Скандалы с участием РПЦ не затихают последние три года. Однако с темы «православных ДТП» и греховности суррогатного материнства внимание общественности совершенно неожиданно переключилось на совершенно необычный для России крупный церковно-педофилический скандал. На прошлой неделе стало известно, что священник Гатчинской епархии РПЦ МП Глеб Грозовский, настоятель храма Ивана Воина в Ленинградской области и капеллан ФК «Зенит», был обвинен в педофилии и объявлен в международный розыск еще аж 1 ноября. С момента, как информация о наличии столь необычного уголовного дела стала публичной, события вокруг начали развиваться куда более активно, чем в самом резонансно-политическом процессе.

В качестве предисловия к необычному уголовному делу необходимо отметить, что тема «РПЦ и педофилия» много лет находилась под большим запретом, чем тема «почему развелся Владимир Владимирович». По умолчанию считалось (как в добрые советские годы), что все это имеет место где-то на загнивающем католическом Западе. На протяжении многих лет православные жестко троллили католиков на тему целибата (обряда безбрачия священников) и как бы благодатно процветающей на этой почве педофилии. Дескать, вы там погрязли в педофилии, а в здоровой части вселенской церкви – Русской православной – этого быть в принципе не может.

Очевидно, что дело отца Глеба более чем прецедентно. Говоря современным языком, оно церковно-политическое. С одной стороны, любое дело о педофилии – это бесконечный ужас, но с другой стороны, первое громкое «педофилическое» дело против священника – это некий шаг к той самой правде, к которой нас так зовет церковь. В свое время в СССР считалось, что организованной преступности в стране в принципе не существует, к чему это привело, все знают. Замалчивание проблем в «государственной» церкви – явление весьма сходного порядка. Закрывать глаза и стыдливо отворачиваться – не лучший метод борьбы с преступностью.

Да, тема педофилии в последние годы по темпам ужесточения уголовного законодательства, пожалуй, даже опережает проблему терроризма. Но если террористы на зоне еще как-то устраиваются и даже выходят на свободу (вспомним чеченок, отбывших весь срок за подготовку к теракту в колонии в Мордовии), то шансы педофила досидеть до конца огромного срока стремятся к полному нулю. Но ведь ужесточение законодательства на тему «разных половых безобразий» осуществлялось при полной и безоговорочной поддержке РПЦ, а тех, кто пытался сказать слово против, до сих пор таскают на допросы. Так что сейчас именно она имеет возможность испытать на себе же всю силу максимально ужесточенного закона.

Ни для кого не секрет, что последние годы поведение иерархов РПЦ во всех скандально-политических делах более чем предсказуемо. Выведение за штат священника, посмевшего назвать Ходорковского «политическим». Демонстративное «умывание рук», когда сажали Pussy Riot. Травля отца Павла Адельгейма. Все эти процессы очень хорошо укладывались в концепцию новой «симфонии» – государственно-церковного сотрудничества, в котором нет места богохульникам и идеологическим отщепенцам.

Но в связи с педофилическим скандалом все произошло с точностью до наоборот: со стороны официальных и неофициальных представителей РПЦ стали слышны слова, которые раньше можно было прочитать разве что в «Новой газете»: «заказ», «высокопоставленные заинтересованные лица», «связи в силовых структурах». Говорящие головы «от РПЦ и окрестностей» не видят «доказательств вины отца Глеба». Такое впечатление, что скоро, помимо издательского, миссионерского и прочих отделов, в Патриархии ускоренным порядком начнут создавать правозащитный отдел. Разумеется, жесткую реакцию РПЦ на громкий педофильский скандал, да еще с международным розыском священника, можно понять: слишком много поставлено на кон. Разумеется, нельзя ни в коей мере предвосхищать вопрос о виновности отца Глеба. Современной уголовной истории известны десятки тысяч оговоренных, осужденных и сгинувших на зонах. Но вопрос пока в том, есть желание установить истину по делу или есть просто желание его быстро и эффективно замять?

А желание закрыть подобное дело по-тихому будет крайне велико. Ведь одно дело, когда «из-за леса, из-за гумен на спорткаре прет игумен» (дело житейское – кто из нас без греха, какой батюшка не любит быстрой езды), и совершенно другое дело, когда кого-то из облаченных саном уличают в педофилии. Ведь если будет убедительный и понятный обществу обвинительный приговор, то он прямо и однозначно поставит на повестку дня вопрос: а сколько еще в РПЦ скрытых педофилов и что ее руководство собирается делать на эту тему? Догонять по количеству педофилических скандалов несчастных католиков? А чем тогда православие во главе с патриархом, требующее для церкви все больших льгот и богатств, лучше католиков во главе с папой, заявляющим, что церковь должна быть бедной?

А пока дело отца Глеба развивается приблизительно по тем же правилам, что и, например, дело о крупном рейдерском захвате какой-нибудь нефтяной компании.

Так, разыскиваемый батюшка «совершенно случайно» оказался в служебной командировке в Иерусалиме, где ему по служебной надобности необходимо пробыть аж еще целых полгода. Причем даже авторитетными церковными спикерами было признано, что оказался он там отнюдь не случайно и не совсем в «командировке».

Слышны и голоса отдельных «православных экспертов» о том, что священнику «небезопасно возвращаться». Ничего не напоминает? 2003-й, США, Ходорковский? Но тот-то вернулся. А в сложившейся ситуации не собирается ли отец Глеб Грозовский попросить политического убежища на Земле обетованной? Ну, хотя бы по мотиву, что он фактически будет «лишен права на справедливый суд» у себя на Родине. И вот это был бы действительно прецедент с большой буквы.

Однако официальные спикеры РПЦ, здраво оценив обстановку, складывающуюся вокруг скандального дела, призвали отца Глеба срочно вернуться и исполнить свой гражданский долг, дав ответы на все вопросы следствия. Будет ли их призыв услышан, неясно.

Но пока это не помешало батюшке, используя практику политбеженцев последних лет, выступить с видеообращением, в котором он назвал имя лица, якобы организовавшего на него необычную «рейдерскую» атаку. Обвиненный в клеветническом доносе и использовании «силового ресурса» отец подростка, якобы «изгнанного из православного лагеря», ответил на обвинения, и началась свойственная для политических дел публичная полемика. В которой каждый может видеть то, что ему удобно: полное оправдание священника либо однозначно уличающие его факты. История продолжает обрастать слухами, не приближаясь к своему юридическому разрешению ни на йоту.

И тут следует учесть один крайне немаловажный факт: Русская православная церковь, если уж говорить совсем откровенно, это одна из немногих организаций, обладающих достаточным весом, чтобы противостоять почти всемогущему Следственному комитету. У нее много влиятельных друзей: от Валуева до Якунина. Легко вообразить себе бравых ребят генерала Бастрыкина, проводящих обыск в головном офисе «Газпрома», и практически невозможно представить себе тех же ребят, обыскивающих какой-либо известный храм или жилище, скажем, епископа. Так что вероятная схватка РПЦ и СК по поводу педофилического скандала может сильно напоминать известную нам с детства борьбу слона и кита, в которой неизвестно, кто победит. Хотелось бы (по возможности), чтобы не потерялись правда и интересы пострадавших, о которых пока не особо уж и вспоминают.

В любом случае дело отца Глеба обещает быть не менее громким и прецедентным, чем «процесс века» над Pussy Riot. Захочет ли РПЦ справедливого, независимого (в силу российских возможностей) следствия и открытого суда? Или же предпочтет тихо закрыть столь неудобное дело безо всякого публичного разбирательства? Вот тогда мы, может быть, и узнаем, как сегодня должна исполняться библейская заповедь о бревне в собственном глазу. Ведь каждый ее склонен понимать по-своему.