – консервативные преподаватели, которые учат студентов по старинке, не понимая, что это уже и не так уж нужно: «Причина тому и в высокой динамичности самой реальности, но и в высоком уровне сопротивления образовательной среды. Одна часть российского образовательного сообщества знает лишь абстрактно, как соответствовать реальным вызовам российской экономики и российского общества, а другая – не хочет и не может соответствовать им».

Вот ведь как. С одной стороны, общество не может сформулировать своих долгосрочных запросов к образованию, но, с другой стороны, в этом виноваты преподаватели, которые не знают, не могут и не хотят «соответствовать реальным вызовам российской экономики». Так кто же знает эти реальные вызовы экономики? А если никто не знает, то как им соответствовать?

Ольга Валентиновна резонно критикует коммерциализацию образования. «Упрощением в таком случае оказывается трактовка образования только как услуги, которая предоставляется на рынок по запросу потребителя…

Результаты неверно понятой рыночности мы наблюдаем как раз сейчас, когда вместе с руководством страны фиксируем перепроизводство экономистов и юристов, а вместе с социологическими службами – отсутствие у абитуриентов ощущения перспектив в отношении сфер деятельности, не связанных с сырьевой промышленностью или госаппаратом».

А на деле, по мнению г-жи Кашириной, вузы не добились должной связи с обществом. Но разве высшее образование не вписалось в рынок? Разве не развита конкуренция на рынке образовательных услуг? Только она часто приводит к обратной селекции, к ухудшению качества образования.

Что же делать? По мнению Ольги Валентиновны, образование не должно ждать у моря рыночной погоды: «образование должно развиваться темпами, опережающими потребности в экономике и в общественной жизни, оно должно видеть перспективу и само проектировать, создавать ее…

Опыт всех стран с качественными образовательными системами и даже теория маркетинга доказывают: успешные отрасли уже многие десятилетия формируют рынки, направляют и стимулируют спрос, а не просто идут на поводу у потребителя с его сегодняшними потребностями».

Образование, стало быть, должно стать демиургом общественной действительности. Вузы должны стать чем-то вроде частных корпораций, при помощи различных средств продвижения товара формирующих спрос на него. Значит ли это, что вузы должны учить таким специальностям, которых еще нет в природе, а потом «впаривать» выпускников таких специальностей рынку?

Создается впечатление, что автор статьи колеблется между чисто экономическим пониманием задач образования и осознанием его более широкой общественной значимости. Так она призывает не забывать о воспитании как задаче образования: «Запрос на коммуникацию ценностей растет в обществе, что означает во многом возврат к цели воспитания гармоничных личностей, а не просто «компетентных потребителей».

Однако трактуется это воспитание в духе «экономического империализма»: «Инвестиции в человеческий капитал – самые надежные, а капитал этот – не просто знания, а умение и желание людей учиться, узнавать новое, адаптироваться к миру, в котором перемены становятся повседневной нормой». Все же развитие человеческой личности есть самая высшая ценность, независимо от того, приносит это прибыль или нет.

И более того творческое отношение к действительности сводится к формированию предприимчивости у выпускников вузов: «Но именно воспитания частной инициативы и готовности брать на себя ответственность менять мир, преобразовывать его и не хватает российскому образованию. Именно в этом ключе следует развивать содержательное наполнение российских образовательных программ. Государственное образование должно готовить не просто наемные кадры по приоритетным направлениям, а кадры, готовые самостоятельно создавать предприятия такого рода. Инновации – поиск и развитие идей, с помощью которых возможно переложить фундаментальные открытия на язык массово экономически востребованного продукта». Воспитание, по мысли Ольги Валентиновны есть формирование у человека таких качеств, благодаря которым он сможет произвести и реализовать на рынке востребованный обществом инновационный продукт. А в остальных сферах индивидуальной и общественной жизни творческий подход разве не нужен? А гражданские, моральные качества, например, не нужно воспитывать?

Автор статьи также упоминает и такую важную функцию образования, как поддержание национального мира в обществе. Образование должно действовать в духе сбалансированного мультикультурализма, наладить механизмы просвещения и культурного обмена между представителями разных этносов.

Она отмечает также важность непрерывного образования: «В этом же контексте нами должен пониматься и актуальный сегодня в мире принцип непрерывности обучения. Сегодня он трактуется уже не как принцип постоянной смены профессии, а как принцип необходимости постоянного расширения горизонта, углубления имеющихся знаний и навыков. Кроме того, непрерывность образования, удаленное образование, образование для людей всех возрастов – это сегодня не сугубо образовательные технологии, а инструменты решения многих общественных противоречий, фактически гуманитарная инновация, которая способна обеспечить людям не просто новый уровень заработка, а новое качество жизни». Нам представляется, что качество жизни – это такая материя, которая не сводится к рыночной успешности, и даже не обязательно предполагает ее.

Она утверждает, что нужно беречь преподавательские кадры, научные школы: «Проблема возникает не в случае временной нехватки обучающихся на всех обучающих, а в случае стратегической утраты профессионализма самими обучающими. Это значит, что компетенции обучающих стоит наращивать, возможно, даже авансировать, поскольку настоящей проблемой окажется не ситуативная переплата преподавателям без студентов, а утрата стратегической инициативы, возможная в связи с ликвидацией научных и педагогических школ, которыми богаты – со всеми оговорками – российские образовательные учреждения». Действительно – сломать и разрушить то, что накоплено десятилетиями развития легко, а создать трудно.

Но представляется, что именно предлагаемый Ольгой Валентиновной путь и приведет к такому исходу.

Ольга Валентиновна верно замечает: «Прежде всего: и демографическая проблема, и нехватка рабочих кадров, и недостаточная адаптивность системы образования потребностям экономики – это сегодня общее место для всех стран, развитых и развивающихся. Но ни в одной стране не идет речь о механическом сокращении числа вузов, а только об их модернизации, расширении их функций, более активной интеграции в социальную структуру и о более активном взаимодействии с работодателями и иными общественными группами и фракциями».

Автор статьи на словах выступает против готовящегося механического уничтожения большого количества вузов: «Поэтому говорить о необходимости ликвидации тех или иных образовательных учреждений в рамках сложившейся процедуры представляется преждевременным. В случае локальной временной утраты необходимости в подготовке кадров образовательному учреждению следует дать время на переходный период, предоставить ему возможность переориентироваться на самостоятельное зарабатывание средств за счет научной деятельности, удовлетворяя спрос на научные исследования и внедрения местной экономики и местных сообществ. И только в случае банкротства в рамках переходного периода возможно говорить о закрытии или поглощении данного образовательного учреждения другой образовательной организацией. Но даже в этом случае производить полное банкротство или поглощение образовательного учреждения необходимо на принципах публичности и объективности. Для этого нужно сформировать специальную комиссию из представителей органов исполнительной власти федерального и регионального уровней, научного, вузовского и бизнес-сообществ».

Однако откуда же взялось банкротство государственного вуза? Неужели он стал уже коммерческим предприятием? Конечно, он станет, если реализовать предложения Ольги Валентиновны.

Она считает, что «необходимо уйти от порочной практики контрольных цифр приема, доставшейся нам от советской системы».

Общее количество мест приема, по ее мнению, должно формироваться из двух составляющих: «Во-первых, приема за счет средств абитуриентов и их опекунов и целевого приема по заказу и за счет средств частных и государственных организаций, включая органы власти, научно-исследовательские учреждения и сам вуз. Целевой прием будет накладывать на выпускника обязательства по отработке затрат на его обучение в организации-заказчике».

Здесь нетрудно заметить ярко выраженный рыночный подход к образованию и провозглашение платности образования.

Ольга Валентиновна готова предоставить государственным вузам неслыханную свободу: «А вопросы, какое конкретно число студентов принимать и по каким направлениям, какому числу студентов следует предоставить возможность учиться за счет средств государственных и частных организаций, а какому – за свой счет, должны входить в сферу ответственности вуза». Но что означает такая свобода? Отсутствие гарантий государственного финансирования.

Вторая составляющая количества мест приема: «Во-вторых, приема абитуриентов в рамках обеспечения конституционных и социальных гарантий государства в области высшего образования. Размер последнего предлагается определять как долю от платного приема. При этом напрямую из средств бюджетов всех трех уровней власти оплата обучения производиться не будет. Конституционные и социальные гарантии государства должен обеспечивать сам вуз, значительным дополнительным ресурсом формирования бюджета которого напрямую из средств государственных, региональных (муниципальных) бюджетов должно стать финансирование на основе проектно-целевого подхода с использованием инструментов частно-государственного партнерства, уже успешно применяемое в рамках программ развития вузов».

Если размер бесплатного образования привязывается к платному, то здесь мы опять-таки видим пресловутую рыночность. Получается, что потребность общества в данных специалистах определяется на основе сигналов рынка, причем рынка выпускников школ. А последние, как известно, предпочитают экономические и юридические специальности, что так не нравится нашим властям. Но при предлагаемом подходе этот тренд будет закреплен, и будет доминировать и дальше.

Ну а самым фантастическим выглядит предложение: «конституционные и социальные гарантии государства должен обеспечивать сам вуз». Как же так? Государство должно предоставить своим гражданам гарантии, а делать это должны вузы, причем «напрямую из средств бюджетов всех трех уровней власти оплата обучения производиться не будет». А где же вуз должен брать деньги на реализацию конституционных прав граждан на бесплатное высшее образование? Туманные фразы о «проектно-целевом подходе» и «частно-государственном партнерстве» так и не проясняют дела.

Видимо, вузам придется придумывать какую-то программу развития, «проект», и тогда, быть может, бюджет выделит на эту программу деньги. На это наводит такой пассаж из статьи: «В этом плане становится очевидным, что у каждого вуза должна быть программа развития, которая должна быть построена на принципе безубыточности и в которой значимое место должно быть уделено развитию принципов внутренней конкуренции. И формирование малых хозяйственных обществ является в этом случае универсальным способом, с помощью которого можно будет решать задачи загрузки имеющихся кадров в условиях локальной демографической ямы, внедрять инновации, эффективно развивать потенциал регионов и готовить педагогическую базу для подготовки кадров с высоким уровнем частной инициативы. А фонды целевого капитала – эндаументы – послужат базой для взаимодействия вуза с уже сформированными бизнес-структурами, для вовлечения их в заинтересовавшие их проекты внедрения инноваций и регионального развития».

«Программа развития», как мы видим, опять-таки заключается в коммерческой успешности вуза. А задача вуза, получается, в том, чтобы готовить предпринимателей – «кадры с высоким уровнем частной инициативы». Если это не рыночный подход к образованию, то, что это? Ясно, что на одних предпринимателях далеко не уедешь. Мы видим, до чего довели страну «инициативные» предприниматели и «эффективные менеджеры». Предлагаемый подход наносит удар по профессиональному образованию. На первое место выходят не профессиональная компетентность, а умение делать деньги. Но ведь ясно, что большая часть выпускников вузов не станет предпринимателями. А инженеры, врачи, педагоги и пр. разве сами по себе не нужны обществу? Да и можно ли научить предпринимательству? Это особое искусство предполагающее определенные способности. К предпринимательству способно меньшинство членов общества.

Что имеем в итоге: Безубыточность вуза с возможностью банкротства, утверждение бесплатного образования как доли к платному, не прямое финансирование вузов из бюджета, а «кривое» («программно-целевой подход» с «частно-государственным партнерством»), внутренняя конкуренция, малые хозяйственные предприятия как универсальный способ решения проблем сохранения кадров и вузов в условиях демографической ямы. Что же это как не ярко выраженный рыночный подход к высшему образованию? При таком подходе все, что не приносит прибыли, дохода из образования уйдет. А как же воспитание, формирование гармонической личности, гармония национальных отношений, непрерывность образования и пр.? Ольга Валентиновна вроде бы сделала (и совершенно справедливо) акцент на этих функциях высшего образования. Однако экономический расчет просто уничтожит эти некоммерческие ценности.

И если понимать образование как «гаранта общественной стабильности, социального обмена и развития», то кто будет все это финансировать и на каких условиях? Как под такие нерыночные ценности найти «частного партнера»? И какие «малые хозяйственные общества» в состоянии будут выполнить эти задачи?

В тексте автора мы видим кричащее противоречие. С одной стороны, утверждается, и резонно, хотя и с некоторыми перехлестами, что вузы выполняют очень важные функции в обществе, более того, они, по мысли г-жи Кашириной должны формировать общество. С другой стороны, все меры, предлагаемые ею, означают необходимость жесткого приспособления вузов к наличной рыночной действительности, с забвением нерыночного компонента их деятельности. Получается, что все эти хорошие слова про социальные функции вузов прикрывают оскал их тотальной коммерциализации. Зарабатывайте вузы на свое содержание сами – вот посыл Ольги Валентиновны. И даже для исполнения социальных гарантий государства вузы должны изыскивать средства сами.

А вообще, представляется, что автору статьи свойственна болезнь нашего времени – культ инноваций как таковых. Инновации ныне рассматриваются как самоценность. Но ведь, очевидно, что не всякое новое лучше старого. Поэтому в данном вопросе нужно проявлять осторожность. Особенно это важно для сферы образования. Далее, инновации могут иметь непредвиденные негативные последствия. Об этом тоже нужно всегда помнить. И нужно помнить о культурном багаже нации и человечества, о накопленных признанных образцах высоких ценностей, которые, во многом, не поддаются коммерческому использованию, но без которых нет подлинного человеческого развития, да и просто человеческого бытия.

Вуз, если он настоящий, является очагом культуры, хранителем и транслятором культурных, духовных ценностей и традиций. Он является «предприятием», формирующим интеллигенцию – класс будущего страны. Как можно игнорировать эти функции и ставить образование на чисто коммерческие рельсы! Это просто безумие. Если данные предложения по коммерциализации всего и вся в образовании будут реализованы, страна рискует утратить систему воспроизводства интеллигенции, свою самобытную культуру и прекратить свое существование в качестве самостоятельного субъекта мировой истории.

Да и смогут ли вузы заработать достаточное количество денег для своей деятельности? В статье «Преподавателей закрепят за вузами» более определенно говорится, что предполагается сделать с вузами. Выработаны драконовские критерии оценки деятельности вуза и выделения для него бюджетных средств по конкурсу: «Например, доля дохода вуза от научной деятельности должна быть не менее 20%. Уровень подготовки абитуриентов в соответствии со средним баллом ЕГЭ всех зачисленных за два года и на бюджетные места должен составлять не менее 50 баллов. Учебно-методическое обеспечение образовательного процесса оценивается в соответствии с долей учебных часов, отведенных на лабораторные занятия. А их должно быть не менее 50%. Доля очных мест, обеспеченных учебной и методической литературой, находящейся в собственности вузов, должна составлять не менее 20%. Все эти пороговые значения, объясняют эксперты, имеют свои веские обоснования».

Автор материала Наталья Савицкая замечает: «Понятно, что высших заведений, отвечающих предъявленным требованиям, не так уж много. Это означает, что большая часть вузов существенно недополучит бюджетные деньги. А это, в свою очередь, означает, что многие из них будут лишены возможности встать на ноги. «Не совсем так, – уверена Ольга Каширина, – государство дало таким вузам шанс, учредив конкурс среди них на лучшую программу развития. Выигравшие получат по 100 миллионов рублей на свое развитие… К нам приходят сообщения из регионов, что ректоры воодушевлены этим событием. Во многих вузах сейчас формируются специальные подразделения, которые будут заниматься разработкой программ».

Итак, мы видим, что вузам предъявляются практически невыполнимые требования, их настойчиво толкают на рыночные рельсы, заставляют сочинять какие-то надуманные программы развития, чтобы получить бюджетные деньги для продолжения своей деятельности. Все это есть, фактически, разгром бесплатного высшего образования, подрыв массового профессионального образования. А Ольга Валентиновна Каширина – это «засланный казачок», троянский конь рыночников в высшем образовании, яркий пример диктатуры экономистов в управлении образованием. Судя по биографии, она не имеет преподавательского опыта, зато сразу после окончания вуза поступила на государственную службу. Непонятно, как может такой посторонний для высшего образования человек быть генеральным секретарем Союза Ректоров России?